Пелевин поколение пи анализ произведения. Функциональность языковой игры у Виктора Пелевина

Пелевин поколение пи анализ произведения. Функциональность языковой игры у Виктора Пелевина

Роман В. Пелевина «Generation “П”», главным пафосом которого является отрицание идеологии потребления, представляет в этом смысле большой интерес. Это история карьерного роста «невостребованного эпохой» выпускника Литературного института по имени Вавилен Татарский, становящегося тружеником рекламы — сначала копирайтером, затем криэйтором. Затем творцом телевизионной реальности, замещающей реальность окружающую, и, наконец, — остается один шаг — живым богом, земным мужем богини Иштар. Одна из важных прикладных тем романа — гуманистически-образовательная. Хотя большинство людей и так догадывается, что реклама и политика (граница между которыми очень расплывчата) по сути вещи недобросовестные и что жевать «Тампакс» без сахара— это вовсе не высшее счастье в жизни, Пелевин четко и профессионально, на уровне терминологических и технических подробностей, лишь слегка утрируя, показывает, каким именно образом изготавливается рекламно-политическое вранье. Этот роман затрагивает один из нервных центров современной жизни. Товары оптом на классический комбинезон женский lior-boutique.com.

Главным структурным элементом «Generation П» является троица. Ее образуют две группы персонажей. Часть персонажей романа — это альтернативные состояния психики главного героя Татарского. В момент общения с Пугиным и Ханиным, Малютой и Бло, Гиреевым и Азадовским он как бы раздваивается. Части его личности ведут между собой диалог. Другую группу составляют трое — Гусейн, Морковин и Фарсейкин. Они нужны для связки сюжета. Морковин выступает в качестве как бы главного телевизионного ведущего разворачивающегося в романе действа. Он завершает всяческие эволюции, исчерпав свою функцию, в самом финале повествования, когда Татарский достигает Золотой комнаты, то есть гармоничного конечного состояния души. Именно в тот момент роль ведущего переходит к Фарсейкину. Гусейн ведет судьбу героя на начальной фазе и пытается еще раз ворваться в повествование. Но дорога, по которой собирался вести Татарского Гусейн отвергается оба раза. Таким образом, мы видим комбинацию в виде двойной троицы: трое ведущих и три альтернативные пары состояний, из которых герой временно выбирает одно, а затем преодолевает оба. Первая пара возможных состояний Татарского— Пугин и Ханин. Вернувшийся из Америки таксист и комсомольский функционер, как промежуточные несамостоятельные состояния поочередно умирают в душе героя. Их физическая смерть в результате бандитских разборок — это, само собой разумеется, аллегория. «…Этот виртуальный Пугин, подобно тяжелому металлу из конца периодической таблицы, просуществовал в сознании Татарского считанные секунды и распался». А Ханин задержался чуть подольше. Малюта и Бло — вторая пара состояний. Ориентированный на запад Бло и почвенный Малюта имеют сходные черты с первой парой (эмигрант и чиновник). Они представляют собой более длительное состояние. Под самый занавес Малюту удаляют из «Института пчеловодства». Таков выбор Пелевина, надо думать. Мол, всечеловеческое одержало победу над национальным. «Убей в себе государство». «Войти в цивилизованную семью народов». И прочие замечательные перспективы, персонифицированные в образе Бло. Его братья делают бизнес на гробах, спрос на которые усилился из-за банковских разборок (Похоронное бюро братьев Дебирсян). Третья пара состояний — Гиреев и Азадовский — символизирует социальный выбор Татарского. Первый олицетворяет собой свободный полет души, к которому главный герой всю жизнь стремился. Но «следы унизительной бедности» в одежде и в квартире (дыры на штанах, дешевые сорта водки) Гиреева останавливают движение Татарского к этому состоянию. Кроме того, Гиреев несмотря на свою одухотворенность оказывается всецело в плену у телевизионного монстра, поддается чужим бредовым рекламным фантазиям, которые мастерит «Институт пчеловодства». Азадовский — сам мастер телевизионного бреда. Азадовский — состояние, к которому стоит стремиться. И Татарский достигает его. Правда, Татарский не повторяет Азадовского, а достигает нового состояния, постигает Самость и оборачивается мужем богини Иштар, то есть сам обожествляется. Отражение символического существования в романе Все упирается в деньги, потому что деньги давным-давно уперлись сами в себя. В. Пелевин После крушения тоталитаризма средства имитации перестают быть послушными орудиями диктатуры, но не исчезают, приобретают автономное существование. Главный герой романа, клипмейкер Татарский не может не предположить, что управляющие государством «средства электронной коммуникации» все же являются орудием некой тайной диктатуры, но, в конце концов, убеждается, что нет диктатуры более могущественной, чем диктатура самой виртуальности. Выраженная во вставном трактате философская идея романа заключается в том, что поскольку телевидение делают люди, а сознание людей формируется телевидением, то таким образом суть современной социальности заключается в самодостаточном, закольцованном существовании телевизионного изображения. В современном мире нет человека, человек редуцируется к телевизионному изображению, которого – по сути, в конечном итоге – тоже нет, поскольку оно лишь изображает, копирует реальность, а реальности нет. Пройдя путь снизу доверху в структуре СМИ, герой осваивает цели и принципы работы этой структуры, цели и принципы создания ложных имен-символов. В основе принципа создания ложных символов лежит принцип столпотворения, то есть смешения всего: языков (прежде всего русского и английского), культур, религий, исторических фактов, персоналий и т.д. (здесь все без разбора: восточные символы, Латинская Америка с Че Геварой, русские березки и косоворотки, ковбои в джинсах, средневековая романтика, христианская символика и т.п.). Гигант рекламной мысли тот, кто может срифмовать штаны хоть с Шекспиром, хоть с русской историей. С эрой телевидения наступает эра смешения времен и пространств, в которой есть единственная мера – деньги, а все остальное – товар. Товаром становятся даже пространство и время (они сдаются и продаются). Символы, будучи вырванными из своей культурно-исторической парадигмы, лишаются своего истинного содержания, в результате чего открывается возможность толковать их на основе каких угодно ассоциаций. Так Вещий Олег, символизируя национальный характер, осмысливается как символ вещизма, и возникает слоган «Как ныне сбирается Вещий Олег в Царьград за вещами. На том стояла и стоит русская земля». Демократия (внутри корпоративной струны телевизионщиков) трактуется как демоверсия для ботвы. Ложные символы рождают и ложные стили. Возникают два основных стиля – западнический и ложнославянский. Суть западнического стиля в пропаганде через пепси-колу победы нового над старым, победы всего «крутого» и способного двигаться напролом. Суть ложнославянского стиля – игра на чувстве обывательского патриотизма и приверженности «нашим» традициям, использующийся набор образов здесь примитивен: березки, церкви, колокола, красные рубахи навыпуск, бороды, сарафаны, подсолнухи, лузга и некоторые другие подобные. В целом же все разнородное и разнообразное множество рекламных образов создает один единственный образ – образ счастливого человека (причем счастливого примитивно – как правило, это телесный комфорт, шкурная безопасность). Реклама показывает людям других людей, которые сумели обмануться и найти счастье в обладании материальными объектами. Она стремится убедить, что потребление рекламируемого продукта ведет к высокому и благоприятному перерождению, причем не после смерти, а сразу же после акта потребления.

Биография
ПУШКИН Александр Сергеевич (1799 — 1837), поэт, прозаик, драматург, публицист, критик, основоположник новой русской литературы, создатель русского литературного языка. Родился 26 мая (6 июня н.с.) в Москве, в Немецкой слободе. Отец, Сергей Львович, принадлежал к старинному дворянскому роду; мать, Надежда Осиповна, урожденная Ганнибал, .

Заговоры
1. Встану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду, помолясь, из избы в двери, из дверей в вороты, в чистое поле, прямо на Восток, и скажу: «Гой еси, солнце жаркое, не пали и не пожигай ты овощ и хлеб мой, а жги и пали куколь и полынь-траву». Будьте мои слова крепки и лепки. Земледельческий заговор, с помощью которого крестьянин пыталс .

Любовь в понимании поэта.
«Люблю, люблю» – постоянный рефрен лермонтовской лирики. «Никто не мог тебя любить, как я, так пламенно и так чистосердечно» [12, с. 173], – скажет он в элегии «Смерть», чтобы вновь и вновь повторять: «Я не могу другой любить» [12, с. 112], «Я все тебя любил и все любил так нежно» [12, с. 113]. В.Соловьев замечает, что в лермонтовской .

Виктор Пелевин «Generation «П»»

Generation «П»

Язык написания: русский

• Жанры/поджанры: Постмодернизм
• Общие характеристики: Социальное | Сатирическое
• Место действия: Наш мир (Земля)( Россия/СССР/Русь )
• Время действия: 20 век
• Сюжетные ходы: Становление/взросление героя
• Линейность сюжета: Линейный с экскурсами
• Возраст читателя: Только для взрослых

Роман, в котором переплетаются реальность, виртуальность и мифология. История возвышения Вавилена Татарского, принадлежащего к поколению «П», от продавца в ларьке до воплощения божества, посредством рекламных технологий. Герой сочиняет слоганы, придумывает концепции, а также узнаёт, что управляет современным ему обществом.

В 2001 г. роман награждён в Германии премией Рихарда Шёнфильда (Richard-Schönfeld-Preis) за достижения в области литературной сатиры.

В произведение входит:

Обозначения: циклы романы повести графические произведения рассказы и пр.

Лингвистический анализ текста:

Приблизительно страниц: 223

Активный словарный запас: средний (2949 уникальных слов на 10000 слов текста)

Средняя длина предложения: 67 знаков, что гораздо ниже среднего (81)

Доля диалогов в тексте: 36%, что близко к среднему (37%)

Награды и премии:

Номинации на премии:

Доступность в электронном виде:

ZiZu, 28 августа 2006 г.

Сатирический взгляд на рекламу. Пелевин в этом романе пытается рассказать нам, каким образом, по его представлению, создаются все рекламные ролики.

Мысль, что политиков не существует, а есть только 200-300 мегагерц, которые Америка и так постоянно уменьшает за каждые проколы, кажется немного странноватой.

njs, 15 мая 2006 г.

как будто о себе читала, я тоже пиардун. больше всего поразило, откуда ПВО знает о супчике из шпината, никак едал? у меня была аналогичная история, но сомневаюсь, что ПВО был в той же стране, где и я и отведал того же самого супчика.

SeaBreeze, 16 ноября 2005 г.

По моим наблюдениям, около 50% начинавших читать «Поколение Пи» бросают книгу на монологе Че Гевары. 😉

Это проверка на прочность, так сказать. 😉

asb, 21 декабря 2009 г.

Практическое руководство по рекламе.

Показалась интересной история про пятиногую собаку:gigi:

Особенно удался автору наркотический бред героя, который занимает большой (больший?) объем книги.

И как ни странно в результате получился. хэппи энд:confused:

lizard, 5 августа 2009 г.

Warning. Этот отзыв не несет полезной информации, одни эмоции:)

«Generation P» попала ко мне очень вовремя, почти каждую страницу хочется в ламинат, рамочку и перечитывать перед сном. Самое интересное, конечно, начинается с монолога Че и по нарастающей.

И вот что еще интересно, отчего богиня Иштар? Частая гостья в его книгах (например, Ампир V).

ferus, 26 мая 2008 г.

Этот роман для меня у Пелевина на 4-м месте.

2 Чапаев и Пустота

Идеи интересные, но местами нет яркости сюжета, читать скучновато. Возникает ощущение, что бОльшая часть мира, описанная в этом романе устарела, ушла, потеряла актуальность.

Feska, 3 апреля 2008 г.

Замечательно. Одна фраза «Солидный бог для солидных людей!» чего стоит.

Андрэ, 18 марта 2008 г.

Читал давно. Неплохо. Запомнились «правила» просмотра телевизора по-буддистски.

Cancel, 11 марта 2008 г.

Люблю здоровый и нездоровый сарказм. А также остроумную сатиру. В книге этого предостаточно и этим она здорово подкупает. Не раз перечитывал и ещё обязательно буду. Много мыслей рождает после прочтения, а с каждым новым открывается что-то ранее не замеченное. Любимое пелевинское произведение.

Veronika, 1 марта 2008 г.

Второй роман Пелевина, который я прочла. Очень остроумно, злободневно. Любимый отрывок — монолог Че Геварры. Вскрытие рекламы и телевидения — замечательное. «Буржуазная мысль. О деньгах, наверное»:beer:.

Но той глубины, которая достигнута в «Чапаев и Пустота», всё же нет.:frown:

x7_7837, 22 февраля 2008 г.

Это первое произведение Пелевина, котрое читал. Понравилось очень с первых строк. Показана вся правда о масс медиа, политиках, звездах, рекламе.. но в таком гипертрофированом виде 🙂 плюс закручивание этого всего с мифологией очень понравилось )

ssotis, 14 сентября 2007 г.

По-моему, это произведение наравне с Чапаевым является лучшим в творчестве Пелевина по уровню проработки идеи и построения композиции.

Alexey, 9 июня 2007 г.

Весь Пелевин — это тотальный think different с едким сарказмом=) Как говорится: wow! Just read it!

гурагча, 27 мая 2007 г.

вот полностью согласна.

Наконец-то кто-то правду написал,что все политики и звезды существуют только в телевизоре.

Loki, 1 марта 2007 г.

Один человек нажил себе врага, сказав в моем присутствии, что мол ‘Пелевин не писатель, а по грибам специалист’. А за грибочками ой как много всего. И не спрятано, на виду лежит, а многие не видят.

Анализ художественного текста: роман “Generation П” В. Пелевина

Обратимся теперь к роману “Generation П” В. Пелевина. Рассмотрим, как используется интересующий нас композиционный прием современным автором. Нашему анализу мы предпошлем два отрывка из отзывов о пелевинском творчестве:

“По мере чтения нарастает ощущение еще одного “П”, едва ли предусмотренного автором. Это вызывающее естественный протест ощущение, что тебя берут на ПОНТ “. (Л. Рубинштейн. Когда же придет настоящий “П”? “Итоги”, N 17, 26.04.99).

“Может быть, он меня, как читателя, “кидает”? Может быть, все это сделано специально? не воплощение ли это заранее продуманного плана? Поставить целью сотворение плохого романа – установка, достойная истинного постмодерниста. Если я прав, то задача действительно выполнена блестяще! Пустота, цитирующая саму себя!”.

Как видно из приведенных отрывков, критики обращают внимание на новые отношения автора и читателя в постмодернистском романе. Книга строится как розыгрыш читателя, авторская стратегия состоит в том, чтобы “взять на понт”, “кинуть” читателя, подсунуть ему бессодержательную пустышку (“пустоту”), но при этом создав иллюзию значительности и насыщенности произведения глубоким смыслом.

Если таким образом интерпретировать авторский замысел, то окажется, что обобщающим высказываниям отводится далеко не последнее место в реализации подобной авторской стратегии. Нагромождая обобщающие блоки, автор заставляет читателя напряженно выискивать в них философскую глубину, которой там на самом деле нет. “Пустоту”, отсутствие содержания Пелевин маскирует звучной фразой (форма обобщающего высказывания) с претензией на философское обобщение (семантика обобщающего высказывания). Чтобы подтвердить это наблюдение, приведем небольшую цитату из романа:

– Человек по своей природе прекрасен и велик, – сказал сирруф. – Почти так же прекрасен и велик, как сирруф. Но он этого не знает. А мусор – это и есть его незнание. Это identity, которой на самом деле нет. Человек в этой жизни присутствует при сжигании мусора своей identity. Согласись, что лучше греться у этого огонька, чем гореть в нем заживо.

– Зачем человеку глядеть в этот огонь, если в нем сгорает его жизнь?

– Вы все равно не знаете, что с этими жизнями делать. И куда бы вы ни глядели, вы все равно глядите в огонь, в котором сгорает ваша жизнь . и т.д.

Пелевин эксплуатирует инерцию читательского ожидания: читатель привык, исходя из своего опыта, видеть в обобщающих композитивах, включенных в рассуждения автора или персонажа, своего рода смысловые центры текста, центральные моменты авторской идеи. К тому же сама форма обобщающего высказывания выработана языком для выражения наиболее значимых жизненных обобщений. Все эти свойства обобщающего высказывания автор эффективно использует, воплощая свой замысел.

Здесь важно еще помнить, что литературное произведение конца XX в. часто представляет собой проект, который создается в расчете на определенного читателя. В ходе чтения романа, в результате анализа обнаруживаемых в нем обобщающих высказываний складывается впечатление, что массовый “потребитель” пелевинского творчества – человек “ленивый или посредственный”. Здесь мы цитируем французского мыслителя XVIII в. Себастьяна Роша Никола де Шамфора (1741 – 1794), писавшего: “Максимы, сентенции, краткие нравоучения создаются людьми острого ума, которые трудятся, в сущности, на потребу умам ленивым или посредственным. Усваивая чужую сентенцию, ленивец избавляет себя от необходимости самолично делать наблюдения, приведшие ее автора к выводу, которым он и поделился с читателем. Люди ленивые или посредственные, полагая, что сентенция освобождает их от обязанности углубляться в предмет, придают ей значение гораздо более широкое, нежели автор, если только он – а это иногда случается – сам не грешит посредственностью” .

Писательскую установку В. О. Пелевина можно было бы еще охарактеризовать словами Ф. М. Достоевского: “Для вас пиши вещи серьезные, – вы ничего не понимаете, да и художественно писать тоже нельзя для вас, а надо бездарно и с завитком. Ибо в художественном изложении мысль и цель обнаруживаются твердо, ясно и понятно. А что ясно и понятно, то, конечно, презирается толпой, другое дело с завитком и неясностью: а, мы этого не понимаем, значит, тут глубина” .

Внушить иллюзию глубины и значительности, быть “завитком”, инструментом своеобразной игры автора с читателем – в этом, как представляется, состоит главная функция обобщающих высказываний в романе “Generation П”.

Проанализировав два текста, вернемся к вопросу, поставленному в начале статьи: какие результаты дает предложенный коммуникативной грамматикой метод исследования текста?

Коммуникативно-грамматический анализ, как представляется, может претендовать на объективность, поскольку основывается на том, что непосредственно представлено в тексте. Анализ начинается с выделения языковых и речевых приемов построения исследуемого текста. И только после этого исследователь переходит к объяснению авторской стратегии, к ответу на вопрос о замысле, позиции, мировосприятии, об отношении автора к предмету и поставленной им проблеме, о его прагматических интересах. “Чем адекватнее анализ тактики текста, тем достовернее понимание стратегии автора”. Очевидно, что это понимание, интерпретация могут быть различными, но – еще раз подчеркнем – они исходят из того, что непосредственно дано в тексте.

Овладение описанным методом исследования текста позволяет развить у учащихся навыки анализа, самостоятельность и критичность мышления, хороший литературный вкус, который предполагает в том числе и способность не поддаваться бездумно модным веяниям, но формировать собственные суждения о прочитанном. Об этом свидетельствуют и школьные учителя, которые уже используют учебник русского языка, созданный на базе теории коммуникативной грамматики, в своей практике.

Источники:

http://www.litsoul.ru/solits-663-1.html
http://fantlab.ru/work11483?page=5
http://www.uznaem-kak.ru/analiz-xudozhestvennogo-teksta-roman-generation-p-v-pelevina/