Онлайн чтение книги патология общественной жизни трактат о современных возбуждающих средствах. Что произойдёт, если вы будете питаться одним только мясом

Патология общественной жизни (29 стр.)

Трактат о современных возбуждающих средствах

Всякое излишество, затрагивающее слизистую оболочку, сокращает жизнь.

§ I. Постановка вопроса

Потребление пяти субстанций, открытых в последние два столетия и вошедших в наш обиход, в последние годы так выросло, что грозит неузнаваемо изменить облик современных обществ. Эти пять субстанций таковы:

1. Водка или спирт, основа всех ликеров, которые появились в последние годы царствования Людовика XIV и были изобретены, дабы согреть его зябкую старость.

2. Сахар. Эта субстанция лишь недавно появилась на столе у народных масс, поскольку французская промышленность научилась производить ее в больших количествах и продавать по той цене, которую он имел, пока не стал редкостью и не вырос в цене. Эта цена, конечно, еще уменьшится, несмотря на старания налоговой администрации, которая только и ждет, чтобы обложить ее налогом.

3. Чай, известный уже полсотни лет.

4. Кофе. Хотя арабы открыли его давно, в Европе это возбуждающее средство получило широкое распространение с середины восемнадцатого века.

5. Табак, употребление которого посредством сожжения стало всеобщим и чрезмерным только с тех пор, как во Франции воцарился мир.

Прежде всего рассмотрим вопрос с самой возвышенной точки зрения.

Какую-то часть своей силы человек тратит на удовлетворение той или иной из своих нужд; отсюда вытекает ощущение, которое мы называем удовольствием; оно бывает различным и зависит от темперамента и от климата. Наши органы – распорядители наших удовольствий. Почти у всех органов двойное предназначение: они воспринимают субстанции, вводят их в наш организм, а затем возвращают их обратно, целиком или частично, в той или иной форме, в общее хранилище, землю или атмосферу – арсенал, где все создания черпают свои неокреативные силы. В этих нескольких словах заключается вся химия человеческой жизни. Ученые не пойдут дальше этой формулы. Вы не найдете ни одного чувства, к какой бы области оно ни относилось (а под чувством следует понимать весь его механизм), которое не подчинялось бы этому правилу. Всякое излишество основано на удовольствии, которое человек хочет получать вновь и вновь, не считаясь с незыблемым законом, установленным природой. Чем меньше силы расходует человек, тем больше он тяготеет к излишествам, ибо мысль неудержимо влечет его к ним.

I. Для человека жить в обществе – значит более быстро или менее быстро растрачивать себя.

Отсюда следует, что чем дальше продвинулось общество по пути цивилизации и чем спокойнее его жизнь, тем больше оно предается излишествам. Для иных людей мирная жизнь пагубна. Быть может, именно это внушило Наполеону мысль о том, что “война – состояние естественное”.

Чтобы поглотить, всосать, разложить на части, усвоить, после чего вернуть или воссоздать какую-нибудь субстанцию – операции, которые являют собой механизм всякого без исключения удовольствия, – человек направляет свою силу или часть ее в тот орган или органы, которые управляют любимым удовольствием.

Природа требует, чтобы все органы принимали одинаковое участие в жизни человека, меж тем как общество обостряет у людей жажду того или иного удовольствия, а удовлетворение этой жажды приводит к сосредоточению в том или ином органе большой части, а часто даже и всей силы; эти приливы силы происходят в ущерб всем остальным органам и обделяют их ровно настолько, сколько потребляют органы-лакомки. Отсюда болезни и, в конечном счете, сокращение жизни. Эта теория страшна в своей достоверности, как все теории, основанные на фактах, а не выдвинутые априори. Постоянная умственная деятельность вызывает усиленную работу мозга, сила сосредоточивается там, растягивает его нежную оболочку, обогащает его пульпу: но она так сильно опустошает нижний этаж, что гениального человека подстерегает болезнь, благопристойно именуемая в медицине фригидностью. Напротив того, если вы проводите свою жизнь у ножек диванов, на которых возлежат бесконечно очаровательные женщины, если вы отважно влюбляетесь, то станете тупым, как монах-францисканец. Ум теряет способность подниматься в высокие сферы познания. Истинная сила находится между этих двух излишеств. Ведя разом жизнь умственную и любовную, гениальный человек умирает, как умерли Рафаэль и лорд Байрон. Целомудренный человек умирает от избытка работы, так же как сластолюбец от беспутства; но такого рода смерть – чрезвычайная редкость. Злоупотребление табаком, кофе, опиумом и водкой вызывают серьезные нарушения и приводят к ранней смерти. Орган, который беспрерывно раздражают, без конца пичкают, гипертрофируется: он разрастается до ненормальных размеров, страдает и разрушает организм, который в конце концов не выдерживает и гибнет.

По нынешним законам всяк сам себе хозяин. Но если граждане, имеющие право быть избранными, так же как и пролетарии, которые читают эти строки, полагают, что причиняют зло одним себе, когда дымят, как буксирное судно, или пьют, как Александр, то они, как ни странно, ошибаются; их поведение губит потомство и влечет за собой вырождение, что приводит к опустошению страны. Одно поколение не имеет права вредить другому.

II. Питание – это продолжение рода.

Прикажите высечь эту аксиому золотыми буквами у вас в столовых. Странно, что Брийа-Саварен, потребовав от науки увеличения числа чувств за счет чувства продолжения рода, забыл отметить связь, которая существует между тем, что производит человек, и субстанциями, которые могут изменить условия его жизнедеятельности. С каким удовольствием я прочел бы у него следующую аксиому:

III. Те, кто едят рыбу, рождают девочек, те, кто едят мясо, рождают мальчиков, те, кто едят хлеб, рождают мыслителей.

Судьбы народа зависят от его пищи и диеты. Зерновые культуры создали народы художников. Водка погубила индейские племена. Я называю Россию автократией, держащейся на алкоголе. Кто знает, не явилось ли злоупотребление шоколадом одной из причин упадка испанской нации, которая в эпоху, когда был открыт шоколад, могла стать сильной, как Римская империя. Табак уже расправился с турками, голландцами и угрожает Германии. Ни один из наших государственных мужей, которые обыкновенно больше заняты собой, нежели делами общественными, разве что считать за таковые их честолюбивые планы, их любовниц и их капиталы, не знает, куда идет Франция, неумеренно потребляя табак, употребляя сахар, картофель вместо пшеницы, водку и т. д.

Онлайн чтение книги патология общественной жизни трактат о современных возбуждающих средствах. Что произойдёт, если вы будете питаться одним только мясом

Оноре де Бальзак

Патология общественной жизни

ТРАКТАТ ОБ ЭЛЕГАНТНОЙ ЖИЗНИ

Mens agitat molem[1].

Ум человека проявляется в том, как он держит трость.

Цивилизация разделила людей на три основных типа. Мы могли бы расписать наши категории в стиле г-на Шарля Дюпена[2], но в христианской философии не место шарлатанству, поэтому мы не станем смешивать алгебру с живописью и попытаемся посвятить даже наших противников, тех, кто носят сапоги с отворотами[3], в самые сокровенные глубины учения об элегантности.

Итак, общество делится на три разряда:

люди, которые трудятся;

люди, которые мыслят;

люди, которые ничего не делают.

Отсюда следует, что, идет ли речь о поэтической истории странствующего художника или об унылой и навевающей сон истории конституционного монарха, образов жизни существует только три:

§ 1. О жизни трудовой

Трудовая жизнь однообразна. Пуская в ход десять пальцев, человек предрешает свою судьбу; он превращается в орудие и, как бы человеколюбивы мы ни были, восхищение наше вызывает не труженик, но плоды его труда. Млея перед грудами камней, мы редко вспоминаем о тех, кто их нагромоздил, а если и вспоминаем, то лишь затем, чтобы унизить этих людей своей жалостью; архитектора мы еще согласны назвать мыслителем, рабочие же представляются нам не более чем лебедками, и ценим мы их не больше, чем тачки, лопаты или кирки.

Справедливо ли это? Вполне. Работающие люди похожи друг на друга, словно паровые машины; они лишены индивидуальных черт. Человек-инструмент — своего рода социальный нуль, а сколько нулей рядом ни поставь, без цифры более внушительной никакого числа не получится.

Пахарь, каменщик, солдат суть элементы одного и того же множества, сегменты одного и того же круга, одно и то же орудие труда, только с разными рукоятками. Люди эти ложатся и встают с солнцем; одни просыпаются, когда пропоет петух, другие — когда затрубят зорю; на одних — первые попавшиеся лохмотья, на других — два локтя серого сукна да сапоги; и те и другие едят самую грубую пищу; круглый год одни рубят лес, а другие — людей, одни собирают фасоль, а другие — сабельные удары. Кажется, будто для всех этих людей работа — загадка, разгадку которой они ищут до последнего дня жизни. Довольно часто единственной наградой за тяжкий труд становится для них возможность на склоне лет спокойно сидеть на пороге своей хижины под пыльным кустом бузины и не бояться, что лакей скажет им:

— Поди прочь! У нас подают только по понедельникам.

Для всех этих несчастных верх благополучия — хлеб в закромах, а верх элегантности — сундук со старым тряпьем.

Мелкий торговец, младший лейтенант, письмоводитель стоят в иерархии трудовой жизни на ступеньку выше, но и их существование отмечено печатью заурядности. Все тот же труд и все та же лебедка — только механизм у нее чуть сложнее и требует чуть больше ума.

Портной в представлении этих людей — не художник, а безжалостный обирала; они злоупотребляют пристегивающимися воротничками, за всякое излишество в одежде бранят себя, как будто обобрали своих заимодавцев, и ездят по будням в фиакре, а на похороны или свадьбу — в наемной карете.

В отличие от рабочих деньги они копят не только для того, чтобы иметь на старости лет кусок хлеба и крышу над головой; впрочем, и эти трудолюбивые пчелы недалеко ушли в своих чаяниях: предел их мечтаний — холодная каморка в пятом этаже на улице Бушра, капот и грубые перкалевые перчатки для жены, серая шляпа и маленькая чашечка кофе для мужа, учеба в Сен-Дени[4] для детей и два раза в неделю кусок вареного мяса с петрушкой для всей семьи. Ни полные нули, ни целые числа, подобные создания — своего рода десятичные дроби.

В этом мире скорби[5] верх блаженства — пенсион да какие-нибудь процентные бумаги, а верх элегантности — гардины с бахромой, кровать с изогнутой спинкой и канделябры под стеклянным колпаком.

Если мы поднимемся по социальной лестнице, которую трудящиеся люди одолевают, раскачиваясь, словно юнга на снастях большого корабля, еще на несколько ступенек, взору нашему предстанут врач, кюре, адвокат, нотариус, мелкий чиновник, крупный торговец, небогатый помещик, старший офицер и проч.

Люди эти суть чудесно отлаженные механизмы, у которых насосы, цепи, маятники и все тщательно подогнанные, отшлифованные, смазанные винтики скрыты под должным образом расшитыми чехлами. Однако жизнь их — жизнь белки в колесе; мысли их далеки от мыслей свободного творца. Эти господа ежедневно совершают положенное число оборотов, сверяясь с записями в календаре. Записные книжки заменяют беднягам тех цепных псов[6], которые в свое время донимали их в коллеже, и постоянно напоминают им, что они рабы самого капризного и неблагодарного из тиранов.

Достигнув возраста, когда можно уйти на покой, они полностью утрачивают чувство фешенебельности[7]; элегантность им заказана. Они выезжают на прогулку в коляске с шаткой подножкой, которая рано или поздно с треском разваливается, как у знаменитого Порталя[8]. Они по сей день питают страсть к кашемиру; жены их обвешивают себя брильянтами, но за роскошью у них всегда различимы бережливость и прижимистость, а над привратницкой непременно висит табличка: «Обращайтесь к привратнику». Если эти люди и представляют собою цифры, то никак не крупнее единицы.

Для выскочек, принадлежащих к этому разряду, верх успеха — получение титула барона, а верх элегантности — ливрейный лакей на запятках и ложа в Комической Опере.

На сем список людей трудящихся кончается. Крупный чиновник, прелат, генерал, крупный землевладелец, министр, слуга[9] и государь входят в категорию бездельников; они живут элегантной жизнью.

Закончив это безрадостное анатомирование общества, философ проникается таким отвращением к предрассудкам, из-за которых люди шарахаются друг от друга, словно от ядовитых змей, что начинает уговаривать самого себя: народ не выбирают, а принимают как он есть.

Приведенный обзор общества в целом поможет читателю понять наши первые афоризмы, звучащие следующим образом:

I. Цель цивилизованной жизни — досуг.

II. Абсолютный досуг порождает сплин.

Онлайн чтение книги патология общественной жизни трактат о современных возбуждающих средствах. Что произойдёт, если вы будете питаться одним только мясом

Третий этюд — «Патология общественной жизни, или Математические, физические, химические и трансцендентные размышления о проявлениях умственных способностей во всех формах, какие они приобретают в обществе, будь то в форме крова и пищи, будь то в форме походки и речи, и т. д.» (примерно в тридцати). Человек так или иначе вырос. Он является обособленным существом, с единственным или не единственным в своем роде нравом; он женился, начинается его двойная жизнь, он подчиняется всем прихотям, которые подсказывает ему общество, всем его негласным законам, установленным не королями и властями предержащими, не оппозицией и не министрами, и эти негласные законы неукоснительно выполняются: он носит одежду, он живет в доме, он говорит, он ходит, он ест, он ездит верхом или в карете, он курит, он пьет и протрезвляется, он подчиняется установленным незыблемым правилам; мода вносит в них незначительные изменения, усложняет или упрощает некоторые вещи, но, как правило, не отменяет их. Разве привести в систему принципы этого образа жизни, найти его философское выражение, подметить его слабые стороны не является задачей огромной важности? Название моего труда, на первый взгляд странное, основано на наблюдении, которое сделали и я, и Брийа-Саварен. Общественное мнение побуждает нас предаваться излишествам, чрезмерно увеличивая наши нужды и потребности, чересчур изощряя наши вкусы; подобная невоздержанность оборачивается ранами и болезнями, таким образом, в нас не остается ничего, что бы не было подвержено влиянию общества. Поэтому я позаимствовал заглавие своего труда из медицинской науки. Там, где нет физической болезни, есть болезнь моральная. Отсутствие той или иной вещи, невозможность достичь поставленной цели, а также незнание законов, определяющих общественное мнение, приводят к тому, что человек страдает, ибо тщеславие его уязвлено. Вы можете увидеть, как миллионер тратит двадцать тысяч франков в год на содержание конюшни и при этом ездит в жалкой развалюхе на наемных лошадях. «Патология общественной жизни» находится в печати [230] и выйдет в свет в конце 1839 года, она является полной Антропологией [231] , которой так не хватает ученому и литературному миру, высшему свету и семейному очагу.

Четвертый этюд — «Монография о добродетели»; замысел этого произведения появился давно, но книга, по всей вероятности, появится не скоро; само название достаточно говорит о важности сего труда, в котором я уподобляю добродетель растению, имеющему много видов и подчиняющемуся ботаническим законам Линнея [232] . «Аналитические этюды» были бы неполными, если бы, рассмотрев, как общественный человек становится тем, что он есть, как он ведет себя в семейной жизни и как он выглядит со стороны, я не попытался определить законы нравственного сознания, которое нимало не похоже на сознание природное.

Эта преамбула, весьма себялюбивая и страдающая заразной болезнью, известной под именем РЕКЛАМЫ, все же необходима, дабы объяснить наглую самоуверенность данного приложения, смело поданного на десерт после любимой книги, ставшей праздником для читателей, как одна из тех трапез, о которых, по мнению знаменитого автора, полагается говорить: «Il у a vraiment nopces et festins», непременно произнося звук «р» [235] .

Трактат о современных возбуждающих средствах

Всякое излишество, затрагивающее слизистую оболочку, сокращает жизнь.

§ I. Постановка вопроса

Потребление пяти субстанций, открытых в последние два столетия и вошедших в наш обиход, в последние годы так выросло, что грозит неузнаваемо изменить облик современных обществ. Эти пять субстанций таковы:

1. Водка или спирт, основа всех ликеров, которые появились в последние годы царствования Людовика XIV и были изобретены, дабы согреть его зябкую старость.

2. Сахар. Эта субстанция лишь недавно [236] появилась на столе у народных масс, поскольку французская промышленность научилась производить ее в больших количествах и продавать по той цене, которую он имел, пока не стал редкостью и не вырос в цене. Эта цена, конечно, еще уменьшится, несмотря на старания налоговой администрации, которая только и ждет, чтобы обложить ее налогом.

3. Чай, известный уже полсотни лет [237] .

4. Кофе. Хотя арабы открыли его давно, в Европе это возбуждающее средство получило широкое распространение с середины восемнадцатого века.

5. Табак, употребление которого посредством сожжения стало всеобщим и чрезмерным только с тех пор, как во Франции воцарился мир.

Прежде всего рассмотрим вопрос с самой возвышенной точки зрения.

Какую-то часть своей силы человек тратит на удовлетворение той или иной из своих нужд; отсюда вытекает ощущение, которое мы называем удовольствием; оно бывает различным и зависит от темперамента и от климата. Наши органы — распорядители наших удовольствий. Почти у всех органов двойное предназначение: они воспринимают субстанции, вводят их в наш организм, а затем возвращают их обратно, целиком или частично, в той или иной форме, в общее хранилище, землю или атмосферу — арсенал, где все создания черпают свои неокреативные силы. В этих нескольких словах заключается вся химия человеческой жизни. Ученые не пойдут дальше этой формулы. Вы не найдете ни одного чувства, к какой бы области оно ни относилось (а под чувством следует понимать весь его механизм), которое не подчинялось бы этому правилу. Всякое излишество основано на удовольствии, которое человек хочет получать вновь и вновь, не считаясь с незыблемым законом, установленным природой. Чем меньше силы расходует человек, тем больше он тяготеет к излишествам, ибо мысль неудержимо влечет его к ним.

I. Для человека жить в обществе — значит более быстро или менее быстро растрачивать себя.

Отсюда следует, что чем дальше продвинулось общество по пути цивилизации и чем спокойнее его жизнь, тем больше оно предается излишествам. Для иных людей мирная жизнь пагубна. Быть может, именно это внушило Наполеону мысль о том, что «война — состояние естественное» [238] .

Чтобы поглотить, всосать, разложить на части, усвоить, после чего вернуть или воссоздать какую-нибудь субстанцию — операции, которые являют собой механизм всякого без исключения удовольствия, — человек направляет свою силу или часть ее в тот орган или органы, которые управляют любимым удовольствием.

Природа требует, чтобы все органы принимали одинаковое участие в жизни человека, меж тем как общество обостряет у людей жажду того или иного удовольствия, а удовлетворение этой жажды приводит к сосредоточению в том или ином органе большой части, а часто даже и всей силы; эти приливы силы происходят в ущерб всем остальным органам и обделяют их ровно настолько, сколько потребляют органы-лакомки. Отсюда болезни и, в конечном счете, сокращение жизни. Эта теория страшна в своей достоверности, как все теории, основанные на фактах, а не выдвинутые априори. Постоянная умственная деятельность вызывает усиленную работу мозга, сила сосредоточивается там, растягивает его нежную оболочку, обогащает его пульпу: но она так сильно опустошает нижний этаж, что гениального человека подстерегает болезнь, благопристойно именуемая в медицине фригидностью [239] . Напротив того, если вы проводите свою жизнь у ножек диванов, на которых возлежат бесконечно очаровательные женщины, если вы отважно влюбляетесь, то станете тупым, как монах-францисканец [240] . Ум теряет способность подниматься в высокие сферы познания. Истинная сила находится между этих двух излишеств. Ведя разом жизнь умственную и любовную, гениальный человек умирает, как умерли Рафаэль и лорд Байрон [241] . Целомудренный человек умирает от избытка работы, так же как сластолюбец от беспутства; но такого рода смерть — чрезвычайная редкость. Злоупотребление табаком, кофе, опиумом и водкой вызывают серьезные нарушения и приводят к ранней смерти. Орган, который беспрерывно раздражают, без конца пичкают, гипертрофируется: он разрастается до ненормальных размеров, страдает и разрушает организм, который в конце концов не выдерживает и гибнет.

Источники:

http://dom-knig.com/read_247300-29
http://www.litmir.me/br/?b=429320&p=1
http://nemaloknig.com/read-88199/?page=21