Представители потерянного поколения в литературе. Значение понятия «потерянное поколение» в романах Э.М
Что такое «потерянное поколение»?
Потерянное поколение– понятие, возникшее в период между двумя войнами (Первой и Второй мировой).
Так называют на Западе молодых фронтовиков, которые воевали между 1914 и 1918 годами, независимо от страны, за которую они воевали, и вернулись домой морально или физически искалеченными. Также их называют «неучтёнными жертвами войны». Вернувшись с фронта, эти люди не могли снова жить нормальной жизнью. После пережитых ужасов войны всё остальное казалось им мелочным и недостойным внимания.
Значение понятия «потерянное поколение» в романах Э.М. Ремарка
Термин «потерянное поколение» возникает в промежутке между двумя мировыми войнами. Оно становится лейтмотивом творчества многих писателей того времени, но с наибольшей силой проявляется в творчестве знаменитого немецкого писателя-антифашиста Эриха Марии Ремарка. Термин, кстати говоря, приписывается американской писательнице Гертруде Стайн, которую Ремарк описал в нескольких своих романах.
- — Вот кто вы такие! И все вы такие! — сказала мисс Стайн. — Вся молодёжь, побывавшая на войне. Вы — потерянное поколение.
- — Эрнест Хемингуэй. «Праздник, который всегда с тобой»
“Мы хотели было воевать против всего, всего, что определило наше прошлое, – против лжи и себялюбия, корысти и бессердечия; мы ожесточились и не доверяли никому, кроме ближайшего товарища, не верили ни во что, кроме таких ни когда нас не обманывавших сил, как небо, табак, деревья, хлеб и земля; но что же из этого получилось? Все рушилось, фальсифицировалось и забывалось. А тому, кто не умел забывать, оставались только бессилие, отчаяние, безразличие и водка. Прошло время великих человеческих и мужественных мечтаний. Торжествовались дельцы. Продажность. Нищета”.
Этими словами одного из своих героев Э.М. Ремарк высказал сущность мировосприятия своих ровесников – людей “потерянного поколения”, – тех, кто прямо со школьной скамьи уходил в окопы первой мировой войны. Тогда они по-ребячески ясно и безоговорочно верили всему, чему их учили, что слышали, что прочли о прогрессе, цивилизации, гуманизме; верили звонким словосочетаниям консервативных или либеральных, националистических или социал-демократических лозунгов и программ, всему, что им втолковывали в родительском доме, с кафедр, со страниц газет.
В романах Ремарка за простым ровным голосом беспристрастного описателя скрывается такой напор отчаяния и боли за этих людей, что некоторые определяли его стиль, как скорбное оплакивание павших на войне, даже если персонажи его книг и не погибли от пуль. Каждое из его произведений — это роман-реквием по целому поколению, не сформировавшемуся из-за войны, которая словно карточные домики разметала их идеалы и несостоявшиеся ценности, которым их вроде бы и обучали в детстве, но не предоставили возможности использовать. Война с предельной откровенностью обнажила циничную ложь мнимых авторитетов и государственных столпов, вывернула наизнанку общепринятую мораль и повергла досрочно состарившихся юнцов в пучины неверия и одиночества, из которых нет никаких шансов вернуться. А ведь именно эти юнцы и есть главные персонажи писателя, трагически юные и во многих смыслах не ставшие еще мужчинами.
Война и тяжелые послевоенные годы разрушили не только сельское хозяйство, промышленность, но и нравственные представления людей. Понятия «хорошо» и «плохо» перемешались, нравственные принципы обесценились.
Некоторые молодые немцы поддержали революционную борьбу, но большинство просто находились в растерянности. Они сострадали, сочувствовали, боялись и ненавидели и почти все они не знали, что делать дальше.
Особенно тяжело было держать нейтралитет бывшим солдатам, которые честно воевали, ежедневно рискуя своей жизнью. Они потеряли доверие ко всему, что их окружало, они уже не знали, за что бороться дальше.
Теперь они шли по жизни с опустошенной душой и очерствевшим сердцем. Единственные ценности, которым они остались верны, были солдатская солидарность и мужская дружба.
«На западном фронте без перемен».
Издав в 1929 году роман «На западном фронте без перемен», Ремарк как бы заложил основу всему своему последующему творчеству. Здесь он с полной достоверностью описал изнаночную сторону войны, со всей ее грязью, жестокостью и полным отсутствием романтического глянца, и повседневную жизнь молодых солдат-фронтовиков, окруженных ужасом, кровью и страхом смерти. Они еще не стали «потерянным поколением», но уже очень скоро станут, и Ремарк со всей его пронизывающей объективностью и мнимой отстраненностью рассказывает нам, как именно это произойдет.
В предисловии автор говорит: «Эта книга не является ни обвинением, ни исповедью. Это только попытка рассказать о поколении, которое погубила первая мировая война, о тех, кто стал её жертвой, даже если спасся от снарядов».
Роман «На Западном фронте без перемен» о Первой мировой войне. Она унесла миллионы жизней, искалечила судьбы и тела еще большего количества людей, прекратила существование таких могучих держав, как Российская, Османская, Германская и Австро-Венгерская империи. Был уничтожен весь опыт Европы, создаваемый на протяжении многих сотен лет. Жизнь нужно было отстраивать заново. Сознание людей было заражено ужасом войны.
В произведении «На Западном фронте без перемен» Ремарк описывает все то, что он пережил сам. Писатель служил сапером во время Первой мировой войны. Во время боя его товарищ Кристиан Кранзбьхлер ранен снарядом. Ремарк спасает ему жизнь. В романе Кристиан получает имя Франц Кемерих. На страницах книги он умирает в госпитале. Больше нет романтики и торжественности парадов. Все залила кроваво-красным цветом война. Ремарк ранен. Госпиталь. Конец войны. Но рубец на сердце, на разуме и душе остается на всю жизнь.
Бессмысленность окопного существования заканчивается столь же бессмысленной смертью Пауля Боймера. Итогом романа становится его название. Когда умирает герой романа, по радио передают стандартную сводку: «На Западном фронте без перемен». Антимилитаристский пафос романа в целом был настолько очевиден и убедителен, что фашисты в 1930 г. сожгли книгу Ремарка.
В начале тридцатых годов Ремарк издает свой следующий роман «Возвращение», посвященный первым послевоенным месяцам. В нем в еще большей степени проявилось безысходное отчаяние, безнадежная тоска людей, не знавших, не видевших пути, чтобы вырваться из бесчеловечной, бессмысленно жестокой действительности; в нем проявилось, вместе с тем, отвращение Ремарка ко всякой политике, в том числе и революционной.
В романе «Возвращение» Ремарк говорит о судьбах «потерянного поколения» по окончании войны. Главный герой романа Эрнст Брикхольц продолжает линию Пауля Боймера, главного героя романа «На Западном фронте без перемен». Как “приживаются” бывшие фронтовики и рассказывает роман “Возвращение”. И во многом похожий на автора герой-рассказчик Эрнс Биркхольц и его фронтовые друзья, вернувшиеся после войны домой, – это ставшие солдатами недоучившиеся школьники. Но хотя уже отстрелили оружейные залпы, в душах многих из них война продолжает свою опустошительную работу, и они бросаются искать укрытия, услышав визг трамвая, или идя по открытой местности.
“Мы больше не видим природы, для нас существует только местность, пригодная для атаки или обороны, старая мельница на холме – не мельница, а опорный пункт, лес – не лес, а артиллерийское прикрытие. Всюду, всюду это наваждение. “.
Но не это самое страшное. Страшно, что они не могут устроиться в жизни, найти средства существования. Одним еще надо доучиваться в школе, а у тех, кто работал до войны, места заняты, а других не найти.
Огромное впечатление производит на читателя демонстрация инвалидов войны, которые вопрошают на своих плакатах: “Где же благодарность отечества?” и “Инвалиды войны голодают!” Идут однорукие, слепые, одноглазые, раненые в голову, калеки с ампутированными ногами, дрожащие контуженные; катят в колясках инвалидов, которые отныне могут жить только в кресле, на колесах. До них никому нет дела. Эрнест Биркхольц и его друзья участвуют в рабочей демонстрации, против которой выступили войска рейхсвера; они становятся свидетелями, как бывший командир их роты убивает своего бывшего солдата – их друга. Роман “Возвращение” раскрывает историю распада фронтового товарищества.
Для героев Ремарка дружба имеет некий внесоциальный, философский смысл. Это единственный якорь спасения героев, они и после войны продолжают хранить его. Распад “фронтовой дружбы” в романе показан как трагедия. “Возвращение”, как и “На Западном фронте без перемен”, – антивоенное произведение, оба они являются романами-предупреждениями. Меньше чем через два года после выхода “Возвращения” в свет в Германии произошло событие, ставшее не только национальной, но и мировой катастрофой: к власти пришел Гитлер. Оба антивоенных романа Ремарка были занесены в черные списки книг, запрещенных в нацистской Германии, и брошены 10 мая 1933 года вместе со многими другими неугодными гитлеровцам выдающимися произведениями немецкой и мировой литературы в огромный костер, зажженный в сердце Берлина.
В “Трех товарищах” – последнем из романов, написанных до второй мировой войны, – он рассказывает о судьбах своих друзей-ровесников во время мирового экономического кризиса 1929-1933 гг.
В романе «Три товарища» Ремарк снова, с еще большей убедительностью, предрекает потерянному поколению полную безысходность и отсутствие всякого будущего. Они пострадали от одной войны, а следующая просто проглотит их. Здесь же он также дает и полную характеристику характерам членов «потерянного поколения». Ремарк показывает их людьми жесткими и решительными, никому и ничему не верящими на слово, признающими только конкретную помощь своих же товарищей, ироничными и осторожным в отношениях с женщинами. Чувственность идет у них впереди настоящих чувств.
В этом романе он все еще сохраняет первоначально избранную позицию. Все еще хочет быть только художником-летописцем. Никого не судить. Не участвовать в борьбе общественных сил, смотреть со стороны и честно и нелицеприятно запечатлевать образы людей и событий. В “Трех товарищах” это особенно ощущается. Описывая Берлин в годы напряженных политических боев, накануне гитлеровского переворота, автор старательно избегает проявления каких бы то ни было политических симпатий или антипатий. Он даже не называет тех партий, на собраниях которых бывают его герои, хотя и дает яркие зарисовки некоторых эпизодов; он не указывает, кто именно были те “парни в высоких сапогах”, которые убили ленца. Совершенно очевидно, что это были гитлеровские штурмовики, но писатель как будто нарочно подчеркивает свое самоустранение от политической злобы дня. И месть друзей за Ленца для него не расправа с политическими врагами, а просто личное возмездие, настигающее конкретного, непосредственного убийцу.
Герои Ремарка обретают недолгое призрачное утешение в дружбе и в любви, не отказываясь при этом от спиртного, которое, кстати говоря, тоже стало одним из непременных героев романов писателя. Уж что-что, а пить в его романах умеют. Выпивка, дающая временное успокоение, заменила собой культурный досуг героев, не интересующихся искусством, музыкой и литературой. Любовь, дружба и выпивка превратилась для них в своеобразную форму защиты от окружающего мира, принявшего войну, как способ решать политические проблемы и подчинившего всю официальную культуру и идеологию культу пропаганды милитаризма и насилия.
Три фронтовых друга пытаются совместно справиться с тяготами жизни времен экономического кризиса. Хотя с того момента, как прозвучали последние выстрелы, прошло десять лет, жизнь еще пропитана памятью о войне, последствия которой сказывались на каждом шагу. Не зря ведь они, эти воспоминания, и самого автора привели к созданию этого знаменитого антивоенного романа.
Память о фронтовой жизни прочно входит в нынешнее существование трех главных героев романа, Роберта Локампа, Отто Кестера и Готфрида Ленца, как бы продолжается в нем. Это ощущается на каждом шагу – не только в большом, но и в малом, в бесчисленных деталях их быта, их поведения, их разговоров. Дымящиеся асфальтовые котлы напоминают им походные полевые кухни, фары автомобиля – прожектор, вцепляющийся в самолет во время его ночного полета, а комнаты одного из пациентов туберкулезного санатория – фронтовой блиндаж. Напротив, и этот роман Ремарка о мирной жизни является таким же антивоенным произведением, как и два предыдущих. «Слишком много крови было пролито на этой земле! » – говорит Локамп.
Но мысли о войне относятся не только к прошлому: они порождают и страх перед будущим, и Роберт, глядя на младенца из приюта, горько иронизирует: «Хотел бы я знать, что это будет за война, на которую он поспеет». Эти слова Ремарк вложил в уста героя-рассказчика за год до начала второй мировой войны. «Три товарища» – роман с широким социальным фоном, он густо «населен» эпизодическими и полуэпизодическими персонажами, представляющими различные круги и слои немецкого народа.
Заканчивается роман очень грустно. Пат умирает, Роберт остается один, единственная его поддержка – это бескорыстная, обретенная в окопах дружба с Отто Кестером. Будущее героев представляется совершенно бесперспективным. Основные романы Ремарка внутренне связаны между собой.
Это как бы продолжающаяся хроника единой человеческой судьбы в трагическую эпоху, хроника во многом автобиографическая. Как и его герои, Ремарк прошел через мясорубку 1-ой мировой войны, и этот опыт на всю жизнь определил роднящую их ненависть к милитаризму, к жестокому, бессмысленному насилию, презрение к государственному устройству, которое порождает и благословляет смертоубийственные бойни.
Потерянное поколение. Представители в литературе
После Первой мировой в родные города с фронта вернулись особые люди. Когда началась война, они были еще мальчишками, но долг заставил их встать на защиту родины. «Потерянное поколение» – так их называли. В чем, однако, причина этой потерянности? Понятие это используется и сегодня, когда мы говорим о писателях, творивших в перерыве межу Первой и Второй мировыми войнами, ставшими испытанием для всего человечества и почти всех выбившими из привычной, мирной колеи.
Выражение «потерянное поколение» однажды прозвучало из уст Гертруды Стайн. Позже случай, во время которого это произошло, был описан в одной из книг Хемингуэя («Праздник, который всегда с тобой»). Он и другие писатели потерянного поколения поднимают в своих произведениях проблему молодых людей, вернувшихся с войны и не заставших своего дома, своих родных. Вопросы о том, как жить дальше, как оставаться человеком, как научиться вновь радоваться жизни – вот что первостепенно в этом литературном течении. Поговорим о нем подробнее.
Авторы и литература потерянного поколения
- Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Первое его произведение «По эту сторону рая» и самое известное – «Великий Гэтсби» – являются ярчайшими примерами литературы, в которой главную роль играет именно потерянное поколение. Он пытался убедить людей и в том, что в погоне за «американской мечтой» очень трудно сохранить человеческое лицо. Так нужно ли за ней гнаться? Не лучше ли пытаться стать тем человеком, которым ты был до войны? Фицджеральд – родоначальник данного литературного течения.
- Эрих Мария Ремарк. Немецкий писатель-романист, пропагандировавший идеи пацифизма. Произведение «Три товарища» сразу стало культовым. Наряду с книгой «На западном фронте без перемен» оно рассказывает нам о людях, чья молодость была “похоронена” в боевых окопах. Ремарк сравнивает войну с огромной воронкой, которая затягивает лучшие душевные качества человека.
- Эрнест Хемингуэй. «Прощай, оружие» – книга не только о войне, но и о любви. История лейтенанта Фредерико и медсестры Кэтрин заставила читателей переоценить многое. Война – самое жестокое, что есть в мире, а потерянное поколение всеми силами должно стремиться найти себя.
Литература о потерянном поколении – это не только схожесть тем. Это еще и узнаваемый стиль. На первый взгляд – это беспристрастный отчет о происходящем – будь то военное или послевоенное время. Однако если вчитаться, можно увидеть и очень глубокий лирический подтекст, и тяжесть душевных метаний. Для многих авторов оказалось сложным вырваться из этих тематических рамок: слишком трудно забыть ужасы войны.
“Потерянное поколение” в литературе
Творческий эксперимент, начатый парижскими экспатриантами, модернистами довоенной генерации Гертрудой Стайн и Шервудом Андерсоном, был продолжен молодыми прозаиками и поэтами, которые именно в 1920-е годы пришли в американскую литературу и принесли ей впоследствии всемирную славу. Их имена на протяжении всего двадцатого столетия прочно ассоциировались в сознании зарубежных читателей с представлением о литературе США в целом. Это Эрнест Хемингуэй, Уильям Фолкнер, Фрэнсис Скотт Фитцджеральд, Джон Дос Пассос, Торнтон Уайлдер и другие, преимущественно писатели-модернисты.
Вместе с тем модернизм в американском развороте отличается от европейского более очевидной вовлеченностью в общественные и политические события эпохи: шоковый военный опыт большинства авторов невозможно было замолчать или обойти, он требовал художественного воплощения. Это неизменно вводило в заблуждение советских исследователей, объявлявших этих писателей “критическими реалистами”. Американская критика обозначила их как “потерянное поколение”.
Само определение “потерянное поколение” было походя обронено Г. Стайн в разговоре с ее шофером. Она сказала: “Все вы потерянное поколение, вся молодежь, побывавшая на войне. У вас ни к чему нет уважения. Все вы сопьетесь”. Это изречение было случайно услышано Э. Хемингуэем и пущено им в обиход. Слова “Все вы потерянное поколение” он поставил одним из двух эпиграфов к своему первому роману “И восходит солнце” (“Фиеста”, 1926). Со временем данное определение, точное и емкое, получило статус литературоведческого термина.
Каковы же истоки “потерянности” целого поколения? Первая мировая была испытанием для всего человечества. Можно представить, чем она стала для мальчиков, полных оптимизма, надежд и патриотических иллюзий. Помимо того, что они непосредственно попали в “мясорубку”, как называли эту войну, их биография началась сразу с кульминации, с максимального перенапряжения душевных и физических сил, с тяжелейшего испытания, к которому они оказались абсолютно не подготовленными. Конечно, это был надлом. Война навсегда выбила их из привычной колеи, определила склад их мировоззрения — обостренно трагический. Яркой иллюстрацией сказанному служит начало поэмы экспатрианта Томаса Стернза Элиота (1888—1965) “Пепельная среда” (1930).
Другим программным поэтическим произведениям “потерянного поколения” — поэмам Т. Элиота “Бесплодная земля” (1922) и “Полые люди” (1925) свойственны то же чувство опустошенности и безысходности и та же стилистическая виртуозность.
Однако Гертруда Стайн, утверждавшая, что у “потерянных” не было уважения “ни к чему”, оказалась слишком категоричной в своих суждениях. Не по годам богатый опыт страданий, смерти и преодоления не только сделал эту генерацию очень стойкой (ни один из пишущей братии не “спился”, как им было предсказано), но и научил их безошибочно различать и высоко чтить непреходящие жизненные ценности: общение с природой, любовь к женщине, мужскую дружбу и творчество.
Писатели “потерянного поколения” никогда не составляли какой-либо литературной группы и не имели единой теоретической платформы, но общность судеб и впечатлений сформировала их сходные жизненные позиции: разочарование в социальных идеалах, поиски непреходящих ценностей, стоический индивидуализм. Вкупе с одинаковым, обостренно трагическим мироощущением, это определило наличие в прозе “потерянных” ряда общих черт, очевидных, несмотря на разнообразие индивидуальных художественных почерков отдельных авторов.
Общность проявляется во всем, начиная с тематики и кончая формой их произведений. Главные темы писателей этого поколения — война, фронтовые будни (“Прощай оружие” (1929) Хемингуэя, “Три солдата”(1921) Дос Пассоса, сборник рассказов “Эти тринадцать” (1926) Фолкнера и др.) и послевоенная действительность — “век джаза” (“И восходит солнце” (1926) Хемингуэя, “Солдатская награда” (1926) и “Москиты” (1927) Фолкнера, романы “Прекрасные, но обреченные” (1922) и “Великий Гэтсби” (1925), новеллистические сборники “Рассказы джазового века” (1922) и “Все печальные молодые люди” (1926) Скотта Фитцджеральда).
Обе темы в творчестве “потерянных” взаимосвязаны, и эта связь имеет причинно-следственный характер. В “военных” произведениях показаны истоки потерянности поколения: фронтовые эпизоды поданы всеми авторами жестко и неприукрашенно — вразрез с тенденцией романтизации Первой мировой в официальной литературе. В произведениях о “мире после войны” показаны следствия — судорожное веселье “джазового века”, напоминающее пляску на краю пропасти или пир во время чумы. Это мир искалеченных войной судеб и изломанных человеческих отношений.
Проблематика, занимающая “потерянных”, тяготеет к изначальным мифологическим оппозициям человеческого мышления: война и мир, жизнь и смерть, любовь и смерть. Симптоматично, что смерть (и война как ее синоним) непременно выступает одним из элементов этих противопоставлений. Симптоматично и то, что эти вопросы решаются “потерянными” отнюдь не в мифопоэтическом и не в отвлеченно-философском плане, а предельно конкретно и в большей или меньшей степени социально определенно.
Все герои “военных” произведений чувствуют, что их одурачили, а затем предали. Лейтенант итальянской армии американец Фредерик Генри (“Прощай, оружие!” Э. Хемингуэя) прямо говорит, что больше не верит трескучим фразам о “славе”, “священном долге” и “величии нации”. Все герои писателей “потерянного поколения” теряют веру в общество, принесшее своих детей в жертву “торгашеским расчетам”, и демонстративно порывают с ним. Заключает “сепаратный мир” (то есть дезертирует из армии) лейтенант Генри, с головой погружаются в выпивки, кутежи и интимные переживания Джейкоб Барнс (“И восходит солнце” Хемингуэя), Джей Гэтсби (“Великий Гэтсби” Фитцджеральда) и “все печальные молодые люди” Фитцджеральда, Хемингуэя и других прозаиков “потерянного поколения”.
В чем же видят смысл бытия выжившие на войне герои их произведений? В самой жизни как она есть, в жизни каждого отдельного человека, и, прежде всего — в любви. Именно любовь занимает главенствующее место в системе их ценностей. Любовь, понимаемая как совершенный, гармоничный союз с женщиной — это и творчество, и товарищество (человеческое тепло рядом), и природное начало. Это сконцентрированная радость бытия, своего рода квинтэссенция всего, что есть стоящего в жизни, квинтэссенция самой жизни. Помимо того, любовь — самое индивидуальное, самое личное, единственно тебе принадлежащее переживание, что для “потерянных” весьма важно. По сути, доминирующая идея их произведений — идея безраздельного господства частного мира.
Все герои “потерянных” строят свой, альтернативный мир, где не должно быть места “торгашеским расчетам”, политическим амбициям, войнам и смертям, всему тому безумию, которое творится вокруг. “Я не создан, чтобы воевать. Я создан, чтобы есть, пить и спать с Кэтрин”, — говорит Фредерик Генри. Это кредо всех “потерянных”. Они, однако, сами чувствуют непрочность и уязвимость своей позиции. Невозможно абсолютно отгородиться от большого враждебного мира: он то и дело вторгается в их жизнь. Не случайно любовь в произведениях писателей “потерянного поколения” спаяна со смертью: она почти всегда пресекается смертью. Умирает Кэтрин, возлюбленная Фредерика Генри (“Прощай, оружие!”), случайная гибель незнакомой женщины влечет за собой смерть Джея Гэтсби (“Великий Гэтсби”) и т.д.
Не только гибель героя на передовой, но и смерть Кэтрин от родов, и гибель женщины под колесами автомобиля в “Великом Гэтсби”, и смерть самого Джея Гэтсби, на первый взгляд, не имеющие никакого отношения к войне, оказываются связанными с ней накрепко. Эти безвременные и бессмысленные смерти выступают в романах “потерянных” своего рода художественным выражением мысли о неразумности и жестокости мира, о невозможности уйти от него, о недолговечности счастья. А эта мысль, в свою очередь, является прямым следствием военного опыта авторов, их душевного надлома, их травмированности. Смерть для них — синоним войны, и обе они — и война и смерть — выступают в их произведениях некоей апокалипсической метафорой современного мира. Мир произведений молодых писателей двадцатых годов — это мир, отрезанный Первой мировой от прошлого, изменившийся, мрачный, обреченный.
Прозе “потерянного поколения” свойственна безошибочно узнаваемая поэтика. Это лирическая проза, где факты действительности пропущены через призму восприятия смятенного героя, очень близкого автору. Не случайно, излюбленная форма “потерянных” — повествование от первого лица, предполагающее взамен эпически обстоятельного описания событий взволнованный, эмоциональный отклик на них.
Проза “потерянных” центростремительна: она не развертывает человеческие судьбы во времени и пространстве, а напротив, сгущает, уплотняет действие. Для нее характерен краткий временной отрезок, как правило, кризисный в судьбе героя; он может включать в себя и воспоминания о прошлом, за счет чего происходит расширение тематики и уточнение обстоятельств, что отличает произведения Фолкнера и Фитцджеральда. Ведущий композиционный принцип американской прозы двадцатых — принцип “сжатого времени”, открытие английского писателя Джеймса Джойса, одного из трех “китов” европейского модернизма (наряду с М. Прустом и Ф. Кафкой).
Нельзя не заметить и определенного сходства сюжетных решений произведений писателей “потерянного поколения”. Среди наиболее часто повторяющихся мотивов (элементарных единиц сюжета) — кратковременное, но полное счастье любви (“Прощай, оружие!” Хемингуэя, “Великий Гэтсби” Фитцджеральда), тщетные поиски бывшим фронтовиком своего места в послевоенной жизни (“Великий Гэтсби” и “Ночь нежна” Фитцджеральда, “Солдатская награда” Фолкнера, “И восходит солнце” Хемингуэя), нелепая и безвременная смерть одного из героев (“Великий Гэтсби”, “Прощай, оружие!”).
Все эти мотивы позднее были растиражированы самими “потерянными” (Хемингуэем и Фитцджеральдом), а главное — их подражателями, не нюхавшими пороха и не жившими на изломе эпох. Вследствие этого они порой воспринимаются как некие клише. Однако сходные сюжетные решения подсказывала писателям “потерянного поколения” сама жизнь: на фронте они ежедневно видели бессмысленную и безвременную смерть, они сами мучительно ощущали отсутствие твердой почвы под ногами в послевоенное время, и они, как никто, умели быть счастливыми, но их счастье часто было мимолетным, потому что война разводила людей и ломала судьбы. А обостренное чувство трагического и художественное чутье, свойственные “потерянному поколению”, диктовали их обращение к предельным ситуациям человеческой жизни.
Стиль “потерянных” также узнаваем. Типичная для них проза — это внешне беспристрастный отчет с глубинным лирическим подтекстом. Произведения Э. Хемингуэя особенно отличает крайний лаконизм, порой лапидарность фраз, простота лексики и огромная сдержанность эмоций. Лаконично и почти сухо решены в его романах даже любовные сцены, что заведомо исключает всякую фальшь в отношениях между героями и, в конечном счете, оказывает на читателя исключительно сильное воздействие.
Большинству писателей “потерянного поколения” суждены были еще годы, а некоторым (Хемингуэю, Фолкнеру, Уайлдеру) и десятилетия творчества, но один лишь Фолкнер сумел вырваться из определенного в 20-е круга тем, проблематики, поэтики и стилистики, из магического круга щемящей печали и обреченности “потерянного поколения”. Общность “потерянных”, их духовное братство, замешанное на молодой горячей крови, оказалось сильнее продуманных выкладок различных литературных групп, которые распадались, не оставляя следа в творчестве их участников.
► Читайте также другие статьи раздела “Литература XX века. Традиции и эксперимент”:
Реализм. Модернизм. Постмодернизм
Мир человека после Первой мировой войны. Модернизм
Человек и общество второй половины столетия
Источники:
http://m.vuzlit.ru/472156/takoe_poteryannoe_pokolenie
http://fb.ru/article/66658/poteryannoe-pokolenie-predstaviteli-v-literature
http://licey.net/free/15-analiz_proizvedenii_zarubezhnyh_pisatelei_biografii_inostrannyh_pisatelei/62-amerikanskaya_literatura/stages/2157-poteryannoe_pokolenie_v_literature.html
