Рождение человека нового типа в огне гражданской войны по произведению Бабеля «Конармия.
Рождение человека нового типа в огне гражданской войны (по произведению И. Э. Бабеля “Конармия”)
(Название дневников И. Бабеля)
На наших глазах в “Конармии” безответный “очкарик” превращается в солдата. Но душа его все равно не принимает жестокий мир войны, ради каких бы светлых идеалов она ни велась. В новелле “Эскадронный Трунов” герой не дает убивать пленных поляков, но не может он убивать и в бою (“После боя”). Акин-фиев, бывший повозочный Ревтрибунала, говорит: “. виноватить я желаю тех, кто в драке путается, а патронов в наган не залаживает. Ты в атаку шел,— закричал мне вдруг Акинфиев, и судорога облетела его лицо,— ты шел и патронов не залаживал. где тому причина?” То, что не может понять Акинфиев, понятно читателю: Лютов больше всего на свете боится убить человека и избегает всего, что может к этому привести. Хотя и сам рискует в любую минуту погибнуть. В трусости его никто не упрекнет, но и это раздражает бойцов: раздражает именно непонимание, почему он так поступает. Собственно говоря, мне не удивительно такое непонимание: семьдесят процентов населения России в то время не имело даже начального образования, пребывало в духовной одичалости, так что психологических тонкостей и понимать не желало.
Герой Бабеля переживает нравственный разлад. Рождение нового человека идет болезненно и медленно. Лютов, разделяя цели революции и гражданской войны, не может принять методы, которыми они достигаются. Вот минуты раздирающих душу героя переживаний: “Против луны. сидел я в очках, с чирьями на шее и забинтованными ногами. Смутными поэтическими мозгами переваривал я борьбу классов. я болен, мне, видно, конец пришел, и я устал жить в вашей Конармии. ” .
Но, однако, рядом конармейцы ведут бой во имя жизни, и на знамени их нарисована звезда и написано про Третий Интернационал (“Смерть Долгу-шева”). Новелла эта — о смерти, посмеявшейся над жизнью Афоньки Биды. Истинный конармеец, он ежеминутно жертвует жизнью с веселостью бессмертного существа: “Обведенный нимбом заката, к нам скакал Афонька Бида.— По малости чешем,— закричал он весело. Что у вас тут за ярмарка?”
Нимб — явный знак бессмертия и святости, ярмарка — замкнутый в самом себе мир привычного веселья, ставшего своеобразным ритуалом. Афонька — тот самый Афонька, который в одной из следующих новелл “У святого Валента” в оскверненном костеле пытается “подобрать на органе марш”,— воспринимается рассказчиком Лютовым в качестве святого какой-то новой веры. Еще Пушкин сказал, что “упоение в бою” “бессмертья может быть залог”. Если так, то упоение Афоньки вполне объяснимо. В итоге рассказа различное отношение к смерти навсегда развело героев по разным полюсам. “Сегодня я потерял Афоньку, первого моего друга”,— горюет Лютов.
Характер Афоньки, по-моему, заслуживает особого внимания. Афонька — тип того нового человека, который жертвенно сгорел в пекле гражданской войны, а, по идее, такие люди должны были остаться в живых и начать строить новую жизнь. В душе Афоньки была нравственная сила для будущего созидательного порыва. Помню, как он, по необходимости принимавший участие в убийстве пчел, сказал: “. лишенные хлеба, мы саблями добывали мед”, то есть убийство для Афоньки не было самоцелью. При других обстоятельствах он бы, наверное, и мухи не обидел. “Нехай пчела потерпит. И для нее небось ковыряемся. “— рассуждает он далее. Вот эта искренняя вера в необходимость революции и войны, крови и смерти — для будущего всего живущего, делает воистину бессмертными и Афоньку, и таких, как он, конармейцев.
Так тонко и вместе с тем естественно Исаак Эммануилович Бабель обозначил рождение нового типа людей в огне гражданской войны.
Сочинение Рождение человека нового типа в огне гражданской войны по произведению Бабеля «Конармия»
Осталось ждать: 20 сек.
Предпросмотр документа
-3810381000Бинго! Ты только что нашел решение своей проблемы! Только давай договоримся – ты прочтешь текст до конца, окей? 🙂
Давай начистоту – тут один шлак, лучше закажи работу на HYPERLINK “http://author-24.site/” author-24.site и не парься – мы все сделаем за тебя! Даже если остался день до сдачи работы – мы справимся, и ты получишь «Отлично» по своему предмету! Только представь: ты занимаешься своим любимым делом, пока твои лохи-одногруппники теряют свои нервные клетки…
Проникнись… Это бесценное ощущение 🙂
Курсовая, диплом, реферат, статья, эссе, чертежи, задачи по матану, контрольная или творческая работа – всё это ты можешь передать нам, наслаждаться своей молодостью, гулять с друзьями и радовать родителей отличными оценками. А если преподу что-то не понравится, то мы бесплатно переделаем так, что он пустит слезу от счастья и поставит твою работу в рамочку как образец качества.
Еще сомневаешься? Мы готовы подарить тебе сотни часов свободного времени за смешную цену – что тут думать-то? Жизнь одна – не трать ее на всякую фигню!
Перейди на наш сайт HYPERLINK “http://author-24.site/” author-24.site – обещаю, тебе понравится! 🙂
А работа, которую ты искал, находится ниже 🙂
Рождение человека нового типа в огне гражданской войны по произведению Бабеля «Конармия»
На наших глазах в «Конармии» безответный очкарик превращается в солдата. Но душа его все равно не принимает жестокий мир войны, ради каких бы светлых идеалов она ни велась. В новелле «Эскадронный Трунов» герой не дает убивать пленных поляков, но не может он убивать и в бою («После боя»). Акинфиев, бывший повозочный Ревтрибунала, говорит: «. виноватить я желаю кто в драке путается, а патронов в наган не залаживает… ты в атаку шел, — закричал мне вдруг Акинфиев, и судорога облетела его лицо, — ты шел и патронов не залаживал. где тому причина?» То, что не может понять Акинфиев, понятно читателю: Лютов пуще всего на свете боится убить человека и избегает всего, что может к этому привести. Хотя и сам может в любую минуту погибнуть. В трусости его никто не упрекнет, но и это раздражает бойцов: раздражает именно непонимание, почему он так поступает.
Собственно говоря, мне не удивительно такое непонимание: семьдесят процентов населения России в то время не имело маломальского образования, пребывало в духовной одичалости, так что таких психологических тонкостей и понимать не желало.
Герой Бабеля переживает нравственный разлад. Рождение нового человека идет болезненно и медленно. Лютов, разделяя цели революции и гражданской войны, не может принять методы, которыми они достигаются.
Вот минуты таких раздирающих душу героя переживаний: «Против луны. сидел я в очках, с чирьями на шее и забинтованными ногами. Смутными поэтическими мозгами переваривал я борьбу классов. я болен, мне, видно, конец пришел, и я устал жить в вашей Конармии. »
Но, однако, рядом конармейцы ведут бой во имя жизни, и на знамени их нарисована звезда и написано про Третий Интернационал («Смерть Долгушева»). Новелла эта — о смерти, посмеявшейся над жизнью Афоньки Биды. Истинный конармеец, он ежеминутно жертвует жизнью с веселостью бессмертного существа: «Обведенный нимбом заката, к нам скакал Афонька Бида. — По малости чешем, — закричал он весело. — Что у вас тут за ярмарка?»
Нимб — явный знак бессмертия и святости, ярмарка — замкнутый в самом себе мир привычного веселья, ставшего своеобразным ритуалом. Афонька — тот самый Афонька, который в одной из следующих новелл «У святого Валента» в оскверненном костеле пытается «подобрать на органе марш», — воспринимается рассказчиком Лютовым в качестве святого какой-то новой веры. Еще Пушкин сказал, что «упоение в бою» — «бессмертья может быть залог». Если так, то упоение Афоньки вполне объяснимо.
Однако герой Бабеля не одинок: кучер Грищук, оказывается, тоже думает и чувствует так же, как Лютов. Жизнь для них обессмысливается, если смерть подстерегает человека повсюду: «Из-за могил выскочил польский разъезд и, вскинув винтовки, стал бить по нас. Грищук повернул. Тачанка его вопила всеми четырьми своими колесами. — Грищук! — крикнул я сквозь свист и ветер. — Баловство, — ответил он печально. — Пропадаем, — воскликнул я, охваченный гибельным восторгом, — пропадаем, отец! — Зачем бабы трудаются? — ответил он еще печальнее. — Зачем сватания, венчания, зачем кумы на свадьбах гуляют. »
Как видим, «гибельный восторг» Лютова — не совсем то же, что «упоение в бою». В итоге рассказа различное отношение к смерти навсегда развело героев по разным полюсам. «Сегодня я потерял Афоньку, первого моего друга», — горюет Лютов.
Характер Афоньки, по-моему, заслуживает внимания своей глубиной. Афонька — тип того нового человека, который жертвенно сгорел в пекле гражданской войны, а по идее, такие люди должны были остаться в живых и начать строить новую жизнь. В душе Афоньки была нравственная сила для будущего созидательного порыва. Помню, как он, по необходимости принимавший участие в убийстве пчел, сказал: «. лишенные хлеба, мы саблями добывали мед», то есть убийство для Афоньки не было самоцелью. При других обстоятельствах он бы, наверное, и мухи не обидел. «Нехай пчела потерпит. И для нее, небось, ковыряемся. » — рассуждает он далее. Вот эта вера в необходимость революции и войны, крови и смерти — для будущего всего живущего, искренняя, делает воистину бессмертными и Афоньку, и таких, как он, конармейцев.
Так тонко и вместе с тем естественно Исаак Эммануилович Бабель обозначил рождение нового типа людей в огне гражданской войны.
Рождение человека нового типа в огне гражданской войны по произведению Бабеля «Конармия»
На наших глазах в «Конармии» безответный очкарик превращается в солдата. Но душа его все равно не принимает жестокий мир войны, ради каких бы светлых идеалов она ни велась. В новелле «Эскадронный Трунов» герой не дает убивать пленных поляков, но не может он убивать и в бою («После боя»). Акинфиев, бывший повозочный Ревтрибунала, говорит: «. виноватить я желаю кто в драке путается, а патронов в наган не залаживает… ты в атаку шел, — закричал мне вдруг Акинфиев, и судорога облетела его лицо, — ты шел и патронов не залаживал. где тому причина?» То, что не может понять Акинфиев, понятно читателю: Лютов пуще всего на свете боится убить человека и избегает всего, что может к этому привести. Хотя и сам может в любую минуту погибнуть. В трусости его никто не упрекнет, но и это раздражает бойцов: раздражает именно непонимание, почему он так поступает.
Собственно говоря, мне не удивительно такое непонимание: семьдесят процентов населения России в то время не имело маломальского образования, пребывало в духовной одичалости, так что таких психологических тонкостей и понимать не желало.
Герой Бабеля переживает нравственный разлад. Рождение нового человека идет болезненно и медленно. Лютов, разделяя цели революции и гражданской войны, не может принять методы, которыми они достигаются.
Вот минуты таких раздирающих душу героя переживаний: «Против луны. сидел я в очках, с чирьями на шее и забинтованными ногами. Смутными поэтическими мозгами переваривал я борьбу классов. я болен, мне, видно, конец пришел, и я устал жить в вашей Конармии. »
Но, однако, рядом конармейцы ведут бой во имя жизни, и на знамени их нарисована звезда и написано про Третий Интернационал («Смерть Долгушева»). Новелла эта — о смерти, посмеявшейся над жизнью Афоньки Биды. Истинный конармеец, он ежеминутно жертвует жизнью с веселостью бессмертного существа: «Обведенный нимбом заката, к нам скакал Афонька Бида. — По малости чешем, — закричал он весело. — Что у вас тут за ярмарка?»
Нимб — явный знак бессмертия и святости, ярмарка — замкнутый в самом себе мир привычного веселья, ставшего своеобразным ритуалом. Афонька — тот самый Афонька, который в одной из следующих новелл «У святого Валента» в оскверненном костеле пытается «подобрать на органе марш», — воспринимается рассказчиком Лютовым в качестве святого какой-то новой веры. Еще Пушкин сказал, что «упоение в бою» — «бессмертья может быть залог». Если так, то упоение Афоньки вполне объяснимо.
Однако герой Бабеля не одинок: кучер Грищук, оказывается, тоже думает и чувствует так же, как Лютов. Жизнь для них обессмысливается, если смерть подстерегает человека повсюду: «Из-за могил выскочил польский разъезд и, вскинув винтовки, стал бить по нас. Грищук повернул. Тачанка его вопила всеми четырьми своими колесами. — Грищук! — крикнул я сквозь свист и ветер. — Баловство, — ответил он печально. — Пропадаем, — воскликнул я, охваченный гибельным восторгом, — пропадаем, отец! — Зачем бабы трудаются? — ответил он еще печальнее. — Зачем сватания, венчания, зачем кумы на свадьбах гуляют. »
Как видим, «гибельный восторг» Лютова — не совсем то же, что «упоение в бою». В итоге рассказа различное отношение к смерти навсегда развело героев по разным полюсам. «Сегодня я потерял Афоньку, первого моего друга», — горюет Лютов.
Характер Афоньки, по-моему, заслуживает внимания своей глубиной. Афонька — тип того нового человека, который жертвенно сгорел в пекле гражданской войны, а по идее, такие люди должны были остаться в живых и начать строить новую жизнь. В душе Афоньки была нравственная сила для будущего созидательного порыва. Помню, как он, по необходимости принимавший участие в убийстве пчел, сказал: «. лишенные хлеба, мы саблями добывали мед», то есть убийство для Афоньки не было самоцелью. При других обстоятельствах он бы, наверное, и мухи не обидел. «Нехай пчела потерпит. И для нее, небось, ковыряемся. » — рассуждает он далее. Вот эта вера в необходимость революции и войны, крови и смерти — для будущего всего живущего, искренняя, делает воистину бессмертными и Афоньку, и таких, как он, конармейцев.
Так тонко и вместе с тем естественно Исаак Эммануилович Бабель обозначил рождение нового типа людей в огне гражданской войны.
Источники:
http://sochinenie5ballov.ru/essay_656.htm
http://freedocs.xyz/docx-506512207
http://www.km.ru/referats/A71566D7A6A145B0BA95E32F4105F0FB
