Танец с саблями композитор. Кинорежиссер Юсуп Разыков: “Танец с саблями” – рингтон XX века
Гений и злодейство: вышел фильм «Танец с саблями» о жизни композитора Арама Хачатуряна
1942 год. Страдая от язвенной болезни и лежа на кровати в шапке-ушанке и пальто в маленьком холодном гостиничном номере в военной эвакуации в Перми Арам Хачатурян напишет одно из самых известных музыкальных произведений XX века, которое оказало влияние на все последующее развитие музыки и соединило несочетаемое: традиционные свадебные армянские песни и суперсовременные джазовые ритмы, провозглашаемые символом этого музыкального направления — саксофоном.
Спустя несколько лет, американцы, сходящие с ума по «Танцу с саблями», объявят 1948 год — годом Хачатуряна, сам композитор объедет весь мир, дирижируя концертами собственной музыки, а советская музыкальная традиция в очередной раз восхитит слушателей по всему миру. И все это благодаря, а скорее, вопреки, тем событиям, которые произойдут в военном тылу на второй год войны. Война и джаз, раненные солдаты и элегантные танцоры, саксофон и военные песни-марши — все смешалось в жизни и в кино, эту жизнь преломляющем.
Армяно-русский проект Юсупа Разыкова «Танец с саблями», который поддержали Министерства Культуры обеих стран и продюсировал Рубен Дишдишян, рассказывает историю, как за 8 часов было создано произведение, принесшее мировую славу ее создателю. А еще этот фильм — признание в любви Армении, по сравнению с которой военный Молотов (переименованная с 1940 по 1957 годы Пермь) — ад, наполненный холодом, болезнями, лишениями, завистью и злобой.
Армения в этой парадигме — рай, это детство (хотя, строго говоря, композитор родился в Тифлисе, в армянской семье, и впитал музыкальные традиции нескольких стран), это солнце, потрясающей красоты пейзажи, монастырь Хор Вирап и гора Арарат — рай потерянный, о котором грустят и не могут забыть армяне. Противопоставление двух миров красной нитью проходит через весь фильм: Армения — не только культурная основа творчества композитора, но и источник внутренней боли за свой народ и его судьбу.
«Мы оставили свои дома, могилы дедов, вслед нам летели камни, пули, сегодня каждый из нас живет вместо тех, кого убили, и ты должен это помнить!» — это первый урок, который получает юный Арам от седого старца, с грустью устремившего взгляд на святую гору. Этот урок композитор пронесет через всю жизнь, посвятив свою Вторую симфонию геноциду армян в Османской империи в 1915 году. «Ведь истребление евреев во Второй мировой стало возможно только потому, что тогда, в 1915 году, весь мир промолчал», — говорит главный герой.
Хачатурян в этом фильме, конечно, образ-символ выдающегося творца и армянина (биография композитора далеко не всегда соответствует художественному вымыслу, несмотря на утверждение о том, что фильм основан на реальных событиях), — это гений в классическом смысле слова: равнодушный к повседневному существованию и беседующий о музыке с духами (давно умерший старец является Хачатуряну для того, чтобы обсудить его произведения).
Свой собственный «исход» из Армении композитор запомнил только в одном единственном звуке, звуке поезда — всего два аккорда: именно он впоследствии и ляжет в основу знаменитого произведения.
«Танец с саблями» — завершающий и незапланированный шедевр балета «Гаянэ», который Хачатурян репетировал вместе с труппой эвакуированного Ленинградского академического театра оперы и балета имени Кирова (переименованный в советские годы Мариинский театр) на Урале во время войны. Балерины падали в голодный обморок прямо на сцене, сам композитор еле ходил, мучаясь болезнью, в госпитале лежали раненные душевно и телесно бойцы, а те, кто только уходил на фронт, хотели увезти с собой хоть немного красоты, придя посмотреть репетицию спектакля перед отправкой поезда, — условия, далекие от хлопковых полей колхоза в Советской Армении, где происходит действие очень современного для своего времени балета.
И если ни холод, ни голод не могли сломить Хачатуряна, то правки его музыки во время подготовки спектакля заставляли композитора в буквальном смысле терять сознание. «Почему вы режете мою музыку по живому?» — кричит композитор и выбегает из Пермского театра оперы и балета, где полным ходом идет подготовка нового балета.
В эту нервную атмосферу готовящегося к скорой премьере балета приезжает чиновник от культуры Пушков из горисполкома, который, похоже, искренне считает, что музыка может содержать сомнительный политический подтекст, и недвусмысленно ищет компромат на Хачатуряна.
Очень скоро выясняется, что мотивы Пушкова более личные — будучи однокурсником Арама, он также мечтал стать композитором, но таланта не хватило. Этот человек выжигает своей злобой и завистью все, что окружает Хачатуряна, ближе и ближе подбираясь к самому маэстро: ломает влюбленную в композитора балерину, исполнительницу заглавной роли балета Сашеньку Третьякову, подсылает доносчика, который должен найти компрометирующую композитора информацию и спровоцировать его. Но по жестокой иронии, он же, Пушков, и прославляет Хачатуряна: в последний момент, чтобы нанести последний удар, чиновник заявляет: «Кажется, в финальной части вашего балета не хватает еще одного танца». За 8 часов Хачатурян пишет прославивший его на весь мир «Танец с саблями».
Конфликт гения и злодейства — настолько классический и настолько современный, что язык не повернется обвинить авторов фильма в сюжетном клише, ведь у каждого Хачатуряна, современного или ставшего классиком, найдется свой Пушков, ревнитель системы, который будет использовать ее инструменты, чтобы уничтожить талант и его обладателя, не дающего спать по ночам. Финал фильма — торжество композитора: документальные пленки и фотографии, вырезки из афиш и газет о международных премьерах музыки Хачатуряна призваны показать, что настоящему таланту не страшны завистники и враги, ведь он способен творить вопреки обстоятельствам.
Финал жизни маэстро — это музыка, которая восхищает людей по всему миру, это не только «Танец с саблями», но и такие неотъемлемые сокровища нашей культуры, как вальс, написанный к драме Лермонтова «Маскарад», или Адажио Спартака и Фригии из балета «Спартак». Автор трех симфоний и трех балетов, многочисленных сочинений для фортепиано и духового оркестра, Хачатурян писал музыку по силе, страстности и мощи своей сопоставимую разве что с музыкой Сергея Рахманинова. Обласканный советской властью и получивший всевозможные сталинские и иные государственные награды и звания, Хачатурян сегодня немного «забыт» по сравнению с тем же Рахманиновым. Отделяя политику от таланта, хочется надеяться, что фильм «Танец с саблями» — начало заслуженного возвращения композитора в современное российское культурное пространство.
Режиссер Юсуп Разыков о своем фильме «Танец с саблями»
27 января в кинотеатре «Формула Кино ЦДМ» состоялся закрытый показ фильма «Танец с саблями», организованный проектом «Сноб». После него режиссер Юсуп Разыков ответил на вопросы зрителей об этой картине, главный герой которой, композитор Арам Хачатурян, зимой 1942 года пишет в эвакуации свой знаменитый «Танец с саблями»
3 февраля 2020 18:28
Ɔ. Арам Хачатурян — из простой семьи и во многом самородок. Это в фильм не вошло, но вы наверняка изучали его историю: как вы думаете, когда произошел перелом в его жизни, после чего он начал увлекаться музыкой?
У него был брат Сурен, который первым переехал в Москву и слился с артистической средой, после чего подтянул к себе братишку. Арам уже тогда был «заражен» музыкой: мама пела ему прекрасные песни. В армянских семьях всегда было очень много песен, как в каждой кавказской семье. В Москве Арам сначала ходил в какой-то технологический институт, потом начал учиться играть на виолончели, потом в музыкальном техникуме освоил фортепиано. И уже позже почувствовал себя композитором, потому что чувство ритма, как говорил Жванецкий, присуще каждому мужчине, надо ему только позволить. И Хачатуряну позволили. На втором курсе он изобретал невероятные фортепианные этюды. Когда их показали Прокофьеву, тот сказал: «Я это издам в Париже».
Ɔ. Я армянин, и мне кажется, что фильм получился очень армянским. Там много таких моментов, которые описывают глубину, страдание, боль армянского народа. Скажите, Министерство культуры Армении участвовало в создании фильма? Как было построено взаимодействие и откуда в фильме так много армянского?
Этот фильм сделан совместно с Арменией. Они очень много помогали технически — и министерство культуры, и театр имени Спендиарова. Ведь сейчас балет «Гаянэ» нигде не идет. Он, может быть, раз в два года появляется на сцене Мариинского театра, да и то хореография утрачена. Только студентки Вагановского училища танцуют «Танец розовых девушек», который мы и «похитили» для фильма.
Говорят, с армянином достаточно посидеть за столом, чтобы почувствовать его сердце, его душу. Мой отчим был армянином. Мне кажется, я очень хорошо понимал и его самого, и его родственников. Мне нравилась их мужественность, готовность защитить, победить — не говоря уже о том, что они были очень трогательными в общении. Я до сих пор общаюсь с моими братьями — они все были самаркандцами, пенджикентскими армянами. Сейчас они переехали в Краснодар, в Калининград, но мы с ними по-прежнему очень дружим. Может быть, из-за того, что я по ним скучаю, я и захотел снять этот фильм.
Пока мы делали фильм, в Армении сменилась власть. Мы снимали в театре Спендиарова в апреле 2018 года. 20 апреля мы зашли в театр, и 24-го, как только закончили последнюю смену, наши армянские коллеги говорят: «Саргсян подал в отставку! Ура, революция!» Вот такое совпадение. Может быть, дух свободы Хачатуряна помог?
Ɔ. Что было самым сложным в работе над фильмом?
Самым сложным для меня было то, что мне не дали еще год и 100 миллионов.
Ɔ. А если бы дали, что бы вы сделали?
Тогда картина была бы ближе к тому, что я чувствую про композиторскую деятельность, про то, как рождается музыка, — из тишины. Вот это самое интересное. А 100 миллионов просто для того, чтобы нормально собрать группу. Вы просто очень добрые и не обращаете внимания на то, что все девушки в нашей танцевальной труппе — армянки. А это Пермский театр, это Кировский театр, там не могло быть столько армян ни в балете, ни в оркестре. Я пытался выдать их за евреев, но они все носатые, все такие активные. Я пытался пересаживать их — но как поменяешь местами людей в оркестре? Все должны сидеть на своих местах.
Ɔ. В Перми вы не снимали тоже по финансовым соображениям? Гостиницу «Центральная» пермяки вам точно припомнят: в реальности она, конечно, выглядит совсем по-другому.
Сейчас там живут вьетнамцы, и они мне этого никогда не припомнят. Я же был в Перми, в том числе и в театре — как раз когда Курентзис оттуда уволился. Но в гостиницу «Центральная» вообще не смог попасть: там на входе сидит дядька чуть ли не с пулеметом, и никого не впускает. А внутри одни подозрительные вьетнамские лица. По-моему, коронавирус зародился там.
Ɔ. Пушков, главный антигерой вашего фильма, — это вообще реальный персонаж или собирательный образ?
Пушков, конечно, персонаж выдуманный. Но делать впрямую какого-то гэбэшника было совершенно неинтересно. Поэтому я сделал неудавшегося композитора и специально утрировал отсутствие у него какого-либо дара. В итоге получилась настоящая сволочь. К сожалению, это была последняя роль Саши Кузнецова. Он очень любил ее, и мы с ним много говорили об этой роли.
Ɔ. Но при этом Пушков, кажется, не совсем законченный подлец: в фильме есть сцена, где он дает мальчику на рынке банку тушенки.
Конечно! Он позер, фат. Пушков обязан произносить какие-то официальные вещи, говорить, что Хачатурян гений, а он этого не хочет и поэтому играет, юлит. Очень сложная фигура, конечно. Поэтому, когда Саша меня спросил: «Вот он соблазняет эту балерину — он хоть любит ее или нет?», — я ответил: «Ты ищешь оправдания своему персонажу, а нужно искать глубину». — «Но кого-то же он любит?» — «Конечно, любит! Хачатуряна». Но не в каком-то там инопланетном смысле. Пушков соблазнил балерину только для того, чтобы она не мешала Хачатуряну писать. Потому что Хачатуряна смущают, отвлекают эти ее посылки. Соблазнил, чтобы Хачатурян подумал, что она такая вот мерзкая балеринка; Пушков совершенно не был ей увлечен.
Ɔ. В жизни Хачатурян был веселым человеком или таким же мрачным, как в фильме?
Это самый существенный, профессиональный вопрос. Потому что мне говорят: «Такого артиста ты загубил! Почему он у тебя все время молчит, все время ходит хмурый?» Я говорю: «Во-первых, он не всегда хмурый. А во-вторых, человек, который находится в состоянии творчества, бывает разным». Хачатурян очень мягко и доверительно разговаривает со своим Георгием, трогательно общается с Сашенькой и каменеет, только когда видит Пушкова.
Ɔ. А как вообще сам Хачатурян относился к своему «Танцу с саблями»? Ведь сейчас мало кто вспомнит, какие еще произведения он написал, хотя у него есть и балет «Спартак», и Вторая симфония, и этот чудесный вальс из «Маскарада», который звучит в фильме. При жизни, боюсь, ситуация не сильно отличалась — не было ли ему обидно?
Он очень сопротивлялся, когда его заставляли писать «Танец с саблями», и в конце концов сказал: «Хорошо, я напишу вам этот танец — в угоду балету. Вы получите эту пошлость». И потом называл его «мое шумливое дитя».
Ɔ. Амбарцум Кабанян, который играет главную роль, родился в Гаграх — то есть, как и Хачатурян, не в Армении. Говорит ли он по-армянски и играет ли на каком-нибудь музыкальном инструменте?
Ни на чем он не играет и по-армянски говорит плохо. У него какой-то свой говор, какой-то гагринский акцент. Но, когда мы приехали в Ереван, таксист вдруг сказал: «Слушай, а ты случайно не сын такой-то?» — и они сразу начали обниматься. Выяснилось, что он тоже оттуда приехал, и все, конечно, закончилось арцахом.
Ɔ. Вы долго искали актера на главную роль?
Долго, хотя Амбарцум был всегда, с первого дня. Он был диким занудой, который не давал мне покоя, писал мне письма: «Это я должен играть!» Я говорю: «Подожди, мы должны закончить пробы — у нас и американский есть артист, тоже армянин, и здесь есть мальчик, которого любит публика. Это же продюсерский проект, ты должен понимать». Но он не оставлял меня в покое. В конце концов я сделал совсем другие пробы, отличающиеся от первых. Он сам обалдел, потому что я давал другие задания — вот это молчание, задумчивость, эту армянскую скорбь. Чтобы даже просто глядя на человека было видно, что он думает о своем. Амбарцум — это стилевое решение картины. Наверное, можно было даже переписать сценарий, сделать его более эстетским, но, к сожалению, такие вот у нас условия. Надо было брать деньги и к осени выпускать фильм. Поэтому я и говорю, что мне нужен был год и 100 миллионов. А лучше 200.
Ɔ. Нина Анисимова и Константин Державин, хореограф и автор либретто, были женаты, но в фильме нигде об этом напрямую не сказано. В принципе, в какой-то момент это становится заметно — по их движениям, пластике. Но все-таки — не был ли сценарий изначально больше? Из финального варианта исчезли какие-то сцены?
Да, изначально история действительно была шире, но речь там шла не о Державине с Анисимовой. Она была больше посвящена юности Хачатуряна, его знакомству с Прокофьевым, дружбе с Мясковским, отношениям с Шостаковичем. Это все были живые сцены, это был большой сериал. Он состоял из четырех серий. Продюсеры решили, что каналы дают очень маленькие деньги и на них нельзя снять адекватное кино. Поэтому мы подали заявку в Минкульт, который с радостью ухватился за этот проект. Сделали односерийную версию, но охвостья видны, вы совершенно правы.
Я люблю подробности, мне важно показать, как они дружили, почему Хачатурян, Шостакович и Ойстрах втроем пошли на базар с инструментами, чтобы играть там в мороз. На самом деле со сценой на рынке была следующая история: когда композиторы ехали в эвакуацию, их ограбили, украли все продукты. У них даже были какие-то деньги, но их никто не принимал, поскольку все перешли на карточки. И Ойстрах, как человек харизматичной и энергичной национальности, говорит: «Дудки взяли — и на улицу!» Они играли на полустанках и потом приносили в вагон что-то поесть. Мне показалось, что это можно сделать более живо и интересно, и я придумал вот такую сцену.
Авантюристами их, конечно, не назовешь, но они были очень рисковые. Был такой случай: после того, как был исполнен Первый фортепианный концерт Хачатуряна, устроили прием, и Сталин на нем подошел к Шостаковичу с Хачатуряном: «Почему вы не участвуете в конкурсе по написанию гимна СССР?» Они говорят: «Да мы не решались, и Александров вроде бы уже написал гимн». А Сталин им: «Там большая премия, вы знаете? Вы должны поучаствовать. Сколько вам нужно времени, чтобы написать гимн Советского Союза?» Шостакович говорит: «Четыре дня». А Хачатурян пинает его ногой и говорит: «Чуть-чуть побольше». Сталин говорит: «Хорошо. Даю вам неделю». А потом Шостакович, когда они остались вдвоем с Хачатуряном, произнес блестящую фразу: «Каждый уважающий себя композитор должен иметь в запасе один гимн». Дальше, по сценарию, их заперли в гостинице, они там напились, поехали на дачу к Александрову, перелезли через забор, а он в форме генерала сидит пьет водку и говорит: «Ты просто не умеешь показать себя вождю. Ты сел за рояль, поиграл — ему скучно. А нужно собрать весь оркестр: он будет оглушен, счастлив и тут же выберет твой гимн».
И таких историй было очень много. У нас есть большая сериальная версия, но каналы не хотят ее брать. Наверное, им виднее.
Ɔ. Какие еще сцены не вошли в фильм?
Была подробная история про Георгия — как он появился возле Хачатуряна, как у него в поезде украли дудук. Георгий, конечно, тоже выдуманный персонаж. Просто когда появился такой высокий и красивый Амбарцум Кабанян, мне почему-то захотелось поставить рядом с ним маленького смешного Санчо Пансу.
Еще была пространная сцена в госпитале — про раненого с обожженными руками, который просил Хачатуряна, чтобы тот послал ему домой письмо о том, что он погиб. А Хачатурян нашел его жену, сделал так, чтобы она приехала, и повел ее в госпиталь. Это была уже больше сериальная история.
Понятно, что, когда в Армении сменилась власть, нужно было ждать каких-то жестких, иногда жестоких поправок. Рубен Левонович Дишдишян, продюсер, все утвердил сразу, но, когда мы ездили в Ереван и показывали картину, она встречала очень разные отклики. Я там пролил много крови, на этих чиновничьих уровнях, но Рубен всегда был на моей стороне. Я понимаю, что для армян это важно — показать, что это их гордость, потому что наши споры забудутся, а картина останется на долгое время. Я сказал «на века»? Это я себе польстил. Ну, год она, наверное, будет жить. Не все понимают сегодня, что такое Хачатурян, поэтому я решил: послужу-ка я армянскому народу.
Беседовал Саша Щипин
В широкий прокат «Танец с саблями» вышел 30 января. Увидеть фильм можно только в Объединенной сети кинотеатров «Синема Парк» и «Формула Кино». Подробности — здесь.
Кинорежиссер Юсуп Разыков: “Танец с саблями” – рингтон XX века
Известный режиссер, лауреат международных кинофестивалей Юсуп Разыков сейчас работает над биографическим фильмом о великом армянском и советском композиторе Араме Хачатуряне. Будущий фильм расскажет о драматических обстоятельствах создания самого известного произведения Арама Ильича – “Танца с саблями”.
Корреспондент Sputnik Лев Рыжков встретился с режиссером и узнал эксклюзивные подробности о будущем фильме.
Армянин по отчиму
– Юсуп Сулейманович, как и когда у вас возник замысел картины про Арама Хачатуряна? И почему именно про него?
— Интерес возник еще в детстве. Мне всегда был интересен Хачатурян, за его музыкой чувствовалась некая мощь. Есть, например, фильм “Старик Хоттабыч”, где на блюдечке танцуют девушки. И все это происходит под музыку из балета “Гаянэ”.
В молодости мы с друзьями его слушали. Мы понимали величие Прокофьева, Шостаковича. Но Арам Ильич был все-таки глыба. Гордость какую-то внушал, может быть. И вот, спустя годы, решил сделать фильм про историю создания “Танца с саблями”. Сейчас я уже пишу сценарий, потому что продюсер Рубен Дишдишян решил сделать полнометражный фильм. На прокат мы не очень рассчитываем. Но, тем не менее, эта история может быть показана на кинофестивалях.
– А по телевидению?
— Да, на телевидение есть расчет. Мы будем делать четыре серии. Они будут в корне отличаться от полнометражной версии.
– Задам, наверное, провокационный вопрос. Вы родились в Ташкенте, работали в России. Но что вас связывает с Арменией?
— С Арменией у меня связь семейная. У меня отчим был армянин. Его звали Лев Тватросович Херунцев. Моя мать прожила с ним пятнадцать лет. Он был летчиком гражданской авиации, бортинженером. И через него у меня много родственников-армян. И рождение детей, и смерти, и свадьбы — все у нас происходило вместе. Мы переписываемся, созваниваемся по праздникам. И когда они приезжают в Москву ко мне, мы встречаемся.
– А в Армении бывать доводилось?
— В Армении я не был. Я был два раза в Ереване, сидел в самолете, когда летел из Лондона и в Лондон. И оба раза — через Ереван. Я смотрел все время, и там пытался высмотреть, где Арарат, но не удалось.
Но у меня есть друзья-армяне. Роскошные друзья. Художник Давид Сафарян, и Арутюн Хачатурян — президент фестиваля “Золотой абрикос” — мой многолетний товарищ. Общаясь с ними, я почувствовал то, что беспокоит армянскую душу. Это мне близко на семейном уровне. Что такое армянский стол, армянский характер, армянский взгляд, армянская тоска — все это я видел и знаю. Надеюсь когда-нибудь поехать в Армению. Я хочу увидеть ее своими глазами.
Наверное, нужно родиться там, чтобы почувствовать все эти соки. Но то, что я попытаюсь сделать это максимально искренне и честно — я вам гарантирую.
Нелюбимое произведение
– Но давайте обратимся собственно к истории. Почему именно “Танцу с саблями” вы уделяете такое внимание?
— Хачатурян не очень любил это произведение. Он его называл “мое шумливое дитя”, которое заслонило все, в его понимании, значительные вещи. Это небольшое произведение. Оно идет всего две минуты четырнадцать секунд. Оно появилось действительно спонтанно, в Перми, которая в годы войны называлась город Молотов. Туда был эвакуирован из Ленинграда Кировский театр оперы и балета.
Туда же, в Молотов, приехал Хачатурян — дорабатывать балет “Гаянэ”. Премьера была назначена на декабрь. Очень большое значение придавали этой премьере. Потому что во время войны делать премьеру балета — требовало мужества. Была закончена партитура, репетиции. Уже и комиссия готова была принимать. Вдруг поступает указание сверху: добавить танец.
– Указание от балетмейстера или от руководства?
— Балетмейстер к тому времени сделал свое дело. У них был конфликт с Хачатуряном в тот период. Творческий конфликт, скажем так. А на премьере — в декабре 1942 года, Арам Ильич прямо на сцене сказал балетмейстеру Анисиной, чуть не укусив ее за ухо: “Никогда не прощу!”
Сам момент создания этой вещи был драматичным. Мусоргский за 12 дней написал свою знаменитую “Ночь на Лысой горе”. А Хачатурян свой “Танец с саблями” — за 8 часов.
– Потому и не любил? Привыкнуть не успел?
— Может быть, эта вещь не успела в его душе прижиться по-настоящему. Но этот выплеск оказался невероятно мощным. Арама Ильича за границей даже называли “saberman” — “человек с саблями”. И это, конечно, ему доставляло очень большое неудовольствие. Он не то, чтобы страдал. Просто у него были более значительные произведения. Тем более в это время он занимался своей великой Второй симфонией — симфонией колоколов.
– Звучание Второй симфонии очень величественное, трагичное. Почему?
— На самом деле Вторая симфония посвящена геноциду армян 1915 года. Огромная тема, про которую тогда не говорилось. Хачатурян был в таком возбуждении после того, как встретил в Армении людей, которые были свидетелями геноцида. Раньше Хачатурян писал гимны, писал песни. Но он очень нуждался в теме, которая могла бы стать его спутником на всю жизнь, которой он мог бы отдать долг Богу за свое дарование.
И вот, побывав в Армении в 1939 году, он встретился с людьми, которые ему сказали: “Нас, армян, тогда пытались истребить. Нас поставили на колени. Мы должны — все, кто остался жив, — свою нацию представлять наиболее полно”. Вот эту миссионерскую функцию нации он почувствовал. И до войны у Хачатуряна было такое полумальчишеское негодование за геноцид на уровне целой нации. И он, конечно, задумал свою Вторую симфонию как тему вселенского горя и мрака.
Дыхание тоталитарной мощи
– А при Советском Союзе, при Сталине, тема геноцида была под запретом?
— Она не поднималась вообще! А потом началась война. И когда у Шостаковича, с которым Арам Ильич дружил, летом 1942 года состоялась премьера Седьмой симфонии, Арам Ильич понял, что ему нужно заканчивать свое произведение. Потому что две симфонии оказались неожиданно созвучны. Помните у Шостаковича лейтмотив фашистского нашествия? Он ведь написал эту мелодию еще до войны!
– То есть, предвидел, получается?
— Это было не то, чтобы пророчество, а ощущение какой-то тоталитарной мощи. А Арам Ильич пришел к этому ощущению со своей стороны, через геноцид армян. И Сталин, и Гитлер, и геноцид армян — все это объединилось в некую античеловечную силу. Ее появление вдруг стало возможно в XX веке. Этого никогда не было в истории. А началось все с геноцида армян. Вот о чем идет речь!
И, конечно, у Хачатуряна была такая хорошая ревность к произведению Шостаковича, к Ленинградской симфонии. И он, конечно, очень хотел завершить свою симфонию. А тут пришлось заниматься доработкой партитуры балета “Гаянэ”.
– Это было сложно?
— Очень. Потому что партитура связана с хореографией, с замыслом балетмейстера. А балетмейстер Нина Анисина делала часто так по-своему. Непонятно, по каким причинам она сокращала сцены. Или наоборот — наращивала их, включала дополнительные фигуры. А Хачатурян видел разнобой с тем, что он написал. Ему нужно постоянно возвращаться и переписывать.
Муж Анисиной Константин Державин был либреттистом “Гаянэ”. И абсолютным подкаблучником. Невероятные сцены балета просто исчезли. Словом, это был производственный конфликт, который мешал написать главное — Вторую симфонию, посвященную геноциду. Хотя ее, конечно, пропагандисты сразу подключили к Великой Отечественной войне. Наверное, были какие-то созвучные моменты. Но главный толчок пришел оттуда.
– А сам “Танец с саблями” появился отдельно?
— Он появился практически за неделю до премьеры в декабре 1942 года. Представьте себе, что это все происходит в эвакуации. Это зима, это голод. Это, представьте себе, кордебалет — человек сорок, девочки. Все худенькие. Не одетые, не обутые. Это оркестр — около тридцати человек. Это такой мир — театр в эвакуации. И бесконечные переделки. Вот балетмейстеру не понравилась девушка в кордебалете — и ее убирают, сокращает. И повисает в воздухе целый такт.
– В чем секрет популярности “Танца с саблями”?
— “Танец с саблями” — это рингтон XX века. Это такой тоталитарный отзвук, который несет с собой угрозу. Есть в нем какой-то топот, как будто вас окружают какие-то скакуны с железными доспехами. А человек не может вот так просто сесть и изобразить воинственную тему. Она не рождается из ничего. В этой остинатной (композиторский приём, основанный на многократном повторении в музыкальном произведении мелодии — ред.) форме есть, например, стук колес.
Потому что пока Хачатурян ехал в Молотов, он оставил свою жену и своего сына в деревне в Свердловской области. Но главное — это биение сердца. Эта самая угроза от того времени, которое его окружает. И мне кажется, что это важно для понимания самого закрытого человека в музыкальной культуре СССР — Арама Хачатуряна. И поэтому появился вот этот вот анекдот про встречу Арама Хачатуряна с Сальвадором Дали.
(Этот анекдот рассказан в книге Михаила Веллера “Легенды Невского проспекта”. Арам Хачатурян якобы приехал в Испанию, и его пригласил к себе в замок Сальвадор Дали. Арам Ильич приходит в назначенный час и ждет приема. Но минуты идут, Дали все нет. В какой-то момент начинает агрессивно грохотать “Танец с саблями”, выскакивает на метле Дали, описывает несколько кругов вокруг Арама Хачатуряна. Аудиенция закончена. — Sputnik)
О нем слагали анекдоты
– Но ведь этой встречи на самом деле не было?
— Этого не было. Арам Ильич в Испании никогда не был. Я решил, что могу использовать эту байку только если Хачатурян лично расскажет это о себе как анекдот. Только в этом случае. Потому что мне неинтересен такой примитивный человек, который там описан у Веллера. К тому же эта история выдумана. Это зубоскальство.
– У Веллера Хачатурян не персонифицирован. Он просто обобщенный такой советский композитор.
— Вы понимаете, Хачатурян во время написания этой книги занимал 14 должностей в структуре Союза композиторов. То есть, были причины, чтобы его не очень любить, как всякого награжденного. Сейчас это вызывает ощущение завистливого бреда, потому что нельзя говорить о человеке в отрыве от его произведений. Потому что его Вторая симфония, если посмотреть, среди оркестров мира — самая исполняемая.
Являясь парадным человеком, Арам Ильич очень много сделал на посту руководителя Союза композиторов. А еще он был брюзгой. И очень страдал от своей язвы. Он был не то, чтобы лентяй, но порой нетерпим. Он был нормальный такой композитор. Не такой обаяшка, как Ростропович, которого обожали все.
– То есть, будет непарадная биография?
— Для меня эта картина — попытка вскрыть и показать Хачатуряна не только человеком страдающим от противоречий. А вскрыть и показать его главную боль. Ведь тоталитаризм имеет разные формы. Он имеет формы подчинения, когда ты занимаешь 14 должностей, когда никто ничего не знает про тебя. Мы должны восхищаться тем, что он сотворил и дай Бог, чтобы дух наш вот на этом воспитался и помогал нам преодолевать те трудности, которые мы видим.
– Сколько лет Араму Ильичу в вашем фильме?
— 39 лет ему. Там будут некие ретроспективные куски, которые связаны с его детством, когда ему четыре года, и потом, когда ему уже 26 лет. Еще мне визуально очень нравится его портрет, когда ему было уже за шестьдесят. Вот эта вот львиная грива, вот этот вот взгляд, такая вселенская панорама и скорби и высоты.
– А кто будет играть Арама Ильича?
— Я не знаю, кто будет играть. Но я хочу, чтобы это был артист-армянин.
– По какому каналу покажут телеверсию?
— Пока неизвестно. Я думаю, что мы сначала сделаем полнометражный фильм. Но я надеюсь на заинтересованность Первого канала все-таки. Потому что нельзя все время гоняться за рейтингом и заявлять о том, что у нас зритель не хочет это смотреть. Не так! Если ты Первый канал, то должно быть все для всех. То есть, мы должны иметь и мелодрамы, и ток-шоу. Но мы должны иметь и истории про Хачатуряна, Прокофьева, Шостаковича.
О Рахманинове до сих пор нет ничего внятного. Про Чайковского никак не могут проект сделать. О чем мы говорим? Может, эта история и поможет открыть какую-то линию на Первом канале, о жемчужинах нашей культуры. На чем мы выросли. Если весь мир это слушает и с ума сходит до сих пор.
– Когда ожидать фильма?
— Ну, по крайней мере, у нас работа идет. Мы собираемся посещать Армению. У нас будет очень плотная связь с театром оперы и балета им. Спендиарова. У нас, в принципе, есть мысль все-таки снять это кино в 2017 году.
Источники:
http://www.forbes.ru/forbeslife/392153-geniy-i-zlodeystvo-vyshel-film-tanec-s-sablyami-o-zhizni-kompozitora-arama
http://snob.ru/entry/188359/
http://ru.armeniasputnik.am/armenia/20160324/2568954.html
