Под чужим именем: Псевдонимы и литературные мистификации – Выставка в Новом здании. Литературные мистификации – что это такое, примеры

Под чужим именем: Псевдонимы и литературные мистификации – Выставка в Новом здании

3 августа в Новом здании Российской национальной библиотеки (Московский пр., д. 165) начала работу выставка “Под чужим именем: Псевдонимы и литературные мистификации”.

Выставка представляет творчество известных отечественных и зарубежных писателей, работавших под псевдонимами или умышленно приписывавших авторство реально существующему лицу или выдававших свои произведения за народное творчество.

В эпоху Ренессанса интерес к старинным авторам и их текстам был так высок, что вместе с ранее неизвестными подлинными произведениями античных авторов стали появляться многочисленные подделки, так называемые мнимые переводы. Первой литературной мистификацией многие исследователи называют гомеровские поэмы. Личность Гомера была, по их мнению, придумана, а сочинения, ему приписанные, плод коллективного труда. Сегодня трудно выяснить, какие из античных произведений настоящие, а какие мистификация эпохи Возрождения.

Самым известным мастером выдавать свои тексты за чужие был английский писатель и публицист Даниэль Дефо. Из 500 написанных им книг только 4 вышли под его настоящим именем, а остальные приписывались историческим и придуманным личностям. Сам Дефо выступал только как издатель. Так, например, три тома “Приключений Робинзона Крузо” были написаны “моряком из Йорка”, “История войн Карла XII, короля Швеции” -“шотландским офицером, находящимся на шведской службе”, “Записки кавалера” были выданы им за воспоминания дворянина, жившего в XVII веке, во время Великого мятежа, а “Повествование о всех грабежах, побегах и других делах Джона Шеппарда” – за предсмертные записки, написанные в тюрьме реально существовавшим знаменитым разбойником Джоном Шеппардом. На выставке представлен богато иллюстрированный двухтомник Даниэля Дефо “Робинзон Крузо и его интересные приключения, описанные им самим” (с 200 рисунками, гравированными на камне, 1870 г.).

Вошла в историю и литературная мистификация “Песни Оссиана”, созданная талантливейшим английским поэтом и литературоведом Джорджем Макферсоном, писавшим в 1760–1763 годах от лица шотландского барда Оссиана, жившего будто бы в III веке.

Среди популярных мистификаторов стоит упомянуть Проспера Мериме, тайно издавшего сборник пьес “Гусли” (“Гузла”) с примечаниями и портретом “автора”, собирателя фольклора, вымышленного гусляра по имени Иакинф Магланович. Мистификация оказалась успешной: за настоящий славянский фольклор “Гусли” приняли и Адам Мицкевич и Александр Пушкин, переложивший на русский 11 баллад для своего сборника “Песни западных славян”. Пушкин, к слову, и сам был не чужд мистификациям, публикуя знаменитые “Повести Белкина”, сам поэт выступал лишь в роли издателя.

В России за последние двести лет литературные мистификации и мистификаторы встречались во множестве. Вымышленный Козьма Прутков, созданный Алексеем Толстым и братьями Жемчужниковыми, был наделён собственной биографией, личными качествами и литературными ориентирами и представлял собой пародию на литератора-чиновника.

Книга “Из мира уйти неразгаданной…” (2009 г.) познакомит гостей выставки с биографией русской поэтессы Елизаветы Васильевой (Дмитриевой) и образом таинственной красавицы Черубины де Габриак, созданным ею и Максимилианом Волошиным и ставшим самой громкой мистификацией Серебряного века.

Посетители узнают также и о других литературных мистификаторах, среди которых американец Марк Твен (Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс), француз Эмиль Ажар (Роман Лейбович Кацев), соотечественники Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев), Саша Черный (Александр Михайлович Гликберг) и Борис Акунин (Григорий Шалвович Чхартишвили) . Что заставляло этих и многих других писателей, безусловно, талантливых и гениальных, прятать свое лицо за чужой маской, отказываясь от прав на собственные произведения? Посетители экспозиции узнают о причинах и следствиях таких явлений в мировой литературе из таких изданий как “История литературных мистификаций: “От Гомера до Интернета” Виталия Вульфа и Серафимы Чеботарь (2003 г.), а также из книги “Замаскированная литература” Валентина Дмитриева (1973 г.). В числе изданий, также заслуживающих особого внимания, следует отметить, книгу “The illustrated Mark Twain” (2000 г.). Литературная маска, зачастую полностью заменяющая личность писателя, является необходимым элементом мистификации, – объясняют авторы. По словам исследователей, игра, как безусловное условие любого творчества, у мистификаторов приобретает гипертрофированные размеры. Создатель мистификации зачастую может творить только в придуманной им маске, создав свой собственный мир и единственного жителя в нем. Маска помогает отойти от навязанных ограничений – сословных, стилистических, исторических… и автор как бы рождается заново.

Сегодня виртуальная реальность, поселившаяся в Интернете, дает неограниченные возможности для различного рода мистификаций, ставя в равные условия существующих людей и выдуманных персонажей. И у тех, и у других есть только электронный адрес и способность порождать текст.

Материалы для выставки предоставлены Русским книжным и Русским журнальным фондами, Иностранным книжным и Иностранным журнальным фондами, а также Центральной справочной библиотекой, Отделом эстампов и Фондом микроформ.

Под чужим именем: Псевдонимы и литературные мистификации – Выставка в Новом здании

Выставка представляет творчество известных отечественных и зарубежных писателей, работавших под псевдонимами или умышленно приписывавших авторство реально существующему лицу или выдававших свои произведения за народное творчество.

В эпоху Ренессанса интерес к старинным авторам и их текстам был так высок, что вместе с ранее неизвестными подлинными произведениями античных авторов стали появляться многочисленные подделки, так называемые мнимые переводы. Первой литературной мистификацией многие исследователи называют гомеровские поэмы. Личность Гомера была, по их мнению, придумана, а сочинения, ему приписанные, плод коллективного труда. Сегодня трудно выяснить, какие из античных произведений настоящие, а какие мистификация эпохи Возрождения.

Самым известным мастером выдавать свои тексты за чужие был английский писатель и публицист Даниэль Дефо. Из 500 написанных им книг только 4 вышли под его настоящим именем, а остальные приписывались историческим и придуманным личностям. Сам Дефо выступал только как издатель. Так, например, три тома “Приключений Робинзона Крузо” были написаны “моряком из Йорка”, “История войн Карла XII, короля Швеции” -“шотландским офицером, находящимся на шведской службе”, “Записки кавалера” были выданы им за воспоминания дворянина, жившего в XVII веке, во время Великого мятежа, а “Повествование о всех грабежах, побегах и других делах Джона Шеппарда” – за предсмертные записки, написанные в тюрьме реально существовавшим знаменитым разбойником Джоном Шеппардом. На выставке представлен богато иллюстрированный двухтомник Даниэля Дефо “Робинзон Крузо и его интересные приключения, описанные им самим” (с 200 рисунками, гравированными на камне, 1870 г.).

Вошла в историю и литературная мистификация “Песни Оссиана”, созданная талантливейшим английским поэтом и литературоведом Джорджем Макферсоном, писавшим в 1760–1763 годах от лица шотландского барда Оссиана, жившего будто бы в III веке.

Среди популярных мистификаторов стоит упомянуть Проспера Мериме, тайно издавшего сборник пьес “Гусли” (“Гузла”) с примечаниями и портретом “автора”, собирателя фольклора, вымышленного гусляра по имени Иакинф Магланович. Мистификация оказалась успешной: за настоящий славянский фольклор “Гусли” приняли и Адам Мицкевич и Александр Пушкин, переложивший на русский 11 баллад для своего сборника “Песни западных славян”. Пушкин, к слову, и сам был не чужд мистификациям, публикуя знаменитые “Повести Белкина”, сам поэт выступал лишь в роли издателя.

В России за последние двести лет литературные мистификации и мистификаторы встречались во множестве. Вымышленный Козьма Прутков, созданный Алексеем Толстым и братьями Жемчужниковыми, был наделён собственной биографией, личными качествами и литературными ориентирами и представлял собой пародию на литератора-чиновника.

Книга “Из мира уйти неразгаданной…” (2009 г.) познакомит гостей выставки с биографией русской поэтессы Елизаветы Васильевой (Дмитриевой) и образом таинственной красавицы Черубины де Габриак, созданным ею и Максимилианом Волошиным и ставшим самой громкой мистификацией Серебряного века.

Посетители узнают также и о других литературных мистификаторах, среди которых американец Марк Твен (Сэмюэл Лэнгхорн Клеменс), француз Эмиль Ажар (Роман Лейбович Кацев), соотечественники Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев), Саша Черный (Александр Михайлович Гликберг) и Борис Акунин (Григорий Шалвович Чхартишвили) . Что заставляло этих и многих других писателей, безусловно, талантливых и гениальных, прятать свое лицо за чужой маской, отказываясь от прав на собственные произведения? Посетители экспозиции узнают о причинах и следствиях таких явлений в мировой литературе из таких изданий как “История литературных мистификаций: “От Гомера до Интернета” Виталия Вульфа и Серафимы Чеботарь (2003 г.), а также из книги “Замаскированная литература” Валентина Дмитриева (1973 г.). В числе изданий, также заслуживающих особого внимания, следует отметить, книгу “The illustrated Mark Twain” (2000 г.). Литературная маска, зачастую полностью заменяющая личность писателя, является необходимым элементом мистификации, – объясняют авторы. По словам исследователей, игра, как безусловное условие любого творчества, у мистификаторов приобретает гипертрофированные размеры. Создатель мистификации зачастую может творить только в придуманной им маске, создав свой собственный мир и единственного жителя в нем. Маска помогает отойти от навязанных ограничений – сословных, стилистических, исторических… и автор как бы рождается заново.

Сегодня виртуальная реальность, поселившаяся в Интернете, дает неограниченные возможности для различного рода мистификаций, ставя в равные условия существующих людей и выдуманных персонажей. И у тех, и у других есть только электронный адрес и способность порождать текст.

Материалы для выставки предоставлены Русским книжным и Русским журнальным фондами, Иностранным книжным и Иностранным журнальным фондами, а также Центральной справочной библиотекой, Отделом эстампов и Фондом микроформ.

Мистификация литературная

Мистификация литературная это текст или фрагмент текста, автор которого приписывает его создание подставному лицу, реальному или вымышленному. Литературная мистификация противоположна плагиату: плагиатор заимствует чужое слово, не ссылаясь на автора, мистификатор, наоборот, приписывает другому свое слово. Главным отличием литературной мистификации от обычного текста является создание образа автора, в воображаемых границах психического, социального и языкового мира которого возникает произведение. Образ подставного автора воплощается в стиле текста, поэтому литературная мистификация всегда предполагает стилизацию, подражание литературному языку конкретного автора или подражание стилю эпохи, в границах которого создается социальный и культурный идиолект вымышленного автора. Мистификация литературная, таким образом, является удобной формой как для эксперимента в области стиля, так и для наследования стилевой традиции. С точки зрения типа подставного авторства литературная мистификация делятся натри группы:

1. Имитирующие древние памятники, имя автора которых не сохранилось или не было названо («Краледворская рукопись»);
2. Приписанные историческим или легендарным лицам («Вортингерн и Ровена», 1796, выданная У.Г.Айрлендом за новонайденную пьесу У.Шекспира; продолжение пушкинской «Русалки», выполненное Д.П.Зуевым; «Поэмы Оссиана», 1765, Дж.Макферсона);
3. Переадресованные вымышленным авторам: «покойным» («Повести Белкина», 1830, А.С.Пушкина, «Жизнь Василия Травникова», 1936, В.Ф.Ходасевича) или «здравствующим» (Черубина де Габриак, Э.Ажар); вымышленный автор для убедительности снабжается жизнеописанием, а действительный автор может выступать в роли его издателя и/или душеприказчика.

Некоторые произведения, получившие впоследствии мировую известность, были выполнены в форме литературной мистификации («Путешествие Гулливера», 1726, Дж.Свифта, «Робинзон Крузо», 1719, Д.Дефо, «Дон Кихот», 1605-15, М.Сервантеса; «История НьюЙорка, 1809, В.Ирвинга).

Важное свойство литературной мистификации это временное присвоение ее автором чужого имени. Мистификатор буквально создает текст от имени другого; имя — первообраз языка и единственная реальность мнимого автора. Отсюда повышенное внимание к имени и его внутренней форме. Имя в литературной мистификации связано, с одной стороны, с языком и архитектоникой текста (например, свидетельство Е.И.Дмитриевой об укорененности имени Черубины де Габриак в поэтической ткани написанных от ее имени произведений), а с другой — с именем настоящего автора (анаграмма, криптограмма, эффект двойного перевода и т.д.). Заблуждение читателя и обнаружение подлога, два этапа рецепции литературной мистификации, следуют не из доверчивости читателя, но из самой природы имени, не позволяющей в границах литературной реальности различить действительного и мнимого его носителей. Цель — эстетический и/или жизне-творческий эксперимент. В этом состоит ее отличие от подделок, авторы которых руководствуются исключительно меркантильными соображениями (так, компаньон Гуттенберга И.Фуст втридорога продавал в Париже первые Майнцские Библии, выдавая их за рукописные книги), и намеренных искажений исторического события или биографии исторического лица. Подделки исторических памятников («Повесть о двух посольствах», «Переписка Ивана Грозного с турецким султаном» — оба 17 век) и биографические лжесвидетельства («Письма и записки Оммер де Гелль», 1933, сочиненные П.П.Вяземским) относятся к квазимистификациям.

История изучения литературных мистификаций начиналась с их собирания. Первые опыты каталогизации литературной мистификации относятся к периоду позднего Средневековья — начала Возрождения и связаны с необходимостью атрибуции древних текстов. Опыты атрибуции древних и средневековых памятников заложили научные основы текстологии и критики текста как в Европе (критика «Константинова дара»), так и в России, где частичные экспертизы рукописей проводились с 17 века. К началу 19 века был накоплен обширный материал для составления справочников и классификации видов фиктивного авторства: литературной мистификации, псевдонимов, плагиата, подделок. В то же время стало ясно, что составление исчерпывающего каталога литературной мистификации невозможно, наука о литературе бессильна произвести проверку всего своего архива, а филологические методы определения подлинности текста, особенно при отсутствии автографа, крайне ненадежны и способны давать противоречивые результаты. В 20 веке изучение литературной мистификации перестало быть исключительно проблемой текстологии и авторского права, она стала рассматриваться в контексте истории и теории литературы. В России о литературной мистификации как предмете теоретического исследования впервые сказал Е.Л.Ланн в 1930. Интерес к литературной мистификации был стимулирован вниманием к проблеме диалога, «своего» и «чужого» слова, ставшей в 1920-е одной из центральных философских и филологических тем; не случайно в книге Ланна ощутимо влияние идей М.М.Бахтина. Центральной проблемой литературной мистификации в ее теоретическом освещении становится чужое имя и слово, сказанное от чужого имени. Литературная мистификация подчинена не только смене литературных эпох и стилей, но и меняющимся представлениям об авторстве и авторском праве, о границах литературы и жизни, реальности и вымысла. От античности до эпохи Возрождения, а в России до начала 19 века, в истории подставного авторства преобладают подделки древних рукописных памятников и литературная мистификация, приписанные историческим или легендарным лицам.

В Греции с 3 века до н.э. известен жанр фиктивных писем, созданных от имени известных авторов прошлого: «семи» греческих мудрецов, философов и политических деятелей (Фалеса, Солона, Пифагора, Платона, Гиппократа и др.). Цель подделки чаще была прагматическая: апологетическая (придание актуальным политическим и философским идеям большего авторитета) или дискредитирующая (так, Диотим сочинил от имени Эпикура 50 писем непристойного содержания); реже дидактическая (упражнения в риторических школах для приобретения навыков хорошего стиля). То же значение литературная мистификация имела в литературах средневековой Европы и в древней русской литературе. В эпоху Возрождения её характер существенно меняется. Появляются и начинают преобладать литературные мистификации, приписанные вымышленным авторам, для которых мистификатор сочиняет не только текст, но и автора, его имя, жизнеописание, иногда портрет. В Новое время история литературной мистификации состоит из неравномерных всплесков, главные из которых приходятся на эпохи барокко, романтизма, модернизма, что связано с присущим этим эпохам ощущением мира как языкового творчества. Литературная мистификация в Новое время могут носить заведомо шутливый, пародийный характер: читатель, по замыслу автора, не должен верить в их подлинность (Козьма Прутков).

Источники:

http://nsb-bibliophile.ru/knizhny-mir.html/news_post/pod-chuzhim-imenem-psevdonimy-i-literaturnyye-mistifikatsii-vystavka-v-novom-zdanii
http://nlr.ru/cms_nlr/vid_news_str.php?id=3978
http://www.litdic.ru/mistifikaciya-literaturnaya/