Монахиня Евфимия (Пащенко): Не стоит делать из фэнтези божество или пугало! Не стоит делать из фэнтези божество или пугало.

Монахиня Евфимия (Пащенко): Не стоит делать из фэнтези божество или пугало! Не стоит делать из фэнтези божество или пугало.

Филиал «Кубанского государственного университета»

в г. Славянске-на-Кубани

Поджанр православного фэнтези: право на существование

В современном мире наблюдается тенденция создания нового типа художественного произведения, в основе которого положено изображение вторичного мира со сверхъестественными, магическими действиями – мира фэнтези. Интерес к жанру фэнтези в последнее время стремительно растёт: согласно социологическим обследованиям, каждая пятая проч тённая в нашей стране книга принадлежит к жанру фэнтези.

Тексты фэнтези восходят к мифам Древней Греции и средневековому эпосу, однако зарождение жанра в современном понимании относят к XX веку. В настоящее время фэнтези обогатилось новыми направлениями: на базе классических ( героических, исторических, приключенческих) образовались вампирские, тёмные, хулиганские, юмористические и др. На просторах Интернета (форумы, комментарии к статьям и др.) активно обсуждается православное фэнтези.

Основоположников данного поджанра считается несколько авторов – Елена Чудинова («Гардарика», «Мечеть Парижской Богоматери», «Мечеть Василия Блаженного» и др.) Сергей Чекмаев («Анафема», «Бремя стагнатора», «Носители совести»), однако большинство источников отсылает читателей к Юлии Вознесенской («Путь Кассандры или Приключение с макаронами», «Путешествие Ланселота», трилогия «Юлианна»).

Противоречивый характер нового направления фэнтези проявляется уже в самом его названии. Православное фэнтези пробудило особый интерес у учёных, священнослужителей, педагогов, рядовых читателей, разделившихся в своих мнениях на два лагеря. Более того, даже в конфессиональной среде на сей предмет не выработано единой точки зрения.

Иерей Даниил Сысоев, один из самых активных миссионеров Русской Православной Церкви, автор нашумевших книг «Замуж за неверующего?», «Брак с мусульманином», «Зачем ходить в храм каждое воскресенье?», «Почему ты еще не крещен?», считает, что писатель вправе писать, но он обязан понимать, писательская способность связана с неким повреждением человеческого разума, потому что до грехопадения фантазии не существовало. Фантазия — это одна из тяжелейших болезней человеческого ума, благодаря которому возможны все грехи . По его мнению, фантазия и воображение различны. Воображение – это некая сила ума, которая была изначально, а фантазия – это болезнь, которая на ней паразитирует. Однако он считает, что в современной отечественной литературе имеются книги «с православной наполненностью» вышеперечисленных авторов – Юлии Вознесенской, Елены Чудиновой («Они что-то несут, конечно» ) [2]. Так, в интервью «Не стоит делать из фэнтези божество или пугало» монахиня Евфимия (Пащенко) выс казывается о том, что православное фэнтези возможно, хотя его формирование чревато сложностями. Ярким примером писателя, успешно работающего в этом жанре, упомянутый автор считает Юлию Вознесенскую. По мнению монахини Евфимии, за исключением Ю. Вознесенской «лучше пока никто не сделал». Как видим, данный жанр активно обсуждается в религиозной среде, где ему даётся по большей части отрицательная оценка. Понятия православие и фэнтези считаются взаимоисключающими, чему есть ряд о бъяс нений. К основным чертам фэнтези относятся те, что отрицаются православием – изображение магии, персонажи из разряда «тёмных сил», выступающие в роли главных героев и наделенные положительными чертами (в т.ч. единороги, тролли, домовые и др.).

Для решения вопроса о «легитимности» православного фэнтези следует охарактеризовать характер его отношений с православием. В художественном тексте православие представлено не само по себе, а с точки зрения личного мировоззрения авторов. Художественное произведение субъективно изначально и представляет собой мысли, знания, желания его создателя. Текст как посредник между автором и читателем («Автор – Текст – Читатель») реализует замысел художника. При этом автор не только передаёт сведения, но и оказывает определённую суггестию на адресата (читателя). Так, учитель, пытаясь научить нерадивого ученика, стремится подобрать более облегчённую форму подачи того же сложного содержания. Автор произведения подаёт непростые истины в завуалированной форме, что мы и наблюдаем в новом поджанре. В трилогии «Юлианна» автор Ю. Вознесенская осуществляет начальное знакомство с учением православной церкви для неофитов (непосвещённых). Согласно Интернет-форуму, часть прочитавших романы упомянутого автора действительно продолжила свой жизненный путь в направлении православия. Ю.А. Вознесенская даёт жанру следующее определение: «Фэнтези то же самое, что волшебная сказка, а мудрые сказки не только забавляют, но и учат различать добро и зло… А неправильная сказка только развлекает и перемешивает добро и зло в одну кучу. » [ 1].

Как уже отмечалось, единого определения жанра православное фэнтези в настоящее время не существует, хотя шаги в этом направлении делаются. Так, в статье «Возможно ли христианская fantasy ?» Елена Хаецкая выделяет следующие приметы православного фэнтези:

1. Автор в силу ряда обстоятельств, часто случайных, принадлежит к тусовке писателей-фантастов.

2. Автор является православным христианином на самом деле.

2.1. Следовательно, автор действительно верит в те чудеса, которые описаны в Евангелии и житиях святых.

3. В своих сочинениях автор не заигрывает с чуждыми ему идеологиями (например, с буддизмом, язычеством, рерихианством и т.п.), а строго держится собственной. Следовательно «хорошей» ведьмы в его произведении быть не может, «равновесия добра и зла» — тоже.

4. «Чудесной» составляющей сюжета может быть любая святоотеческая история, изложенная опоэтизированно, с приключениями, переживаниями, диалогами — в общем, художественно [3].

Жанр православное фэнтези находится в стадии зарождения, на данном этапе его границы размыты. Несмотря на противоположность православия и фэнтези, они имеют и объединяющие моменты, ограниченные, правда, рядом условий: вера в победу Добра; вера в личного Бога (не в некую абстрактную Высшую силу); соответствие образа Господа каноническому, существующему в Священном Писании, Православной Церкви.

1. Вознесенская Ю.Н. Юлианна или Опасные игры. Избранное / Ю. Вознесенская. – М.: Лепта Книги, 2011 . – С. 32.

Монахиня Евфимия – Испытание чудом. Житейские истории о вере

Монахиня Евфимия – Испытание чудом. Житейские истории о вере краткое содержание

Испытание чудом. Житейские истории о вере читать онлайн бесплатно

Испытание чудом. Житейские истории о вере

Молодой хирург Сергей Окулов завершал свое ночное дежурство. Надо сказать, что оно выдалось на редкость спокойным: всего четыре вызова в приемный покой и одна срочная операция, да и то несложная – по поводу катарального аппендицита. И это – в больнице «Скорой помощи»! Пожалуй, верь Сергей Окулов в чудеса, он счел бы это затишье одним из тех чудес, которые случаются накануне новогодних праздников. Ведь до Нового года остается всего два дня, точнее, теперь уже один день… Но разве врачу пристало верить в чудеса? В таком случае, остается лишь предположить, что до утренней пятиминутки не произойдет ничего чрезвычайного, а потому можно еще немного вздремнуть… И тут…

Судя по тому, что звонил не городской, а местный телефон, в приемный покой привезли больного. И ведь под самый конец дежурства! Вот незадача!

– Сергей Юрьевич, спуститесь, пожалуйста, к нам, – резкий голос медсестры приемного отделения окончательно прогнал его дремоту. – Срочно.

– Сейчас иду, – произнес Сергей Окулов. А про себя подумал:

«Вот ведь угораздило! И что там случилось? Нельзя, что ли, было подождать пару часов, когда откроются поликлиники? Ни раньше ни позже!»

На кушетке в хирургической смотровой сидела старушка в темно-серой куртке и сером пуховом платке. А рядом на полу сиротливо стояли ее войлочные бурки. Взглянув на босые ноги больной, хирург понял: это, как говорится, не поликлинический случай. Гангрена левой стопы с переходом на голень. Вовремя же ее привезли! Ведь если в ближайшие часы ампутировать больную ногу, жизнь больной можно спасти. Хотя это и сопряжено с риском – она уже стара. Кстати, сколько ей лет?

– Это мне только по паспорту девяносто пять годов, – пояснила старушка, увидев, как врач, пробежав глазами первую страницу ее истории болезни: «Анисимова Мария Ивановна, 1928 года рождения…», потянулся рукой к лежащему тут же паспорту, словно не веря в возможность подобного, после чего удивленно воззрился на нее. – А на самом-то деле мне сейгод[1] всего лишь девяносто первый пошел…

Вот как?! Хотя разве это имеет значение? Больной уже за девяносто. Целесообразно ли делать ей столь серьезную и травматичную операцию, как ампутация конечности? Ведь больная может просто-напросто не пережить ее. Или умереть от послеоперационных осложнений. В таком случае, стоит ли причинять лишние страдания заведомо обреченной пациентке?

Размышления хирурга прервал голос старушки:

– Доктор, скажите, ведь я поправлюсь? Мне к весне обязательно надо поправиться…

– А почему именно к весне? – спросил врач, в душе смеясь над наивностью больной. В самом деле – ведь она одной ногой уже стоит в могиле! А надеется выздороветь!

– Да как же? – похоже, старушка была удивлена, что человек в белом халате, по возрасту годящийся ей во внуки, не понимает столь очевидной вещи, как ее желание поправиться. – Я же тогда за город поеду. У меня там домик, огород: целых шесть соток. Вот в земельке-то покопаюсь! Стосковалась по ней – я же деревенская… Картошку посажу, овощь всякую, клубнику. Потом мне туда правнуков привезут: нянчиться. Внукам-то некогда – они работают. А дочка болеет. А я что? Мне они не в тягость – в радость. Так что мне к весне непременно надо выздороветь!

«Откуда в ней такая жажда жизни? – подумал хирург, глядя на руки старухи, покрытые голубой сеткой набухших вен, с суставами, изуродованными артритом. – Что хорошего она видела на своем веку? Только труд, тяжелый и неблагодарный труд. Разве это – жизнь? Тогда почему она так любит жизнь? Что дает ей силы жить?»

– Скажите, Марья Ивановна, а вы счастливы? – поинтересовался он.

– Да как же не счастлива-то? – отозвалась старушка. – Так счастлива, как дай Бог каждому. Вот вы, доктор, поди, мне не верите, а я правду говорю… Ведь и то счастье, что я на свете живу: все мои братья и сестры умерли во младенчестве, одна я выжила. Не иначе как это бабушка меня у Бога вымолила. Бабушка моя набожная была, молитвенная. Бывало, все меня учила: «Помни, внученька, это мы Бога забываем и от Него отступаемся. А Он-то нас никогда не забывает и не оставляет». Мы с ней в нашу церковь часто ходили – в Вожеге у нас красивая церковь была, каменная. Там батюшка служил; не помню, как его звали. Может, потом вспомню… Старенький такой, весь седой. Прямо как святитель Николай с той иконы, что у нас дома висела. Я по малолетству думала, что на ней наш батюшка нарисован… больно уж они были похожи. Вот какая я тогда глупая была!

Мне к весне обязательно надо поправиться. Я тогда за город поеду. Картошку посажу, клубнику. Потом мне туда правнуков привезут нянчиться

А потом (мне тогда лет шесть было) родителей моих раскулачили и увезли куда-то. Так и не знаю, где они сгинули. А нас с бабушкой оставили, сказали: сами, мол, помрут. Только из дома выгнали… И пошли мы с ней по соседним деревням: что нам подадут Христа ради – тем и жили. Год так прожили. А там на Крещение морозы ударили, да такие сильные, что бабушка застудилась и слегла, а вскоре померла. Ан свет не без добрых людей: был у нас в деревне фельдшер, Матвей Семенович. Он меня к своим детям в няньки взял. Да я у них и всю другую работу по дому делала: жена-то Матвея Семеновича здоровьем слабенька была… А жила при больнице, в кладовке рядом с кухней. Когда же подросла, Матвей Семенович меня учить стал: как за больными ходить, да как анализы брать, да как рецепты читать. Как же я рада была учиться! Да однажды ночью приехали из Вологды, забрали Матвея Семеновича и увезли. После того у нас больницы и не стало… Куда податься, чем жить? Но и тут Бог меня не оставил: прослышала я, что в Вологде на железную дорогу рабочие нужны, и пошла туда…

– Пешком? – удивился Сергей Окулов. Конечно, он со школьных лет помнил историю о том, как некогда северянин Михаил Ломоносов, стремясь к знаниям, пешком отправился из Холмогор в Москву. Но одно дело – девятнадцатилетний крестьянский парень, идущий в столицу с рыбным обозом. И совсем другое – девчонка лет одиннадцати, в одиночку бредущая из деревни в город!

– А как же? – удивилась старушка. – Конечно, пешком. Помог Господь дойти. Прихожу в Вологду, в дистанцию, к тамошнему начальнику. А он, как увидел меня, расхохотался: «Ступай-ка ты, девка, домой, к тятьке с мамкой! Тебе еще в куклы играть, а не на железной дороге работать!»

Хорошо ему смеяться – да мне-то куда деваться?! Вышла я на крыльцо, села и реву. Вдруг идет какой-то человек, в годах уже. Увидел меня и спрашивает:

– Что ты, девка, скулишь? Шла бы домой уже. Вишь, на дворе-то темнеет…

– Так, – говорю, – идти-то некуда. – А он в ответ:

– Как это некуда? Откуда ты?

– С Вожеги, дяденька…

– Что, и переночевать негде?

– Ну что с тобой делать? Пойдем со мной, авось женка пустит…

И привел он меня в барак: у него там две комнатки были и кухня. Накормили они меня да тут же, на печке в кухне, и спать уложили. А наутро этот человек мне говорит:

– Вот что, девка. Коли некуда тебе податься, могу тебя помощницей стрелочника определить. Хотя мала ты для такого дела, ох, мала. Годков-то тебе сколько?

– Четырнадцатый пошел… (это я приврала малость: в ту пору мне и двенадцати не было…).

– Так вот, как пойдем мы с тобой в кадры, ты там говори, что тебе месяц назад шестнадцать исполнилось. А если спросят, отчего такая тощая – скажи, что кормили плохо. А родители-то твои где?

– Э-э-э, так не годится. Тут надо с умом… Скажешь: отец в гражданскую погиб, а мать при родах умерла. Поняла?

– Какой я тебе батюшка?! Эх, девка, девка! Ну, пойдем оформляться.

Оформили меня без лишних вопросов. Как-никак, сам путевой мастер меня в кадры привел и словечко за меня замолвил! Я за него всегда молюсь: добрый был человек, сочувственный. А тогда с первой же получки пошла в церковь (вы, доктор, поди, и сами ту церковь видали, если проезжали Вологду – у самой станции она стоит) и записочку подала об упокоении родителей и бабушки. Да о здравии того путевого мастера. Послал же мне Господь доброго человека!

С тех пор зажила я в Вологде, в общежитии. Комната у нас была большая – на двенадцать человек, а соседки все старше меня: кто на десять лет, а кто и больше. И получку мне платили. Чем не житье? Только как-то зимой, под самый Николин день, приключилась со мной беда. Дежурила я ночью на переезде. За окном темно, метель метет. А стрелочник все не идет: видно, опять в гостях задержался. Да что за беда – без него управлюсь. Не впервой…

Вдруг зазвонил телефон. Сняла я трубку и слышу:

– Через пятнадцать минут через ваш пост пройдет литерный. Отметьте в журнале и пропустите.

Библиомир-ОК!

То, о чём захотелось сказать сегодня. та дещо з життя Брусилівської бібліотеки

Страницы

Страницы

четверг, 12 апреля 2018 г.

Фантастика: развлечение с прорывом в вечность

Чем всегда притягивают сказки,
Что в сказках не бывает серой краски.

. хоть вопрос и ставится ребром,
Но все всегда кончается добром!

. в сказках Толкиена эльфы, гномы, хоббиты и люди. насмерть противостоят злу, не смиряясь с ним. Причем не только с оружием в руках. Они ведут с ним и духовную брань, хотя она показана не столь явно, как битвы и поединки. Мало того — в сказках Толкиена достаточно убедительно показано: чтобы победить зло, его надо прежде всего преодолеть в собственной душе. И о гордыне, как об основной причине падения и гибели человека (впрочем, эта духовная болезнь одинаково губительна для любого существа его сказочного мира — от могущественного духа до хоббита), этот писатель сказал весьма ярко и убедительно.

. я не сторонник «советов и запретов». Человек — существо со свободной волей. Мало того — думающее, способное самостоятельно различить, где правда, где — ложь [о юных – разговор отдельный] И в жизни, и в книгах. В этом жанре, как и в других, есть книги хорошие, а есть — плохие. И дай Бог, чтобы в нужное время нам попали в руки именно хорошие книги”.

И ещё не совсем по теме:

“. в наши дни в одном из московских монастырей наместник заметил, что у молодых и не в меру ревностных послушников появляются признаки духовного нездоровья… Когда в очередной раз послушники попросили у него инструкцию по созерцанию нетварного света, отец наместник вспомнил, что на днях его прихожанка-художница принесла ему книгу, изданную в сопровождении её рисунков. Книга была про Винни-Пуха. Вот её–то отец архимандрит взял со своего стола и обязал юных мистиков её читать. На их недоуменный вопрос – до каких пор им её изучать, последовал ответ: «До охоты на Слонопотама! Этого вполне хватит»…
Через несколько дней ребята стали такими, какими и подобает быть в их возрасте, сбросив с себя маску преждевременного «старчества»” (А. Кураев. Церковь в мире людей)

“Всё-таки не зря иные духовники советуют молодым отвлечься от “Добротолюбия” и обратиться к Диккенсу или хоть “Винни-Пуху”, чтобы заполнить зияющие нравственные дыры пусть простенькими примерами отваги, стойкости, дружбы – прежде чем возлететь в горняя“.

P.S. И всё же, о.Григорий верно заметил:

Сюжетные вопросы
“Придумайте сюжет
О верности и чести”
(Из песни в исп. А.Малинина)
Не надо придумывать.
Читай Евангелие!

Источники:

http://www.rusnauka.com/35_NOBG_2013/Philologia/7_152794.doc.htm
http://mybrary.ru/books/proza/sovremennaja-proza/112784-monahinya-evfimiya-ispytanie-chudom-zhiteiskie-istorii-o.html
http://bibliomirok.blogspot.com/2018/04/blog-post_7.html