«Российская школа мастеров музыкальных инструментов. Династии мастеров деревни Шихово Одинцовского района Московской области

МАСТЕРА БЕЗ ПОДМАСТЕРЬЕВ

Лопнувшая струна российской глубинки Было это лет 20 назад. Зимой. Мы с женой решили провести свой отпуск в подмосковном Звенигороде. Отоспавшись несколько дней, уже стали уставать от безделья и — махнули в Саввино-Сторожевский монастырь.

Лопнувшая струна российской глубинки

Было это лет 20 назад. Зимой. Мы с женой решили провести свой отпуск в подмосковном Звенигороде. Отоспавшись несколько дней, уже стали уставать от безделья и — махнули в Саввино-Сторожевский монастырь. Здесь, на камнях полуразвалившейся истории России, узнали многое о своем невежестве. На прощание экскурсовод сказала: «Видите за рекой деревню? Это Шихово. Гитары, балалайки, домры делают там. Но главная знаменитость — мастера-надомники. Этот промысел известен еще с петровских времен. Я видела эти инструменты — глаз не оторвешь».
На следующий день пешком отправились в деревню — километров десять с гаком. Вскарабкались на железнодорожную насыпь — на другом берегу реки у подножия небольшого холма примостилась средней величины вся заснеженная деревня. Дворов на сто.
Здесь жили тогда несколько семей, занимавшиеся из поколения в поколение изготовлением музыкальных инструментов и передававшие свои секреты только детям по наследству. Династия Шибаловых например.
Пять братьев были одними из самых-самых лучших мастеров. Четверо надомничали в своих мастерских, и только один Константин работал на Шиховской фабрике и делал те самые, известные в нашей стране гитары по 7 и 16 рублей. Гитары, на которых до поздней ночи бренчали во дворах наших домов, которые собирали нас возле костра в походе и студенческом отряде. Гитары, которые мотались за спиной геологов неизведанными таежными маршрутами. Да, они значительно уступали тем сияющим, сделанным из ценных пород заморского дерева концертным аристократкам, но зато они были достоянием всех.
Пять братьев — это же мощь. Сыновья, внуки — какие перспективы на будущее! Сергей Иванович делал гитары, Виктор Иванович и Александр Иванович — домры. А Николай Иванович познал тайны изготовления всех трех инструментов: гитар, домр, балалаек. И передавал свое мастерство двум сыновьям — Александру и Анатолию, а еще внуку Алексею. Про внука Николай Иванович высказывался отдельно: «Добрым мастером будет. Не смотри, что маленький. Руки ловкие, крепкие. Да и головой Господь не обидел».
У самого старшего брата Сергея Ивановича сын Евгений почему-то увлекся домрами, а не гитарами, как отец. А на мое предложение собрать всех братьев вместе только пожал плечами. Когда отец вышел, Евгений пояснил: не дружат наши отцы. Даже не общаются. Причину объяснять не стал.
«Ну а вы? Сыновья, дочери, внуки?» — «С нами все проще. Вопросов нет. В футбол когда играем, так Шибаловы выходят против всей деревни. Мы дружим».
По деревне ходили слухи, что не поделили братья и сестра отцовское наследство. Разругались в пух и прах, по-русски. Выросли дети, внуки, а родители так и не нашли возможности примириться.

Прошел 21 год. И вот я снова в этих краях. Мелькнул за окном машины дорожный указатель: «г. Звенигород». И сразу на шоссе замелькали строительные ларьки с вывесками: цемент, гвозди, шифер, вагонка.
Деревня Шихово встретила разбитой вдрызг дорогой. Что-то екнуло внутри. Дома по обе стороны, казалось, начали потихоньку врастать в землю. Не было в них уже той крепости и безмятежной добротности. За заборами виднелись насквозь проржавевшие останки автомобилей, как немое свидетельство прошлой зажиточности их хозяев.
Деревня Шихово умирала, правильнее сказать, умерла — теперь это город Звенигород. Как удалось городским властям в 1986 г. оттяпать себе лакомый кусочек и присоединить его к городу — об этом история умалчивает. А вот зачем?
Через некоторое время вокруг деревни стали расти дачные участки. И пошло-поехало строительство. Деревня просто исчезла. И сама, по сути, становилась дачным местом. Потому что дети старожилов давно уже перебрались в Москву. Пройдет еще лет двадцать, и вполне вероятно, кто-то большой и важный поймет всю нелепость названия: Шихово. И его не будет совсем.
Так уйдет в небытие деревня Шихово, получившая свое имя еще в XVI веке и давшая России столько великолепных династий мастеров музыкальных инструментов.
Юрий Константинович Шибалов, сын Константина Сергеевича, ждал меня в своем кабинете коммерческого директора Шиховской фабрики. Я рассказал ему о своих впечатлениях. Про ржавые автомобили.
Из разговора, затянувшегося на полтора часа, я узнал, как они жили все это время. Как в 1980 г. к Олимпиаде построили новый светлый, добротный, просторный корпус. Установили современное оборудование. Закупили хорошее сырье. Все шло как по нотам. Стали выпускать 160 тысяч гитар в год и планировали довести объем до 250 тысяч штук. Как в 1986 г. во время перестройки по чьей-то прихоти деревню присоединили к городу, который находится от нее в пяти километрах. Единственный положительный результат от этого присоединения то, что деревню газифицировали. На другой чаше весов оказались резко возросшая арендная плата за землю, свет, газ, штрафы за экологию и многое другое.
Реформы 1992 г. застали врасплох. Канул в небытие государственный заказ. Фабрика стала открытым акционерным обществом, где 51% акций был продан через Госкомимущество, а коллектив стал фактически наемной рабочей силой. Дела шли плохо. Хлынувший на наш рынок импорт сделал свое дело. Устоять против такой агрессии было невозможно. Выпуск гитар сократился почти в 50 раз. Ломали голову, как выйти из тупика. Нет, скорее боролись за существование. Наладили выпуск ракеток для бадминтона и настольного тенниса. Кое-как сводили концы с концами.
Вот ведь какой парадокс российских реформ: производить стало невыгодно. Выгодно — только продавать. У нас кто-то настойчиво отнимает нашу способность производить собственную продукцию. Мы должны только продавать, и притом зарубежные товары. Короче говоря, стать рынком сбыта.

Не было бы счастья, да несчастье помогло. Дефолт августа 1998 г. сильно поубавил аппетит Запада. Появился шанс. Маленькая надежда. Фабрика понемногу оживилась. Расширили ассортимент выпускаемой продукции, всерьез занялись качеством. Пригласили старых мастеров, надомников.
Главное, как говорит руководство фабрики, чтобы резко не менялись правила игры: налоги, аренда. Тогда можно поднять и заработную плату рабочим, а значит, пригласить более высококвалифицированных специалистов. В соседних деревнях их просто не найти, а из Звенигорода никто не идет. Ведь только на дорогу будет уходить треть получки.
Разговор с Константином Сергеевичем начался прямо в цехе. Он в числе других старых мастеров приглашен для наладки оборудования. Сейчас вот на пенсии, но судьба дела ему небезразлична — опять встал к станку. Потом, уже дома, за чашкой чая он сказал: «Всерьез делать — нужно душу вкладывать всю. Без остатка. Это в любом деле. А так — все пустое».
«Константин Сергеевич, а вы в последнее время присмотрели кого-нибудь из молодых, чтобы поделиться с ними своими секретами?» — «Да нет, пока ко мне никто не приходил». — «Вот. В этом все дело. Ждете вы, что к вам кто-то придет. Может, вам самому выйти с предложением к руководству фабрики? Пусть вам выделят автобус, соберут несколько мастеров с инструментами, и поедете по окрестным селам, школам и интернатам. Расскажите ребятам о своей работе. Они должны посмотреть на инструменты, в руках их подержать. А если у кого-то из мальчишек вдруг загорятся глаза? Может быть, через некоторое время появятся новые мастера, и дело ваше не прекратится».
Константин Сергеевич задумался. Он мало верит в эту затею. «Кому это нужно? — выдохнул наконец он. — Я что, против? Я-то — за. Будет кого учить — научим».

К Евгению, теперь Евгению Сергеевичу, мы попали под вечер. Узнал его сразу, несмотря на то, что он несколько раздался вширь и поседел. Прошли в мастерскую. Я показывал ему фотографии двадцатилетней давности. Сколько всего переменилось вокруг, а здесь, в мастерской, время будто остановилось. Пилы, стамески, молотки, заготовки для будущих домр, бутылки с лаком — все, как и 20, и 30, и 40 лет назад, стояло на своих местах. Никто не имеет права нарушать этот порядок. Даже мастер.
Евгений не пошел по стопам своего отца, прекрасного гитарного мастера. Ему приглянулись домры. В молодые годы поступил в производственный комбинат Всероссийского хорового общества. Учеником. Определили его к одному из мастеров. К дяде — Николаю Ивановичу Шибалову. Проучился у него аж 15 дней. Потом дядя сказал: мол, хватит, «некогда с тобой больше нянчиться». Видимо, не хотел дядя, чтобы племянник стал конкурентом его сыновьям. И Женя стал работать сам. Потихоньку. Не сразу. Но стал настоящим мастером. У него были хорошая мастерская, приличный инструмент. Заказов — делать не переделать. Жизнь наладилась. Стал зажиточным хозяином. О деньгах не думал. Все мог себе позволить. 40 тысяч рублей лежали на книжке. Реформы 1992 г. враз все обесценили. Народ обнищал. Резко сократились заказы. Ведь кто на домрах играет? Дети простых людей. У кого же кошелек потолще, те своих чад по классу скрипки или виолончели учат. Престижнее.
Евгений Сергеевич держал в руках только что законченную домру. Легонько постукивая пальцем по деке, внимательно прислушивался к звуку. «Добро», — и положил инструмент на мягкую ткань.
«В инструменте каждая деталь должна работать на звук, — и он многозначительно поднял указательный палец вверх. — Здесь главное дело в подборе материала. Один должен дополнять другой. Порой вроде и материал хороший — клен, елка, а звука нет. Хоть вывернись наизнанку. В чем ошибка? Заготовку распилили неправильно. Корпус не соответствует деке, текстура дерева разная. Секретов много».
И вдруг!
«А вообще это дело умирает. И правильно. Старые мастера отчаянно борются, но все бесполезно. Агония. Жизнь берет свое. Заканчиваются династии Буровых, Стариковых, Краснощековых, да и Шибаловы сдают свои позиции».
И он рассказал мне печальную историю семьи Николая Ивановича — его бывшего учителя. После армии Алексей, внук Николая Ивановича, не пошел по стопам отца и деда. Решил стать милиционером и погиб. Спустя год умер его отец — Анатолий. Не пережил свалившегося горя и Николай Иванович. Его второй сын, Александр, так уж распорядилась жизнь, тоже отошел от этого дела.
И напоследок: «Если хочешь быть бедным — становись мастером. Своего внука ни за что учить не буду».

Шихово. На уникальных балалайках играть некому

Деревня Шихово. В ней живут мастера-кустари – изготовители струнных музыкальных инструментов

Уникальная мастеровая слобода – деревня Шихово. Именно местные умельцы с XIX-го века создавали струнные музыкальные инструменты для всей России. Производство, славившееся на всю страну, постепенно приходит в упадок. А мастера, чей талант покорил даже Дэвида Копперфилда, вынуждены покупать дерево для работы на личные сбережения.

Деревня Шихово. В ней живут мастера-кустари – изготовители струнных музыкальных инструментов. Только их навыки сейчас оказались никому не нужны. Обеспечивавшая всю Россию с XIX-го века струнными музыкальными инструментами мастеровая слобода вымирает. Главное предприятие деревни – фабрика музыкальных инструментов – закрыта. Теперь на её мощностях производят мебель. А умельцы сидят по домам. На изготовление одного инструмента уходит месяц. Потом кустари едут к перекупщикам. Те дают за гитару всего две с половиной тысячи рублей.

Профессия уходит в небытие. Средний возраст мастеров – 65 лет. Многие уже не могут работать – руки не слушаются. Александр Владимирович Шаров – самый молодой мастер деревни. Ему – 58. Служил в Кремлёвском полку. Как сам рассказывает, охранял покой Брежнева и Микояна. Уйдя на пенсию, решил продолжить семейную традицию: стал подмастерьем у своего дяди – мастера-балалаечника. И вот уже 20 лет занимается изготовлением балалаек. Именно музыкальный инструмент Шарова был преподнесен иллюзионисту Дэвиду Копперфилду во время его гастролей в России. Конкурентов у Шарова в деревне нет. Пару лет назад балалайку можно было заказать у десяти мастеров, теперь – только у двоих. Об этом говорит и сам Александр: “Какая конкуренция, когда мастеров не осталось? Умерли. У меня 8 человек из группы ушли на тот свет. А ученики… Нет ни одного. Молодежь не хочет”.

Сырьё кустари покупают на собственные средства. На пенсию. Ель, клён, палисандр и чёрное дерево высокого качества достать стало невозможным, а поступаться знаком качества шиховские мастера не хотят. Из фанеры мастерить отказываются. А с инструментами расстаются неохотно. Вдруг это последний. Евгений Шибалов показывает домру, сделанную еще из хорошего материала, говорит – остатки прежней роскоши. “Каждый мастер бережёт материал – кто на “чёрный” день, кто на хороший заказ. Я уже доработался до такой степени, что через несколько месяцев будет не из чего работать”, – сетует Евгений Шибалов.

Струны настроены, на корпусе – ни пылинки. Но домры, гитары и балалайки молчат. Ни один из мастеров деревни Шихово не знает нотной грамоты и не умеет играть.

Струнная история

Шиховская гитара с фанерной декой уже лет тридцать является такой же неотъемлемой составляющей экипировки каждого уважающего себя туриста, как палатка и байдарка. Это самая дешевая гитара в России, не исключено, что и в мире. Даже в центральных магазинах Москвы она редко стоит дороже 800 рублей. Посмотреть, как делают легенду КСП, отправился корреспондент “Денег” Кирилл Горский.

В справочной службе Одинцовского района Московской области телефон Шиховской фабрики музинструментов мне дать не смогли, и я решил попытать счастья в интернете. Через три минуты поиска я, к своему удивлению, попал на скромный, но с любовью оформленный сайт ОАО “Шихово”. Подивившись тому, насколько быстро входят современные коммуникационные технологии в жизнь предприятий легкой промышленности, я позвонил по обнаруженному на сайте телефону и отправился в старинный подмосковный город Звенигород искать микрорайон Шихово (официальный адрес фабрики звучит именно так). Микрорайон Шихово на поверку оказался расположенной в шести километрах от Звенигорода аккуратной деревенькой домов на семьдесят.
Искать фабрику не пришлось — трехэтажное здание и высоченная труба котельной видны еще на подъезде к деревне.

От артели к фабрике
Деревня Шихово славилась своими музыкальных дел мастерами еще с начала позапрошлого века. Здешние умельцы делали замечательные домры, балалайки и гитары. Секреты мастерства передавались из поколения в поколение. Когда в 1929 году в Шихово пришла коллективизация, сгонять потомственных музыкальных дел мастеров в колхоз и заставлять их обрабатывать землю было сочтено нецелесообразным. Вместо колхоза мастеров согнали в промысловую артель имени Парижской коммуны, переименованную вскоре в фабрику. Впрочем, фабрикой до 70-х годов шиховскую артель можно было считать очень условно. Гитары и балалайки здесь делали по кустарным технологиям, унаследованным от мастеров-надомников.

Теперь те годы на фабрике вспоминают с ностальгией. Шиховская гитара стоила тогда 16 рублей, а их фабрика штамповала 300 тыс. в год. Недостатка в деньгах не было. За счет собственных средств фабрика отстроила водонапорную башню, мощную котельную, электрическую подстанцию. Фабричное руководство даже замахнулось на строительство двух двенадцатиэтажек, чтобы переселить туда рабочих из бараков.
Но золотой век длился недолго. Серьезные финансовые проблемы фабрика начала испытывать задолго до начала перестройки, еще в 80-х. Как ни странно, подвели именно титанические объемы выпуска. В угоду валу было решено сосредоточиться на выпуске всего одной модели гитары, но уж сделать ее как можно более дешевой.
Конкуренты — Самарская и Бобровская (Калужская область) фабрики музыкальных инструментов, Ленинградская фабрика имени Луначарского (ныне АО “Арфа”) — имели в ассортименте по пять-шесть гитар разных моделей и размеров, а Шихово упорно выпускало сотни тысяч однотипных сверхдешевых шестиструнок артикула “уменьшенная классика”. Рано или поздно погоня за дешевизной не могла не сказаться на качестве, и за шиховской гитарой даже закрепилось обидное прозвище “дрова”. Как вполне объективно признают сейчас на фабрике, шиховский инструмент занял рыночную нишу “Запорожца”.

От фабрики к артели
Дешевизна шиховского шестиструнного “Запорожца” оказалась для фабрики настоящим подарком в начале 90-х, с началом гайдаровских реформ. По всей стране заводы, выпускающие товары народного потребления, останавливались один за другим, не сумев пережить прекращение государственного финансирования и моментальное сгорание оборотных средств в огне гиперинфляции.
Шихово не останавливалось ни на один месяц. Конечно, о былых космических объемах производства пришлось забыть, но 120-150 тыс. гитар в год фабрика продолжала выпускать — потребность побренчать на гитаре у костра с наступлением голодных лет у граждан не атрофировалась. Денег было в обрез, и шиховский инструмент оказался в самый раз.

Правда, торговля гитары брать-то брала, но деньги возвращала с большой задержкой, и на предприятии постоянно задерживали зарплату. На этот период пришлось и основное сокращение штатов предприятия — все, кто смог найти работу в соседних промышленных городах Голицыно и Одинцово, с фабрики ушли. Остались местные, шиховские, да жители окрестных деревень.
По-настоящему залихорадило фабрику в 1996 году. С введением валютного коридора магазины музыкальных инструментов оказались завалены недорогими китайскими и корейскими гитарами, сделанными на вывезенном на Дальний Восток немецком оборудовании. Дешевые импортные гитары стоили $50-70, русские гитары нижней ценовой категории, и шиховская в том числе, лежали в магазинах долларов по тридцать. Но звуком, качеством и внешним видом “корейские немцы” отличались от шиховских, бобровских и петербургских гитар как Hyundai Sonata отличается от “Жигулей” шестой модели. Вот тут шиховскую гитару покупать и перестали.
Перестали покупать и второй основной продукт Шиховской фабрики музыкальных инструментов — бадминтонную ракетку. Ракетка в 1997 году (после деноминации) стоила 16 рублей штука, китайские же продавались по 25 рублей за пару, да еще в комплекте с воланчиком.

От гитары к ракетке
Бадминтонные ракетки в Шихово делают уже лет тридцать. Решение о начале их выпуска было, если вдуматься, вполне обоснованным. Рабочих рук на предприятии в 70-х было много, обод ракетки можно делать из того же березового шпона, что и гитарную обечайку, магазины культтоваров готовы были брать ракетку в любых количествах. Почему бы и не освоить немузыкальную продукцию? 40 тыс. ракеток в месяц выпускались без особых проблем.

Правда, нашлось узкое место — натяжка лески. Операция эта полностью ручная и довольно медленная, что сильно тормозило выпуск планового количества спорттовара. Решение, впрочем, было найдено простое и элегантное. Раз уж жители Шихово издревле известны склонностью к занятию народными промыслами и надомной работой, было принято решение возродить в качестве таковых обтяжку ракеток леской на дому. Ракетки начали вывозить деревенским пенсионерам вместе с бобинами лески, а через несколько дней собирать уже почти полностью готовую к отправке в торговлю продукцию.
Почти, потому что после обтяжки ракетки необходимо было еще оснастить ручками (ракетки с ручками деревенскому населению не выдавались из опасения продажи готовой продукции на сторону).
Ракетки на фабрике делают до сих пор — 5-7 тыс. в месяц. При том что гитар удается выпускать в месяц всего 500 штук, ракетки для фабрики — большое подспорье.
“Сколько ни сделаем, все купят,— объяснили мне на фабрике.— Все упирается только в производительность оборудования”. С ракеточным оборудованием действительно беда. То, что удалось сохранить, сильно изношено, а сохранить удалось не все — часть алюминиевых форм для формовки ободьев в начале 90-х таинственным путем исчезла (скорее всего, формы перекочевали в звенигородские пункты приема лома цветных металлов).

Источники:

http://novayagazeta.ru/articles/2000/07/31/8571-mastera-bez-podmasteriev
http://www.vesti.ru/doc.html?id=101427
http://www.kommersant.ru/doc/309299