Пословицы даля народные. Русские пословицы и поговорки Пословицы из словаря даля где наше
Пословицы Даля народные
Галки тепла накричали.
Где бабка ни бери, а внука корми!
Где беде быть, там ее не миновать.
Где вороне ни летать, а все навоз клевать.
Где грех, там и смех.
Где жить, тем богам и молиться.
Где жить, тем и слыть.
Где закон, там и обида.
Где кабачок, там и мужичок.
Где клятва, тут и преступление.
Где коза прошла, там и солдат пройдет.
Где любовь, там и напасть. Полюбив, нагорюешься.
Где мера, там и вера.
Где наболело, там не тронь!
Где народ увидит, там и Бог услышит.
Где ни напьется, тут и подерется.
Где огурцы, тут и пьяницы.
Где свалюсь, там и лежу.
Где скакать хочется, там и тормозят.
Где ты был, там и будь!
Где хотите, там и бранитесь, а на кабаке помиритесь!
Где я лисой пройду, там три года куры не несутся.
Гладок, мягок, да на вкус гадок.
Глаза — как плошки, а не видят ни крошки.
Глаза с поволокой, роток с позевотой.
Глазами плачет, а сердцем смеется.
Глубже пахать — больше хлеба жевать.
Глупый-то свистнет, а умный-то и смыслит.
Глядит на меня, как черт на попа.
Глядит, ровно семерых проглотил, осьмым поперхнулся.
Гневайся, да не согрешай.
Говори с другими поменьше, а с собою побольше!
Говорить правду — терять дружбу.
Говоря про чужих, услышишь и про своих.
Гол, как сокол, а остер, как бритва.
Голова болит, заду легче.
Голова с лукошко, а мозгу ни крошки.
Голод проймет — станешь есть, что Бог дает.
Голодный волк сильнее сытой собаки.
Голосом пляшет, а ногами поет.
Голым родился, гол и умру.
Голытьба, голытьба, а подворотня решетчатая.
Гордому кошка на грудь не вскочит.
Горе в лохмотьях, беда нагишом.
Горе молчать не будет.
Горшок с котлом не наспорится.
Горя много, а смерть одна.
Гость не много гостит, да много видит.
Грех воровать, да нельзя миновать.
Грех не беда, да слава не хороша (Грибоедов).
Грех сладок, человек падок.
Грехов много, да и денег вволю.
Гроша не стоит, а глядит рублем.
Грудь лебедина, походка павлина, очи сокольи, брови собольи.
Грязь не сало; потер, оно и отстало.
Губа не дура, язык не лопатка: знает, что горько, что сладко.
Гулять гуляй, да не загуливайся!
Давай дружить: то я к тебе, то ты меня к себе.
Давай жить сообща: ты купишь, а мы есть станем.
Давно занял грош на перевоз, да некуда ехать.
Давно ль не видались? — Да как расстались.
Давно, когда царь Горох с грибами воевал.
Дай — так не слышит; а на — так услыхал.
Дай Бог тому честь, кто умеет ее снесть.
Дай Бог умереть хоть сегодня, только не нам.
Дай вору хоть золотую гору — воровать не перестанет, а честного хоть засыпь золотом, не тронет.
Дай насосаться пиявке — сама отвалится.
Дай с ноготок, запросит с локоток.
Дай срок: будем мы и сами с усами.
Дай только ногу поставить, а весь-то я и сам влезу.
Дай яичко, да еще и облупленное.
Дающая рука не отболит, берущая не отсохнет.
Два брата с Арбата, оба горбаты.
Два дурака дерутся, а третий смотрит (подпись на картине, где под третьим разумеется тот кто смотрит).
Двое пашут, а семеро руками машут.
Двое плешивых за гребень дерутся.
Девичий стыд до порога: переступила, так и забыла.
Девка красна до замужества.
Девушка невестица — бабушке ровесница.
Дед жил свиньей, а внук — поросенком.
Дедушка сед, а смерти на него нет.
Дело не в личности, а в наличности.
Дело учит, и мучит, и кормит.
День как день, да год не тот.
День пируют, а неделю голова с похмелья болит.
День плакать, а век радоваться (желание подруг невесты).
Деньга деньгу родит, а беда беду.
Деньги девать некуда, кошелька купить не на что.
Деньги не голова: наживное дело.
Деревня большая: четыре двора, восемь улиц.
Держи копеечку, чтоб не укатилась.
Держись друга старого, а дома нового!
Держись за авось, поколе не сорвалось.
Дети, дети, да куда ж мне вас дети?
Для друга последний кусок — съем.
Для милого дружка и сережку из ушка.
Для щей люди женятся, а для мяса (во щах) замуж идут.
До двух раз прощают и в третьи бьют.
До тридцати лет греет жена, после тридцати — рюмка вина, а после — и печь не греет.
Добрая слава за печкой спит, а худая по свету бежит.
Добро пожаловать, а сам за шапку.
Добро помнится долго, а лихое вдвое.
Доброе молчание — чем не ответ?
Доброта без разума пуста.
Добрый портной с запасом шьет.
Добрым делом не кори.
Долги помнит не тот, кто берет, а кто дает.
Долгие сборы на короткий век.
Долго сидели, да ничего не высидели.
Долго спать — с долгом встать.
Долгопузики (воронежские переселенцы в Астрахани, подпоясывающиеся низко).
Дома ешь, что хочешь, а в гостях, что велят.
Дома пан, а в людях болван.
Дома сидит, ни на кого не глядит.
Дома, как хочу, а в людях, как велят.
Домашняя дума в дорогу не годится.
Доплясались, что без хлеба остались.
Дорог хлеб, когда денег нет.
Доселе Макар гряды копал, а ныне Макар в воеводы попал.
Дочернины дети милее своих.
Друг сердечный; а как зовут, не знаю.
Дума за горами, а смерть за плечами.
Думаешь, поймал — ан сам попался.
Думай, не думай, а сто рублей деньги.
Дурак дурака и высидел.
Дурак закинет, а умный доставай.
Дурак любит красно, солдат любит ясно.
Дурака бьют, а умный не суйся!
Дураки о добыче спорят, а умные ее делят.
Дураку и Бог простит.
Дураку по пояс, а умный сух пройдет.
Душа душу знает, а сердце сердцу весть подает.
Душа согрешила, а тело в ответе.
Его пустили погреться, а он уж и детей крестить.
Едешь на день, а хлеба бери на неделю!
Едят да мажут, а нам и не кажут.
Ездил черт в Ростов, да напугался крестов.
Ел ли, не ел, а за обед почтут.
Есть и читать вместе — память проглотишь.
Есть слезы — есть и совесть.
Есть что слушать, да нечего кушать.
Есть шуба и на волке, да пришита.
Ехал бы в гости, да люди не зовут.
Ехал к Фоме, а заехал к куме.
Ехал, да не доехал: опять поедем — авось доедем.
Ешь кашу, да говори нашу.
Ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами!
Ешь пироги, а хлеб вперед береги!
Ешь щи с мясом, а нет, так хлеб с квасом.
Жалует царь, да не жалует псарь.
Жаль, жаль, а пособить нечем.
Жаль, жаль, да и Бог с тобой!
Ждали теленка, а дал Бог ребенка.
Жди толку, положа зубы на полку!
Желай по силам, тянись по достатку.
Жена взбесилась и мужа не спросилась.
Жена мужа любила: в тюрьме место купила.
Жена мужа не бьет, а под свой нрав ведет.
Жена не лапоть: с ноги не сбросишь.
Жена ублажает — лихое замышляет.
Женатые на посиделки не ходят.
Жене спускать — добра не видать.
Женился богатый на сонливой: оба счастливы.
Женился на скорую руку да на долгую муку.
Жениться — не чихнуть: можно наперед сказать.
Жених весел, всему браку радость.
Женишься раз, а плачешься век.
Жену выбирай не глазами, а ушами (по доброй славе).
Жив буду — не забуду.
Живем — покашливаем, ходим — похрамываем.
Живем в неге, а ездим в телеге.
Живем не на радость, и пришибить некому.
Живем шутя, а помрем вправду.
Живет — не тужит, никому не служит.
Живет за рекой, а к нам ни ногой.
Живи по-старому, а говори по-новому!
Живи, да не заживайся!
Живи, коли можется; помирай, коли хочется.
Живой пес лучше мертвого льва.
Живу, как живется, а не как люди хотят.
Живы родители — почитай, померли — поминай!
Живы, поколе Господь Бог грехам терпит.
Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке.
Жизнь дает один только Бог, а отнимает всякая гадина.
Жил в неге, а ездил в телеге.
Жил помаленьку, а помер вдруг.
Жить грустно, а умирать тошно.
За ватагу нищих одного богача не выменяешь.
За вороток, да и на холодок.
За все берется, да все не удается.
За все берется, да все не удается.
За дело побьют — повинись да ниже поклонись.
За мой ж грош, да я же не хорош.
За молодым жить весело, а за старым хорошо.
За морем веселье, да чужое, а у нас и горе, да свое.
За недосугом когда-нибудь без покаяния умрешь.
За свой труд попал в хомут.
За собой слова не удержав, за людьми не удерживают.
За спрос, что за показ, денег не берут.
За тем дело стало, что денег мало.
За худого замуж не хочется, а доброго негде взять.
За чужую душу не божись!
Заболит нос — высунуть на мороз, сам отвалится и здоров будет.
Забот полон рот, а перекусить нечего.
Забота не съела, так скука одолела.
Забрал себе в голову, так хоть тресни!
Задком, кувырком, да и под горку.
Закон, что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет.
Закрыть глазки, да лечь на салазки.
Залетела ворона в царские хоромы: почету много, а полету нет.
Замахнись, да не ударь.
Замуж идет — песни поет, а вышла — слезы льет,
Запас мешку не порча.
Запасливый лучше богатого.
Записался в прихвостни, так вперед не забегай!
Запор да замок — святое дело.
Заработанный ломоть лучше краденого каравая.
Затянул бы я песню, да подголосков нет.
Захотел у калачника дрожжей!
Захочет коза сена — будет у воза.
Зацепился за пень, да и стоит день.
Зачать легко, а родить трудно.
Зачем далеко? И здесь хорошо.
Зачем домой, как все с собой?
Звал волк козу на пир, да коза нейдет.
Звали гостей, да посадили глодать костей.
Здорово, сват! — Прощай, брат!
Здравствуй ты, здравствуй я, здравствуй, милая моя!
Здравствуй, стаканчик, прощай, винцо!
Зимой волка бойся, а летом — мухи.
Злому — смерть, а доброму — воскресение.
Знает сила правду, да не любит сказывать.
Знает сорока, где зиму зимовать.
Знает толк, как свинья в апельсинах.
Знай почитай, умру — поминай.
Знай, кошка, свое лукошко!
Знай, солдат, честь: погрелся, да и вон!
Знать не знаю, ведать не ведаю (ответ лодсудимого).
Знать, будем мы и на том свете на бар служить: они будут в котле кипеть, а мы дрова подкладывать.
Пословицы даля народные. Русские пословицы и поговорки Пословицы из словаря даля где наше
ПОСЛОВИЦЫ ИЗ СЛОВАРЯ В.И.ДАЛЯ
Человек так, а Бог инак.
Homo tiel, sed Dio aliel.
Широк путь в тюрьму, а из тюрьмы тесен.
Vasta vojo al prizono, sed malvasta el prizono.
Две матери, две дочери, да бабушка с внучкой, а всего их трое.
Du patrinoj, du filinoj kaj avino kun nepino, kaj kune triopo (enigmo).
А чтоб тебе пригодилось (твое слово), да на свой же двор воротилось!
Ke al vi chi vorto konvenu, kaj al via korto revenu!
Або добыть, або домой не быть.
Au akiri, au hejmen ne reiri.
Это при Адаме было.
Tio estis en la tempo de Adamo.
И в аду люди живут.
Ankau en infero homoj loghas.
Всяк ада боится, а дорожка торится.
Chiu inferon timas, sed la pekan vojon pavimas.
Лучше с умным в аду жить, чем с дураком в раю.
Pli bone vivi kun saghulo en infero, ol kun stultulo en paradizo.
Пусти душу в ад, будешь богат.
Lasu animon al infero, tuj venos ora prospero.
Одинокому – охо-хо, а женатому – ай-ай!
Solulo: ho-ho (suspiras), sed edzighinto: oh-oh! (veas).
Дурака и в алтаре бьют.
Stultulon oni ech en altaro batas.
Счастья алтыном не купишь.
Felichon oni ne achetos per mono.
Алтынного вора вешают, полтинного чествуют.
Shtelis groshon – ricevis drashon, shtelis milon – ricevis admiron.
Etmonan shtelinton oni pendigas, milionan shtelinton honorigas.
Счастье – бедному алтын, богатому миллион.
La felicho estas por malrichulo – grosho, por richulo – miliono.
Падок мотылек на аленький цветок.
Rapidas la abelo al floreto bela.
У него в амбаре и мыши перевелись.
En lia grenejo ech musoj mankas / formortis.
Аминем беса не избудешь.
Ameno diablon ne forpelas.
Под аминь пришел (слишком поздно).
Venis al ameno (kiam la afero jam finighis).
Ангел помогает, а бес подстрекает.
Anghelo subtenas, sed diablo malsupren trenas.
В людях – ангел, а дома – черт.
En publiko – anghelo, sed hejme – diablo.
Аравою города берут.
Per amaso oni urbojn konkeras.
Аравою (оравой) песни орать, а говорить порознь.
Kanti estas pli bone kune, sed paroli – po unu.
Kantu multope, parolu unuope.
Не мазана арба скрипит, не сечен мужик рычит.
Ne shmirita charo knaras, ne vipita chevalo staras.
Ne nutrita chevalo stumblas, ne batita edzino / servisto grumblas.
Ахал бы, дядя, на себя глядя.
Veu, onklin’, rigardante mem vin.
Баба с печи летит, семьдесят семь дум передумает.
Dum virino de forno falas, shi sepdek sep pensojn shanghas.
Бабьи умы разоряют домы.
Pro virinaj entreprenoj malrichighas bienoj.
Пусти бабу в рай, а она и корову за собой ведет.
Lasu en paradizon virinon, shi tien trenas ankau bovinon.
Где черт не сладит, туда бабу пошлет.
Kie diablo ne sukcesas, tien li virinon sendas.
Лукавой бабы и в ступе не утолчешь.
Ruzan virinon oni ech en pistujo ne kaptos.
Бабья дорога от печи до порога.
Virina vojo – de forno ghis sojlo.
Сердилась баба на торг, а торг про то и не ведал.
Koleris virino kontrau bazaro, sed la bazaro pri tio ech ne sciis.
Курица не птица, баба не человек.
Ne birdo – kokino, ne homo – virino.
Не петь курице петухом, не быть бабе мужиком.
Ne kantos koke kokino, ne agos vire virino.
Мужик да собака на дворе, баба да кошка в избе.
Viro kaj hundo – en korto, virino kaj kato – en domo.
Бабу бей, что молотом, сделаешь золотом.
Edzinon batu kun fervoro, shi farighos trezoro.
Мужик того не выносит мешком, что баба растрясет рукавом.
Edzo tiom ne alportos per barelo, kiom edzino forjhetos per kulero.
Бабе волю дать, не унять.
Kiu al virino liberon donas, en hejmo pacon ne konas.
Владимир Даль – Пословицы и поговорки русского народа
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Описание книги “Пословицы и поговорки русского народа”
Описание и краткое содержание “Пословицы и поговорки русского народа” читать бесплатно онлайн.
Без пословицы не проживешь – сказано народом, и как всегда, точно и справедливо. Действительно, чем долго рассуждать, лучше сказать меткое словцо, и все сразу становится на свои места. Перед вами лучшие пословицы из огромного собрания В.И.Даля – в них заключена вековая народная мудрость, красота и сила русской речи.
Владимир Иванович Даль
Пословицы и поговорки русского народа
«Будет ли, не будет ли когда напечатан сборник этот, с которым собиратель пестовался век свой, но, расставаясь с ним, как бы с делом конченым, не хочется покинуть его без напутного словечка».
Вступление это написалось в 1853 году, когда окончена была разборка пословиц; пусть же оно остается и ныне, когда судьба сборника решилась и он напечатан.
По заведенному порядку, следовало бы пуститься в розыск: что такое пословица; откуда она взялась и к чему пригодна; когда и какие издания пословиц у нас выходили; каковы они; какими источниками пользовался нынешний собиратель. Ученые ссылки могли бы подкрасить дело, потому что, кажется, уже Аристотель дал определение пословицы.
Но всего этого здесь найдется разве только весьма понемногу.
Ученые определения ныне мало в ходу, век школярства прошел, хотя мы все еще не можем стряхнуть с себя лохмотьев степенной хламиды его.
Времена, когда объясняли во введении пользу науки или знания, коему книга посвящалась, также миновали; ныне верят тому, что всякий добросовестный труд полезен и что пользе этой россказнями не подспоришь.
Ученые розыски, старина, сравнения с другими славянскими наречиями – все это не по силам собирателю.
Разбор и оценка других изданий должны бы кончиться прямым или косвенным скромным признанием, что наше всех лучше.
Источниками же или запасом для сборника служили: два или три печатных сборника прошлого века, собрания Княжевича, Снегирева, рукописные листки и тетрадки, сообщенные с разных сторон, и – главнейше – живой русский язык, а более речь народа.
Ни в какую старину я не вдавался, древних рукописей не разбирал, а вошедшая в этот сборник старина попадала туда из печатных же сборников. Одну только старую рукопись я просматривал и взял из нее то, что могло бы и ныне идти за пословицу или поговорку; эта рукопись была подарена мне гр. Дм. Ник. Толстым, мною отдана М.П. Погодину, а оттуда она целиком напечатана, в виде прибавления, при сборнике пословиц И.М. Снегирева.
При сем случае я должен сказать душевное спасибо всем доброхотным дателям, помощникам и пособникам; называть никого не смею, боясь, по запамятованию, слишком многих пропустить, но не могу не назвать с признательностью гр. Дм. Ник. Толстого, И.П. Сахарова и И.М. Снегирева.
Когда сборник последнего вышел, то мой был уже отчасти подобран: я сличил его издание со сборником Княжевича и попользовался тем, чего не было там и не нашлось у меня и что притом, по крайнему разумению моему, можно и должно было принять.
В собрании Княжевича (1822 г.) всего 5300 (с десятками) пословиц; к ним прибавлено И.М. Снегиревым до 4000; из всего этого числа мною устранено вовсе или не принято в том виде, как они напечатаны, до 3500; вообще же из книг или печати взято мною едва ли более 6000, или около пятой доли моего сборника. Остальные взяты из частных записок и собраны по наслуху, в устной беседе.
При этом сличении и выборе не раз нападали на меня робость и сомнение. Что ни говорите, а в браковке этой произвола не миновать, а упрека в ней и подавно. Нельзя перепечатывать слепо всего того, что, под названием пословиц, было напечатано; искажения, то умничаньем, то от недоразумений, то просто описками и опечатками, не в меру безобразны. В иных случаях ошибки эти явны, и если такая пословица доставалась мне в подлинном виде своем, то поправка или выбор не затрудняли; но беда та, что я не мог ограничиться этими случаями, а должен был решиться на что-нибудь и относительно тех тысяч пословиц, для исправления коих у меня не было верных данных, а выкинуть их вон – не значило бы исправить.
Не поняв пословицы, как это нередко случается, считаешь ее бессмыслицею, полагаешь, что она придумана кем-либо для шуток или искажена неисправимо, и не решаешься принять ее; ан дело право, только смотри прямо. После нескольких подобных случаев или открытий поневоле оробеешь, подумаешь: «Кто дал тебе право выбирать и браковать? Где предел этой разборчивости? Ведь ты набираешь не цветник, а сборник» и начинаешь опять собирать и размещать все сподряд; пусть будет лишнее, пусть рассудят и разберут другие; но тогда вдруг натыкаешься на строчки вроде следующих:
Все известно, что лукавые живут лестно.
В суетах прошла година, завсегда была кручина.
Где любовь нелицемерная, там надежда верная.
Роскошные и скупые меры довольства не знают.
Гулял млад вниз по Волге, да набрел смерть близ невдалече.
Прежде смерти не должно умирать и пр. и пр.
Что прикажете делать с подобными изречениями кондитерской премудрости двадцатых годов? Выкинуть; но их-то и нашлось под другую тысячу, да столько же сомнительных, с коими не знаешь, как и быть, чтобы не обвинили в произволе. Посему-то, по затруднительности такой браковки, а частию и просмотром, – всякого греха не упасешься – и в этот сборник вошло много пустых, искаженных и сомнительных пословиц.
Относительно приличия при браковке пословиц я держался правила: все, что можно читать вслух в обществе, не извращенном чопорностию, ни излишнею догадливостью, а потому и обидчивостию, – все это принимать в свой сборник. Чистому все чисто. Самое кощунство, если бы оно где и встретилось в народных поговорках, не должно пугать нас: мы собираем и читаем пословицы не для одной только забавы и не как наставления нравственные, а для изучения и розыска; посему мы и хотим знать все, что есть. Заметим, впрочем, что резкость или яркость и прямота выражений, в образах для нас непривычных, не всегда заключают в себе видимое нами в этом неприличие. Если мужик скажет: «Что тому богу молиться, который не милует»; или «Просил святого: пришло до слова просить клятого», – то в этом нет кощунства, потому что здесь богами и святыми, для усиления понятия, названы люди, поставленные ради святой, божеской правды, но творящие противное, заставляя обиженного и угнетенного искать защиты также путем неправды и подкупа. Самая пословица, поражая нас сближением таких противоположностей, олицетворяет только крайность и невыносимость извращенного состояния, породившего подобное изречение.
Что за пословицами и поговорками надо идти в народ, в этом никто спорить не станет; в образованном и просвещенном обществе пословицы нет; попадаются слабые, искалеченные отголоски их, переложенные на наши нравы или испошленные нерусским языком, да плохие переводы с чужих языков. Готовых пословиц высшее общество не принимает, потому что это картины чуждого ему быта, да и не его язык; а своих не слагает, может быть из вежливости и светского приличия: пословица колет не в бровь, а прямо в глаз. И кто же станет поминать в хорошем обществе борону, соху, ступу, лапти, а тем паче рубаху и подоплеку? А если заменить все выражения эти речениями нашего быта, то как-то не выходит пословицы, а сочиняется пошлость, в которой намек весь выходит наружу.
Как достояние общенародное, как всемирный гражданин, просвещение и образованность проходят путь свой на глаз, с уровнем в руках, срывая кочки и бугры, заравнивая ямки и выбоины, и приводят все под одно полотно. У нас же, более чем где-нибудь, просвещение – такое, какое есть, – сделалось гонителем всего родного и народного. Как, в недавнее время еще, первым признаком притязания на просвещение было бритие бороды, так вообще избегалась и прямая русская речь и все, что к ней относится. Со времен Ломоносова, с первой растяжки и натяжки языка нашего по римской и германской колодке, продолжают труд этот с насилием и все более удаляются от истинного духа языка. Только в самое последнее время стали догадываться, что нас леший обошел, что мы кружим и плутаем, сбившись с пути, а зайдем неведомо куда. С одной стороны, ревнители готового чужого, не считая нужным изучить сперва свое, насильственно переносили к нам все в том виде, в каком оно попадалось и на чужой почве, где оно было выстрадано и выработано, тогда как тут могло приняться только заплатами и лоском; с другой – бездарность опошлила то, что, усердствуя, старалась внести из родного быта в перчаточное сословие. С одну сторону черемиса, а с другую берегися. Как бы то ни было, но из всего этого следует, что если не собрать и не сберечь народных пословиц вовремя, то они, вытесняемые уровнем безличности и бесцветности, стрижкою под гребенку, то есть общенародным просвещением, изникнут, как родники в засуху.
Простой народ упорнее хранит и сберегает исконный быт свой, и в косности его есть и дурная и хорошая сторона. Отцы и деды – для него великое дело; не раз ожегшись на молоке, он дует и на воду, недоверчиво принимает новизну, говоря: «Все по-новому да по-новому, а когда же будет по-доброму?» Он неохотно отступается от того, что безотчетно всосал с матерним молоком и что звучит в мало натруженной голове его складной речью. Ни чужие языки, ни грамматические умствования не сбивают его с толку, и он говорит верно, правильно, метко и красно, сам того не зная. Выскажу убеждение свое прямо: словесная речь человека – это дар божий, откровение: доколе человек живет в простоте душевной, доколе у него ум за разум не зашел, она проста, пряма и сильна; по мере раздора сердца и думки, когда человек заумничается, речь эта принимает более искусственную постройку, в общежитии пошлеет, а в научном круге получает особое, условное значение. Пословицы и поговорки слагаются только в пору первобытной простоты речи и, как отрасли, близкие к корню, стоят нашего изучения и памяти.
Источники:
http://www.hobobo.ru/poslovitsy-i-pogovorki/poslovitsy-dalya-narodnye/
http://miresperanto.com/frazeologio/dal.htm
http://www.libfox.ru/586546-vladimir-dal-poslovitsy-i-pogovorki-russkogo-naroda.html
