Настоящий сицилиец невозмутим пред сциллой и коза нострой. Мифы про Сицилию – Полудохлый журнал

Настоящий сицилиец невозмутим пред сциллой и коза нострой. Мифы про Сицилию – Полудохлый журнал

Настоящий сицилиец невозмутим пред сциллой и коза нострой. Мифы про Сицилию – Полудохлый журнал

Несмотря на свои ломброзианские предрассудки, Алонджи отличался острым зрением и подмечал все несообразности в поведении людей, населявших области острова, пользовавшиеся особо дурной репутацией. Он писал, что в деревнях вокруг Палермо деньги текут рекой. Мужчины носят дорогие шляпы, сапоги и перчатки, на шеях у них толстые золотые цепи, а на пальцах – золотые же кольца и перстни. Женщины по воскресеньям надевают шелковые платья и шляпки с перьями. В праздничные дни столы буквально ломятся от еды. Семьям врачей, инженеров, чиновников и не снился тот раблезианский размах, которым кичатся люди, стоящие ниже их по своему положению в обществе.

Алонджи также отмечал, что в этих деревнях очень успешно ведут свои дела ростовщики. Впрочем, как писал десятилетием ранее в своем меморандуме о cosca из Удиторе доктор Галати, по-настоящему богаты только мафиозные боссы. «Большинство безрассудно тратит плоды воровства. Они расточают неправедно добытое, проводят время в дебошах, обжорстве, пьянстве и самом мерзком разврате». Однако в словах и повседневном поведении «людей чести» эти «излишества» никак не отражаются.

«Они одарены богатым воображением и живут бурно; их язык своеобычен, сладкозвучен, полон образов. Но язык мафиози сух, трезв, рационален… Фраза lassalu iri («пусть его») имеет крайне презрительное значение, которое приблизительно можно истолковать так: “Дорогой мой, тип, с которым ты связался, – полный идиот. Выбирая его в качестве врага, ты теряешь достоинство”… Другая фраза, be’ lassalu start («да ладно») кажется похожей, но имеет совершенно противоположное значение. Она означает: «Этот человек заслуживает, чтобы ему преподали урок. Но пока еще рано. Подождем. Потом, когда меньше всего будет этого ожидать, он свое получит…» Настоящий мафиозо одевается скромно, держится с братским радушием, говорит вежливо. Порой он выглядит наивным и внимает вам с открытым ртом. Он терпеливо сносит угрозы и побои – а вечером убивает».

Книга помогла Алонджи сделать умопомрачительную карьеру. Убежденность в том, что мафия – «банда дикарей», и тот факт, что он всегда скрывал свои связи среди политиков, полицейских и магистратов, вероятно, имеют определенное отношение к его карьерному успеху.

Трепетное отношение Италии к сицилийским «дикарям» нашло выражение и еще в одном сочинении, одновременно более снисходительном к мафии и куда более зловещем по своим последствиям. За четыре десятка лет до Первой мировой войны худощавый и высоколобый доктор Джузеппе Пит-ре объезжал Палермо и городские окрестности в видавшем виды экипаже, служившем ему передвижным кабинетом – все свободное пространство загромождали книги и бумаги. Питре собирал народные поговорки и пословицы, сказки и песни, изучал обычаи и записывал суеверия. Называвший себя «демопсихологом» (от греческого «демос» – «народ»), Питре составлял портрет народной сицилийской культуры. Результатом его изысканий стал богатейший архив исчезающей «первобытной» духовности. Почти все теории касательно сицилийского фольклора с конца девятнадцатого столетия восходят к этому архиву; в нем содержатся почти все стереотипы относительно сицилийского характера.

Вот как профессор «демопсихологии» определял в 1889 году мафию:

«Мафия – не секта и не ассоциация, она не имеет ни правил, ни уставов… Мафиозо – не вор и не преступник… Мафия – это осознание собственного бытия, преувеличенное представление о собственной силе… Мафиозо – тот, кто всегда выказывает уважение и получает его. Когда ему наносят обиду, он не прибегает к помощи закона».

Через год после публикации труда Питре состоялся оглушительный триумф оперы «Cavalleria Rusticana»; наверняка Питре ощутил свою причастность к этому триумфу. Опера, явившая миру миф о деревенском рыцарстве, основывалась на рассказе и одноактной пьесе ведущего сицилийского автора той поры Джрванни Верга, который многое заимствовал из исследований Питре. Пускай пропущенная через восприятие других Сицилия, воплощенная в музыке Масканьи, была во многом Сицилией Питре.

После публикации своего труда Питре надолго сделался талисманом сицилийских гангстеров и их юристов; данное им определение мафии цитировалось даже в середине 1970-х годов в суде внушавшим ужас боссом мафии Корлеоне Лучано Лед-жо. Маловероятно, что Питре состоял в мафии. Однако в год первой постановки «Cavalleria» (1890) он сотрудничал в Палермо с местным парламентарием, которого характеризовал как «истинного джентльмена… удивительно прямого и честного администратора». Этот «честный администратор» на самом деле был не кем иным, как самым знаменитым мафиози рубежа столетий, человеком, опровергшим все теории об «отсталости» мафии. Его звали дон Раффаэле Палиццоло. Когда сведения о деятельности дона Раффаэле стали достоянием общественности, последняя с изумлением выяснила также, насколько глубоко проникла мафия в итальянскую политическую систему – в то время, когда страна настойчиво убеждала себя, что «люди чести» – обыкновенные «дикари».

Глава 3 Коррупция в эшелонах власти: 1890-1904 гг.

Новое поколение политиков

Дон Раффаэле Палиццоло принимал своих клиентов в собственном доме – Палаццо Виллароза на виа Руджерио Сеттимо в Палермо. Они приходили с цветами и подарками, а он встречал их в постели, с наброшенным на плечи одеялом. Одни пытались устроиться на работу от городского совета, другие, магистраты и полицейские чиновники, жаждали перевода, новой должности или повышения оклада. Третьи нуждались в разрешениях на ношение оружия или в защите от преследований полиции. Городские чиновники претендовали на теплые места в комитетах и комиссиях, школьники и студенты университета приходили извиняться за упущения в учебе.

Дон Раффаэле не отличался высокомерием и внимательно выслушивал каждого просителя; затевал беседу, расспрашивал о здоровье родственников, выказывал сочувствие и обещал поддержку. Аудиенции продолжались и когда он вставал с постели, умывался, совершал ежедневный обряд завивания кончиков усов, облачался в длинный и чуть тесноватый двубортный сюртук, который итальянцы называют «редингот» (от английского riding coat).

Читать еще:  Почему Шилов – плохой художник, а Брюллов – хороший? Расскажите, почему Шилов – плохой художник, а Брюллов – хороший? Они ведь похожи.

Днем Палиццоло занимался своими делами и оказывал благодеяния. Он был землевладельцем, арендодателем, членом местного совета и совета области, состоял в правлениях фонда призрения и банка Палермо. Кроме того, он надзирал за фондом здравоохранения торгового флота и возглавлял администрацию дома для умалишенных. Как и подобало члену парламента, он неуклонно поддерживал линию правительства – какая бы партия ни находилась у кормила власти.

Утренние приемы в доме Палиццоло, продолжавшиеся на протяжении сорока лет, отличались своеобразной изысканностью. Однако в подобного рода покровительстве, в этих отношениях патрона с клиентами не было ничего сугубо мафиозного или сугубо сицилийского. Те же отношения (если не сказать механизмы) можно и по сей день наблюдать в действии в различных уголках Италии, не говоря уже о других странах мира. Принцип «ты – мне, я – тебе» продолжает применяться на практике: политики и государственные чиновники используют общественные ресурсы – рабочие места, контракты, лицензии, пенсии, гранты – по собственному усмотрению, распределяя эти привилегии среди собственной клиентуры.

Патронаж, протекционизм и коррупция отнюдь не являются отличительными чертами мафии. На самом деле мафия вряд ли возникла бы, не попытайся (не важно, каким образом) современное государство установить на Сицилии закон и порядок. Другими словами, мафия не сама по себе выросла из царившей на острове вседозволенности. В мире найдется немало мест, где процветает политическая коррупция, но далеко не везде это привело к появлению преступных сообществ, подобных мафии. А наличие «патронажного фактора» в политике вовсе не означает, что можно не принимать во внимание такие основополагающие феномены, как экономика, демократия и внешняя политика. Палиццоло безусловно состоял в тесном контакте с мафией, но могущество последней невозможно оценить, пренебрегая фактором политического покровительства, ярким представителем которого являлся дон Раффаэле.

Патронаж – дело не дешевое. До 1882 года стоимость услуг была относительно низкой: лишь около 2 процентов населения – все взрослые мужчины, владевшие собственностью, – имели право принимать участие в политических процессах на территории Италии. Электорат любого избирательного округа вполне мог состоять из нескольких сотен человек; в подобных обстоятельствах пятьдесят голосов, принадлежавших Антонино Джаммоне, играли принципиальную роль. В 1882 году ситуация изменилась – право голоса приобрела уже четверть взрослого мужского населения страны. Приближалась эра массовой политики. Выборы внезапно сделались дорогим удовольствием. Перед политиками и перед мафиози открывались новые возможности – сопряженные с новыми рисками.

Дон Раффаэле Палиццоло сориентировался в новых обстоятельствах и посвятил жизнь оказанию благодеяний. Список последних изобилует в том числе и сомнительными делами: дон Раффаэле мошенничал с государственными средствами, покровительствовал бандитам, не гнушался прибегать к их услугам, выступал на суде в защиту мафиози. Сердцем его владений был палермский пригород Виллабате, а сами владения простирались далеко на юго-восток, захватывая Каккамо, Термини Имерези и Чефалу. Он был покровителем cosca из Виллабате, почетным гостем на пирушках мафиози, тем человеком, который помогал им превратить город в перевалочный пункт контрабанды домашнего скота, каковой перегоняли из внутренних областей острова на побережье. Кроме того, дон Раффаэле обладал достаточной поддержкой в самом Палермо и его окрестностях, чтобы в 1890-х годах трижды избираться в итальянский парламент.

Разрешения на ношение оружия – показательный пример того, каким образом люди наподобие Палиццоло вступали в контакты с мафией. Эти разрешения возможно было получить только при поручительстве уважаемого гражданина – например, политика. Разумеется, мафия не могла упустить такую возможность. И чем ближе становились очередные выборы, тем более регулярными делались контакты. По приказу министра внутренних дел префект полиции отзывал все выданные ранее разрешения, дабы политическое противостояние не обернулось кровопролитием; таков был предлог, на деле же разрешения отбирались, чтобы оказать влияние на результаты выборов. Возвращение лицензий проводилось лишь на основании предъявляемых кандидатами рекомендательных писем федерального правительства, и политики обменивали подобные письма на взносы в избирательный фонд, голоса или иные услуги.

Настоящий сицилиец невозмутим пред Сциллой и Коза Нострой

Также читайте:

Почему на Сицилии жители не выше среднего роста? По какой причине сицилийцы не ремонтируют дома? Сцилла и Харибда – это сицилийский миф или суровая реальность? Какую пищу едят на этом итальянском острове? Каковы взаимоотношения мафии, церкви и государства на Сицилии?

Древние средиземноморские культуры оставили здесь глубокие следы: греки – храмы и театры, римляне – мосты и акведуки, сарацины – мечети и минареты, норманны – церкви и замки. Лежащий на перекрестке торговых путей остров много раз переходил из рук в руки. Грубость, с которой обращались с ними воинственные соседи, в конце концов заставила сицилийцев взять дело в свои руки. Этим, кстати, и был обусловлен успех самого печально известного сицилийского феномена – Мафии, Семьи. Все сицилийцы – одна «семья» перед лицом внешней опасности.

Им, сицилийцам, вообще очень много доставалось от судьбы. Чего стоит хотя бы вулкан Этна – крупнейший (3343 м) действующий вулкан Европейского континента! А землетрясения, с адской регулярностью (примерно раз в сто лет) сметающие в море целые города.

Короче говоря, сицилийцы порядком подустали от неприятностей. И теперь философски-спокойно смотрят на жизнь, не боятся никаких катаклизмов и не заглядывают далеко вперед.

Чего не делают сицилийцы

Не носят шляп – зато чересчур тепло, по нашим меркам, одеваются.

Не говорят, в массе своей, по-английски. Хотя каждый торговец всегда найдет пару глаголов и эпитетов, чтобы расписать свой товар наилучшим образом.

Не вырастают высокими. Сицилийские мужчины – все среднего роста и ниже. Зачем кому-то что-то доказывать?

Ни в коем случае не работают с полудня до четырех часов. Все вымирает. Обед на Сицилии – это святое. Закрываются банки, магазины, даже многие рестораны.

Не правят сицилийцы и вмятины на машинах, пострадавших в результате «контактной парковки» (благодатный климат сам останавливает ржавчину).

Читать еще:  Как, чем и когда угостить домового, чтобы он был добрым? Что нужно говорить, когда угощаешь домового? Как задобрить домового в частном доме: способы.

Знаменитая итальянская экспрессия, «ррроковые стрррасти» – не очень типичны для сицилийцев. И лакейская услужливость тоже не в их крови. Избалованному подобострастным сервисом российскому туристу спокойные лица аборигенов поначалу могут показаться неприветливыми, а привычки – даже невежливыми. Улыбнувшись и кивнув, девушка на стойке регистрации в отеле может повернуться и продолжить разговор с кем-то за внутренней дверью и только через минуту, не спеша, принести вам ключ от комнаты.

Моветон? Ничуть не бывало. Пожив на острове, пообщавшись с его обитателями, понимаешь: да они просто живут нормальной жизнью. Спокойно смотрят на окружающие их чудесные горы, сады и море, спокойно трудятся на своем пятачке земли и спокойно принимают гостей, делясь с ними всем этим великолепием.

Большие соблазны маленького острова

Именно на Сицилии, согласно Вергилию, жили циклопы. Это похоже на правду: все прибрежное море усыпано осколками глыб, которые Полифем бросал вдогонку сбежавшему от него Одиссею. Здесь же, кстати, находились знаменитые чудовища Сцилла (сравни: «Сицилия»!) и Харибда – с их страшными водоворотами и смыкающимися скалами. Любой лодочник за 40 тысяч лир провезет вас этим путем. Древние греки, очарованные схожестью Сицилии и Греции, основали здесь свое первое поселение – Тауроменион (ныне – Таормина). Таормина, стоящая на горе, и Наксос с пригородами (Летоянни, Мадзаро) – внизу, на самом берегу, – это настоящий туристический рай, сицилийская Ривьера.

Круто спускаются склоны гор к морю и уходят, продолжаясь под изумрудной водой, становятся коралловыми рифами. Курится белоснежный, правильный конус Этны. (Пока вулкан «дышит» – все в порядке, говорят сицилийцы. Плохо, если дыма нет: тогда гора может «взорваться»).

На склонах гор, в долинах – бесконечные сады. Висят гроздья цитрусовых. Бывает, что на одном дереве – одновременно и соцветия, и зрелые плоды. Убранные было на недолгую зиму горшки с цветами – вновь на балконах, подоконниках и тротуарах. (Местная гордость: огромные вазы в виде человеческой головы, из которой вместо мыслей и волос растут цветы).

Таормина известна как место отдыха писателей-классиков. Ги де Мопассан написал: «Если кто-то должен будет провести только один день на Сицилии и спросит: «Что необходимо увидеть?», я без сомнения ответил бы: «Таормину!»

Еда – это отдельная песня

«Питание, как правило, входит в стоимость турпакета», – Боже, как суха, как мало выражает эта формулировка! Сицилийцы на мир смотрят из-за стола и от других ждут того же. А что, по-вашему, они делают с полудня до четырех?

Тому, кто хочет попробовать «разные разности», развитая туристическая инфраструктура Сицилии дает для этого все возможности: узкие улочки курортных городков буквально усыпаны ресторанами с разнообразной средиземноморской кухней. Стоимость блюд – от 5 до 20 тысяч лир. Например, большое блюдо салата из нежнейшего сыра модзарелла с помидорами в уютном ресторанчике с видом на море с вершины горы стоит 10 тысяч лир.

Сицилийская кухня остра, а вина – благородны.

В Палермо преобладают разнообразные виды пиццы, а также смеси из пасты (макарон) и морепродуктов. А вот в кулинарии Трапани оставила след Северная Африка, и здесь популярен кускус. В любом салат-баре вам встретятся небольшие кабачки цукки-ни. (Наши дачники тоже их выращивают, но доводят до состояния откормленной тыквы. Здесь же их снимают в состоянии «бэби», тушат, посыпают сухариками и сыром. Очень нежный вкус).

Теплый и солнечный климат делает вулканическую почву Сицилии необычайно плодородной. Куда ни кинешь взгляд – всюду виноградники, оливковые рощи, мандариновые, апельсиновые, грейпфрутовые и лимонные сады. Так что стоит ли удивляться тому, что едва ли не самый популярный здесь напиток (по крайней мере среди туристов) -это сладкий мандариновый ликер.

А где же мафия ?

Наверное, она здесь все-таки есть, хотя ее и не видно.

Мафию контролирует само устройство сицилийской жизни. Здесь очень сильна католическая церковь. И поэтому совершенно невозможно удержать в секрете, что кто-то является членом преступной группировки: не ты сам, так твои друзья или родственники на исповеди расскажут. А церковь. ну, достаточно сказать, что она сотрудничает с государством.

Дальше. Гарантом конституции является не президент, как у нас, а республика – совокупность институтов общества. Например, все три формы собственности (частная, государственная и кооперативная) совершенно равноправны перед лицом закона, и наказания за покушение на них одинаковы.

В итоге мафия если и контролирует кого-то, то только мелкие предприятия, да и то такой «контроль» не выходит за пределы хулиганства. На крупные она не покушается.

В результате припаркованные автомобили всюду на Сицилии стоят с открытыми дверьми и опущенными стеклами. А туристы, как ни ищут, не могут найти ни следа гнуснопрославленной «Коза ностры».

Евгений КУЛАКОВ.
«Omдыx и путешествия» № 12 июль 2001

Настоящий сицилиец невозмутим пред сциллой и коза нострой. Мифы про Сицилию – Полудохлый журнал

WER NICHT SCHWEIG MUSS STERBEN

Ein Tatsachenbericht über die Mafia

der Deutschen Demokratischen Republik

КТО НЕ МОЛЧИТ, ТОТ ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ

Факты против мафии

Книга «Кто не молчит, тот должен умереть», написанная писателями ГДР Клаусом Полькеном и Хорстом Сцепоником и выпущенная в свет в Берлине в 1975 г. издательством «Милитэрферлаг», ставит своей задачей показать, что между капитализмом и преступностью существует органическая связь. Авторы не претендуют на исследование коренных причин возникновения и развития организованной преступности в мире капитала. Опираясь на богатый фактический материал, они знакомят читателей с историей одной из старейших преступных организаций, «Общества чести» («Онората сочьета»), или, иначе, мафии, с основными этапами ее развития: зарождением этой организации на Сицилии в период борьбы угнетенного народа острова против иноземных поработителей; перерождением сицилийской мафии в банду грабителей и убийц, ставшую орудием феодалов и реакционной сицилийской буржуазии; становлением и весьма бурным «расцветом» мафии на благодатной для развития преступности американской почве.

Читать еще:  Флипчарт площадь параллелограмма. Вычисляем сумму углов и площадь параллелограмма: свойства и признаки

Началом активизации мафии в США обычно считается период действия так называемого сухого закона 1920 г. Именно в это время начинается ожесточенная борьба за власть в мафии между отдельными группами преступников, стремившихся получить максимальные доходы от промысла, запрещенного «сухим законом». Книга знакомит читателя с драматическими перипетиями этой борьбы, с ключевыми фигурами мафии, раскрывает связь американской и сицилийской мафии. За калейдоскопичностью эпизодов из истории преступной организации четко прослеживается мысль, что мафия превратилась в огромную экономическую и политическую силу.

Не будет преувеличением сказать, что деятельность организованной преступности сегодня — это разновидность бизнеса. С некоторым упрощением можно констатировать, что в правовом плане эта деятельность отличается от деятельности легальных капиталистических предприятий лишь тем, что она запрещена уголовным законом США.

Оценивая «преступный бизнес» с экономических позиций, можно обнаружить, что он подчиняется тем же законам, что и деятельность любого из предприятий легального бизнеса в капиталистической системе хозяйствования. Подобно тому как свободная конкуренция мелких предприятий при капитализме превращается в монополию, создавая крупное производство и вытесняя мелкое, заменяя крупное крупнейшим, конкуренция мелких и разрозненных организаций «преступного бизнеса» приводит к образованию крупных преступных синдикатов.

Чтобы правильно представить себе, как влияет столь сложное социальное явление, как организованная преступность, на буржуазное общество, необходимо прежде всего это социальное явление определить, дать его дефиницию.

Федеральный уголовный кодекс США гласит: «Организованная преступность представляет собой противоправную деятельность членов высокоорганизованной дисциплинированной ассоциации, занимающейся обеспечением незаконными товарами и услугами, что включает — но не ограничивается этим — гемблинг, проституцию, выдачу ссуд под большие проценты, распространение наркотиков, рэкет в области трудовых взаимоотношений и иную противоправную деятельность членов таких организаций».[1]

В Соединенных Штатах существуют и другие определения организованной преступности, сформулированные законодательными и исполнительными органами власти как на федеральном, так и на штатном уровне. В основном они сходны с приведенным выше.

Однако любое определение условно и относительно. Одна из основных и существенных неточностей приведенного определения заключается в том, что его авторы, по-видимому, имели в виду лишь наиболее мощную преступную организацию, которую чаще всего называют мафией. Тем не менее организованная преступность отнюдь не является синонимом мафии, а мафия не имеет монополии на преступную деятельность даже в США. Организованной преступной деятельностью в этой стране занимается большое число отдельных групп. Обычно они делятся по сферам преступного бизнеса, например торговля наркотиками, извлечение доходов из азартных игр, проституции и т. п. «Разделение труда» существует и в каждой из сфер, например получение сырца наркотика, его лабораторная обработка, транспортировка, продажа и т. п.

Самой старой, наиболее крупной, лучше других организованной преступной группой на территории США является мафия, называемая также «Коза ностра» («Наше дело»).[2]

Американский «Синдикат преступников», или «Коза ностра», первоначально был филиалом знаменитой сицилианской мафии и до сих пор сохраняет некоторые архаические черты последней. Современная структура этого преступного синдиката в общих чертах начала складываться начиная с 1931 г. В результате беспощадной конкурентной борьбы, в ходе которой происходило физическое уничтожение соперников, разобщенные банды объединялись в «семьи» с жесточайшей дисциплиной. Так, члена группы за разговор о существовании «Коза ностры» с непосвященным лицом ожидала смертная казнь, так же как за нанесение удара товарищу или насилие, совершенное над членом его семьи. Этим путем синдикату удается сохранять строгую дисциплину и контролировать своих членов, сообщников и жертв.

Значительную роль в организации этого преступного синдиката сыграл Сальваторе Лучано, прозванный Лаки (Счастливчик). Человек холодного, трезвого ума, с большими организаторскими способностями, Лучано, с которым читатель поближе познакомится на страницах книги, поставил цель объединить гангстерские шайки. В период действия «сухого закона» Лучано заключил соглашение с семью боссами Атлантического побережья и, опираясь на молодые динамичные элементы преступной организации, в сентябре 1931 г. устранил главарей «старой» школы. Затем Лучано собрал своих собратьев в Нью-Йорке. Тогда и был учрежден своего рода административный совет, члены которого избираются среди главных патронов и пользуются равными правами. Этот совет — настоящее правительство — разрешает споры между «семьями», определяет генеральную линию политики синдиката и рассматривает вопросы, интересующие всю организацию. Нарушителей правил судит верховный суд мафии, а приведение приговора в исполнение возлагается на группу убийц; во главе ее стоит «мистер убийца» (долгое время им являлся Альберто Анастазия).

Второй съезд синдиката состоялся вскоре после первого и проводился в Канзас-Сити (штат Миссури), одной из столиц гангстеров. На нем присутствовали главари преступного мира, и среди них — «король Чикаго» Аль Капоне. С этого момента синдикат гангстеров организационно оформляется в общегосударственных масштабах. Неудивительно поэтому, что созданная в 1951 г. комиссия по изучению деятельности организованной преступности под руководством сенатора Кефовера «убедилась в том, что мафия играет важную роль, придавая определенное единство деятельности двух главных преступных синдикатов, а также многих второстепенных банд и отдельных преступников на всей территории страны. Где бы ни работала комиссия, она всегда нападала на след этой неуловимой, тайной и зловещей организации».[3]

В настоящее время во главе конфедерации «Коза ностра» стоит комиссия, которая наделена «законодательными», «судебными» и «арбитражными» полномочиями, а также обладает рядом функций правления делового предприятия. Члены конфедерации рассматривают комиссию как высшую власть по организационным вопросам. Комиссия формируется из лидеров наиболее сильных «семей» и состоит обычно из 9 — 12 человек. Однако это не представительный и не выборный орган, ее члены не пользуются равными правами. Высший руководящий орган — совет, включающий наиболее опытных членов каждой «семьи». Такие советы действуют в Нью-Йорке, Детройте и Чикаго. Старший в совете именуется доном или директором. Он может и не быть членом комиссии.

Источники:

http://www.litlib.net/bk/39132/read/19
http://www.ice-nut.ru/italy/italy177.htm
http://www.litmir.me/br/?b=239557&p=7

0 0 голоса
Рейтинг статьи
Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии