Кто написал женщину в белом. Рассказывает учитель рисования из Климентс-Инна Уолтер Хартрайт

Кто написал женщину в белом. Рассказывает учитель рисования из Климентс-Инна Уолтер Хартрайт

Рассказывает учитель рисования из Климентс-Инна Уолтер Хартрайт

Это история о том, что может выдержать женщина и чего может добиться мужчина.

Если бы машина правосудия неукоснительно и беспристрастно разбиралась в каждом подозрении и вела судебное следствие, лишь умеренно подмазанная золотом, события, описанные на этих страницах, вероятно, получили бы широкую огласку во время судебного разбирательства.

Но в некоторых случаях закон до сих пор еще остается наемным слугой туго набитого кошелька, и потому эта история будет впервые рассказана здесь. Так же, как мог бы услышать ее судья, теперь услышит читатель. Ни об одном из существенных обстоятельств, относящихся к раскрытию этого дела от начала его и до конца, не будет рассказано здесь на основании слухов.

В тех случаях, когда Уолтер Хартрайт, пишущий эти строки, будет стоять ближе других к событиям, о которых идет речь, он расскажет о них сам. Когда он не будет участвовать в них, он уступит свое место тем, кто лично знаком с обстоятельствами дела и кто продолжит его труд столь же точно и правдиво.

Итак, эту историю будут писать несколько человек – как на судебном процессе выступают несколько свидетелей; цель в обоих случаях одна: изложить правду наиболее точно и обстоятельно и проследить течение событий в целом, предоставляя живым свидетелям этой истории одному за другим рассказывать ее.

Первым выслушаем учителя рисования Уолтера Хартрайта, двадцати восьми лет.

Был последний день июля.

Долгое жаркое лето подходило к концу, и мы, устав странствовать по лондонским мостовым, начинали подумывать о прохладных облаках над деревенскими просторами и об осенних ветрах на побережье. Что касается моей скромной особы – уходящее лето оставляло меня в плохом настроении, в плохом состоянии здоровья и, по правде сказать, почти без денег. В течение года я распоряжался своим заработком менее осторожно, чем обычно, и мне оставалась только одна возможность: провести осень в коттедже моей матушки в Хемпстеде или в моей собственной комнате в Лондоне.

Помнится, вечер был тихий и облачный, лондонский воздух был удушливым, городской шум стихал. Сердце огромного города и мое, казалось, бились в унисон все глуше и глуше, замирая вместе с закатом. Я оторвался от книги, над которой больше мечтал, чем читал ее, и вышел из дому, чтобы отправиться за город подышать вечерней прохладой. Это был один из двух вечеров, которые обычно я каждую неделю проводил с матушкой и сестрой. Поэтому я направился к Хемпстеду.

Необходимо упомянуть здесь о том, что отец мой умер за несколько лет до тех событий, которые я описываю, и что из пятерых детей оставались в живых только сестра Сара и я. Отец был учителем рисования, как и я. Трудолюбивый и старательный, он преуспевал в работе. Радея о будущем своей семьи, не имевшей других средств к существованию, кроме его заработка, он сразу после женитьбы застраховал свою жизнь на гораздо большую сумму, чем это обычно делают. Благодаря его самоотверженным заботам моя мать и сестра могли жить после его смерти, ни в чем не нуждаясь. Уроки моего отца перешли ко мне по наследству, и будущее не страшило меня.

Спокойные блики заката еще озаряли вершины холмов, и Лондон потонул уже в темной бездне хмурой ночи, когда я подошел к калитке матушкиного коттеджа. Не успел я позвонить, как дверь распахнулась, и вместо служанки на пороге появился мой приятель, профессор Песка, итальянец. Он бросился мне навстречу, оглушительно выкрикивая нечто похожее на английское приветствие. Профессор сам по себе заслуживает чести быть вам представленным, да к тому же это надо сделать ввиду дальнейшего. Волею случая именно с него началась та загадочная семейная история, о которой будет рассказано на этих страницах.

Я познакомился с профессором Пеской в одном из богатых домов, где он давал уроки своего родного языка, а я – рисования. О его прошлом я знал только, что когда-то он преподавал в Падуанском университете, вынужден был покинуть Италию «из-за политики» (что это значило, он никогда никому не объяснял), а теперь вот уже много лет был уважаемым преподавателем иностранных языков в Лондоне.

Не будучи карликом в настоящем смысле этого слова, ибо он был очень пропорционально сложен, Песка был, по-моему, самым маленьким человечком, которого я когда-либо видел не на сцене, а в жизни. Он отличался от прочих смертных не только своей внешностью, но и безвредным чудачеством. Главной целью его жизни было стремление превратиться в настоящего англичанина, дабы тем самым выказать благодарность стране, где он обрел убежище и средства к существованию. Из уважения к нашей нации он вечно носил с собой зонтик и ходил в цилиндре и гетрах. Кроме того, он считал своим долгом не только выглядеть англичанином, но и придерживаться всех исконно английских обычаев и развлечений. Полагая, что мы отличаемся особой любовью к спорту, этот человечек чистосердечно и наивно предавался всем нашим национальным спортивным забавам, твердо убежденный, что их можно постичь одним усилием воли, совершенно так же, как он приспособился к гетрам и цилиндру.

Я сам неоднократно видел, как он слепо рисковал своими конечностями на крикетном поле или на лисьей охоте. И вот однажды мне довелось стать свидетелем, как он столь же слепо рискнул своей жизнью на море у Брайтонского пляжа.

Мы встретились там случайно и отправились вместе купаться. Если бы мы занялись каким-либо чисто английским спортом, я из предосторожности, конечно, заботливо присмотрел бы за Пеской, но так как иностранцы обычно чувствуют себя в воде так же хорошо, как и мы, англичане, мне не пришло в голову, что искусство плавания принадлежит к тем спортивным упражнениям, которые профессор считает возможным постичь сразу – по наитию. Мы отплыли от берега, но вскоре я заметил, что мой приятель отстал. Я обернулся. К моему ужасу и удивлению, между мной и берегом я увидал только две белые ручки, мелькнувшие над водой и мгновенно исчезнувшие. Когда я нырнул за ним, бедный маленький профессор лежал, свернувшись в клубочек, в углублении на дне и выглядел еще крошечнее, чем когда-либо раньше. Я вытащил его на поверхность, свежий воздух вернул его к жизни, и с моей помощью он добрался до кабинки. Вместе с жизнью к нему вернулось его восхитительное заблуждение касательно плавания. Как только он перестал стучать зубами и смог выговорить несколько слов, он неопределенно улыбнулся и заявил, что, «по всей вероятности, это была судорога». Когда он окончательно пришел в себя и присоединился ко мне на пляже, его темперамент южанина мгновенно взял верх над искусственной английской сдержанностью. В самых восторженных выражениях Песка поклялся мне в вечной благодарности, уверяя, что не успокоится, пока не отплатит мне услугой, которую я, в свою очередь, запомню до конца моих дней.

Я сделал все, что мог, чтобы прекратить поток его излияний и превратить все в шутку. Мне показалось, что я сумел несколько охладить его преувеличенное чувство благодарности.

Не думал я тогда, как не думал и позже, в конце наших веселых каникул, что, страстно желая отблагодарить меня, он вскоре ухватится за первую возможность оказать мне услугу, которая направит всю мою жизнь по новому пути и до неузнаваемости изменит меня самого.

Но так случилось.

Если б я не нырнул за профессором Пеской, когда он лежал на дне морском, то, по всей вероятности, я никогда бы не стал участником событий, изложенных тут; я бы никогда не услышал имя женщины, овладевшей всеми помыслами души моей, ставшей целью всех моих стремлений, путеводной звездой, озаряющей теперь мой жизненный путь.

По выражению лица Пески, бросившегося мне навстречу в тот вечер, я сразу понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Просить у него немедленного объяснения было бесполезно. Я мог только предположить, когда он весело тащил меня в комнаты, что, зная мои привычки, он пришел в коттедж для того, чтобы меня встретить и рассказать какие-то чрезвычайно приятные новости.

Кто написал женщину в белом. Рассказывает учитель рисования из Климентс-Инна Уолтер Хартрайт

Рассказывает учитель рисования из Климентс-Инна Уолтер Хартрайт

Это история о том, что может выдержать женщина и чего может добиться мужчина.

Если бы машина правосудия неукоснительно и беспристрастно разбиралась в каждом подозрении и вела судебное следствие, лишь умеренно подмазанная золотом, события, описанные на этих страницах, вероятно, получили бы широкую огласку во время судебного разбирательства.

Но в некоторых случаях закон до сих пор еще остается наемным слугой туго набитого кошелька, и потому эта история будет впервые рассказана здесь. Так же, как мог бы услышать ее судья, теперь услышит читатель. Ни об одном из существенных обстоятельств, относящихся к раскрытию этого дела от начала его и до конца, не будет рассказано здесь на основании слухов.

В тех случаях, когда Уолтер Хартрайт, пишущий эти строки, будет стоять ближе других к событиям, о которых идет речь, он расскажет о них сам. Когда он не будет участвовать в них, он уступит свое место тем, кто лично знаком с обстоятельствами дела и кто продолжит его труд столь же точно и правдиво.

Итак, эту историю будут писать несколько человек – как на судебном процессе выступают несколько свидетелей; цель в обоих случаях одна: изложить правду наиболее точно и обстоятельно и проследить течение событий в целом, предоставляя живым свидетелям этой истории одному за другим рассказывать ее.

Первым выслушаем учителя рисования Уолтера Хартрайта, двадцати восьми лет.

Был последний день июля.

Долгое жаркое лето подходило к концу, и мы, устав странствовать по лондонским мостовым, начинали подумывать о прохладных облаках над деревенскими просторами и об осенних ветрах на побережье. Что касается моей скромной особы – уходящее лето оставляло меня в плохом настроении, в плохом состоянии здоровья и, по правде сказать, почти без денег. В течение года я распоряжался своим заработком менее осторожно, чем обычно, и мне оставалась только одна возможность: провести осень в коттедже моей матушки в Хемпстеде или в моей собственной комнате в Лондоне.

Помнится, вечер был тихий и облачный, лондонский воздух был удушливым, городской шум стихал. Сердце огромного города и мое, казалось, бились в унисон все глуше и глуше, замирая вместе с закатом. Я оторвался от книги, над которой больше мечтал, чем читал ее, и вышел из дому, чтобы отправиться за город подышать вечерней прохладой. Это был один из двух вечеров, которые обычно я каждую неделю проводил с матушкой и сестрой. Поэтому я направился к Хемпстеду.

Необходимо упомянуть здесь о том, что отец мой умер за несколько лет до тех событий, которые я описываю, и что из пятерых детей оставались в живых только сестра Сара и я. Отец был учителем рисования, как и я. Трудолюбивый и старательный, он преуспевал в работе. Радея о будущем своей семьи, не имевшей других средств к существованию, кроме его заработка, он сразу после женитьбы застраховал свою жизнь на гораздо большую сумму, чем это обычно делают. Благодаря его самоотверженным заботам моя мать и сестра могли жить после его смерти, ни в чем не нуждаясь. Уроки моего отца перешли ко мне по наследству, и будущее не страшило меня.

Спокойные блики заката еще озаряли вершины холмов, и Лондон потонул уже в темной бездне хмурой ночи, когда я подошел к калитке матушкиного коттеджа. Не успел я позвонить, как дверь распахнулась, и вместо служанки на пороге появился мой приятель, профессор Песка, итальянец. Он бросился мне навстречу, оглушительно выкрикивая нечто похожее на английское приветствие. Профессор сам по себе заслуживает чести быть вам представленным, да к тому же это надо сделать ввиду дальнейшего. Волею случая именно с него началась та загадочная семейная история, о которой будет рассказано на этих страницах.

Я познакомился с профессором Пеской в одном из богатых домов, где он давал уроки своего родного языка, а я – рисования. О его прошлом я знал только, что когда-то он преподавал в Падуанском университете, вынужден был покинуть Италию «из-за политики» (что это значило, он никогда никому не объяснял), а теперь вот уже много лет был уважаемым преподавателем иностранных языков в Лондоне.

Не будучи карликом в настоящем смысле этого слова, ибо он был очень пропорционально сложен, Песка был, по-моему, самым маленьким человечком, которого я когда-либо видел не на сцене, а в жизни. Он отличался от прочих смертных не только своей внешностью, но и безвредным чудачеством. Главной целью его жизни было стремление превратиться в настоящего англичанина, дабы тем самым выказать благодарность стране, где он обрел убежище и средства к существованию. Из уважения к нашей нации он вечно носил с собой зонтик и ходил в цилиндре и гетрах. Кроме того, он считал своим долгом не только выглядеть англичанином, но и придерживаться всех исконно английских обычаев и развлечений. Полагая, что мы отличаемся особой любовью к спорту, этот человечек чистосердечно и наивно предавался всем нашим национальным спортивным забавам, твердо убежденный, что их можно постичь одним усилием воли, совершенно так же, как он приспособился к гетрам и цилиндру.

Я сам неоднократно видел, как он слепо рисковал своими конечностями на крикетном поле или на лисьей охоте. И вот однажды мне довелось стать свидетелем, как он столь же слепо рискнул своей жизнью на море у Брайтонского пляжа.

Мы встретились там случайно и отправились вместе купаться. Если бы мы занялись каким-либо чисто английским спортом, я из предосторожности, конечно, заботливо присмотрел бы за Пеской, но так как иностранцы обычно чувствуют себя в воде так же хорошо, как и мы, англичане, мне не пришло в голову, что искусство плавания принадлежит к тем спортивным упражнениям, которые профессор считает возможным постичь сразу – по наитию. Мы отплыли от берега, но вскоре я заметил, что мой приятель отстал. Я обернулся. К моему ужасу и удивлению, между мной и берегом я увидал только две белые ручки, мелькнувшие над водой и мгновенно исчезнувшие. Когда я нырнул за ним, бедный маленький профессор лежал, свернувшись в клубочек, в углублении на дне и выглядел еще крошечнее, чем когда-либо раньше. Я вытащил его на поверхность, свежий воздух вернул его к жизни, и с моей помощью он добрался до кабинки. Вместе с жизнью к нему вернулось его восхитительное заблуждение касательно плавания. Как только он перестал стучать зубами и смог выговорить несколько слов, он неопределенно улыбнулся и заявил, что, «по всей вероятности, это была судорога». Когда он окончательно пришел в себя и присоединился ко мне на пляже, его темперамент южанина мгновенно взял верх над искусственной английской сдержанностью. В самых восторженных выражениях Песка поклялся мне в вечной благодарности, уверяя, что не успокоится, пока не отплатит мне услугой, которую я, в свою очередь, запомню до конца моих дней.

Я сделал все, что мог, чтобы прекратить поток его излияний и превратить все в шутку. Мне показалось, что я сумел несколько охладить его преувеличенное чувство благодарности.

Не думал я тогда, как не думал и позже, в конце наших веселых каникул, что, страстно желая отблагодарить меня, он вскоре ухватится за первую возможность оказать мне услугу, которая направит всю мою жизнь по новому пути и до неузнаваемости изменит меня самого.

Но так случилось.

Если б я не нырнул за профессором Пеской, когда он лежал на дне морском, то, по всей вероятности, я никогда бы не стал участником событий, изложенных тут; я бы никогда не услышал имя женщины, овладевшей всеми помыслами души моей, ставшей целью всех моих стремлений, путеводной звездой, озаряющей теперь мой жизненный путь.

По выражению лица Пески, бросившегося мне навстречу в тот вечер, я сразу понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Просить у него немедленного объяснения было бесполезно. Я мог только предположить, когда он весело тащил меня в комнаты, что, зная мои привычки, он пришел в коттедж для того, чтобы меня встретить и рассказать какие-то чрезвычайно приятные новости.

Женщина в белом

Роман, написанный более ста лет назад, и сейчас захватывает читателя напряженным сюжетом так, словно создан только вчера. Роман, переведенный на все возможные языки, не раз экранизированный, и по сей день притягивает пряной, острой сущностью подлинной тайны.

Уилки Коллинз. Женщина в белом

The Woman in WhiteУилки Коллинз.by Wilkie CollinsЖенщина в беломTHE STORY BEGUN BY WALTER HARTRIGHT (of Clement’s Inn, Teacher of Drawing)ПЕРВЫЙ ПЕРИОД РАССКАЗЫВАЕТ УЧИТЕЛЬ РИСОВАНИЯ ИЗ КЛИМЕНТС-ИННА, УОЛТЕР ХАРТРАЙТ IThis is the story of what a Woman’s patience can endure, and what a Man’s resolution can achieve.Это история о том, что может выдержать женщина и чего может добиться мужчина.If the machinery of the Law could be depended on to fathom every case of suspicion, and to conduct every process of inquiry, with moderate assistance only from the lubricating influences of oil of gold, the events which fill these pages might have claimed their share of the public attention in a Court of Justice.

Женщина в белом скачать fb2, epub, pdf, txt бесплатно

Аннотация издательства: «Уилки Коллинз — английский писатель, автор остросюжетных романов, один из зачинателей детективного жанра. Художественные приемы большинства его произведений — разгадывание тайны, раскрытие преступления, распутывание сложного клубка событий.

Роман «Лунный камень» интересен своим захватывающим детективным сюжетом, элементами «экзотики» и психологических аномалий. Все это делает его острозанимательным и ярким детективным произведением».

Воспроизведен текст издания 1981 г. В электронной книге использованы стили, поэтому для чтения лучше использовать CR3 или иную программу, поддерживающую CSS.

Молодой аристократ влюбляется в дочь лавочника и вынужден скрывать свой брак с ней от родных из-за существующего сословного неравенства. Герой романа подвергается бесчисленным испытаниям, которые приводят некоторых действующих лиц к трагическому концу.

Уилки Коллинз — английский писатель, снискавший широкую популярность благодаря своим знаменитым книгам «Лунный камень» и «Женщина в белом». Роман «Мой ответ — нет» впервые выходит на русском языке. Читателя ждет увлекательное путешествие в мир старой доброй Англии, — в этой истории есть место и любви, и приключениям, и детективной интриге.

Захватывающие детективные романы от классиков жанра. Изощренный ум и безупречная логика великих мастеров расследования: обаятельного джентльмена-грабителя Арсена Люпена, журналиста с уникальными способностями Жозефа Рультабия, гения сыска Лекока, выдающегося сыщика Каффа и, конечно же, непревзойденного Шерлока Холмса – охраняют общественность от преступного мира. Любители детективов получат истинное удовольствие!

Нижеследующий рассказ был написан автором во время его путешествия по Соединенным Штатам Америки и впервые опубликован периодическими изданиями Нью-Йорка и Лондона в конце 1873 года.

Полный благородных устремлений, приезжает молодой воспитанник американской христианской Общины Амелиус Гольденхарт к себе на родину в Англию. Здесь он влюбляется в Реджину, племянницу богатого торговца Фарнеби, но, познав эгоизм и жестокость, лицемерие света, отдает свое сердце обездоленной, одинокой девушке Салли – одной из представительниц «опавших листьев» буржуазного общества. Содержание романа мелодраматично, в нем присутствуют элементы детектива и мистики.

Два подкидыша из лондонского Воспитательного дома получили одно и то же имя, что спустя годы привело к катастрофическим последствиям.

Два юриста занимаются поисками пропавшего наследника, дабы исправить несправедливость. Розыски ведут их от заплесневелых винных погребов лондонского Сити к солнцу Средиземноморья через зимние швейцарские Альпы.

Ложь и коварство одержали бы верх, если б не мужество юной женщины…

Отъ редакции: Повѣсть «Нѣт прохода» была написана в 1867 г. Уильки Коллинзом совмѣстно с Ч. Диккенсомъ; при этомъ исключительно Диккенсом были написаны только «Передъ поднятiем занавѣса» и «Третье дѣйствiе», Коллинзъ же писалъ первое и четвертое дѣйствiя совмѣстно съ Диккенсом и цѣликомъ — второе.

Около ста лет назад в старинном городе Пизе жила знаменитая итальянская модистка, которая, чтобы лучше убедить заказчиц в своем знакомстве с парижскими модами, стала называть себя на французский лад демуазель Грифони. Это была сморщенная старушонка с недобрым лицом, быстрым языком, проворными ногами, деловой сметкой и переменчивым нравом. По слухам, она была неимоверно богата; злые языки шептали, что за деньги она готова на любую пакость.

Несомненно, ценным качеством, возвысившим демуазель Грифони над всеми ее соперницами по ремеслу, была ее несокрушимая стойкость. Не было примера, когда она отступила бы хоть на шаг под давлением враждебных обстоятельств. Вот почему достопамятный случай в ее жизни, грозивший ей разорением, стал для нее случаем блестяще проявить свою энергию и решительность характера. В зените благоденствия демуазель ее опытная мастерица и закройщица подло вышла замуж и, открыв собственное дело, стала ее конкуренткой. Такая неприятность погубила бы обыкновенную модистку, но непобедимая Грифони от этого почти без труда вознеслась еще выше и неопровержимо доказала, что враждебный Рок не может захватить ее врасплох. В то время как модистки низшего ранга пророчили, что демуазель закроет свой магазин, она спокойно вела частную переписку с агентом в Париже. Никто не знал, что содержат эти письма, но прошло несколько недель, и вдруг все пизанские дамы получили циркулярное сообщение о том, что лучшая французская мастерица, какую можно было только найти, приглашена руководить прославленным заведением Грифони. Этот искусный ход решил победу. Все клиентки демуазель отказались давать кому бы то ни было заказы, пока парижская мастерица не покажет уроженкам Пизы последних фасонов столицы мод и изящества.

Моего дядю звали Шахне, а мою тетю звали Яхне.

Было ли это предопределено свыше, чтобы мне не мучиться в поисках рифмы к их именам, если я захочу их воспеть, или так получилось случайно — этого я не знаю. Могу только сказать, что если бы всевышний всегда заботился обо мне и снабжал меня рифмами, я бы никогда не писал прозы. Правда, не всегда, что складно, то ладно, на одной рифме далеко не уедешь. Публика вообще не желает стихов, публика хочет только прозы и чтобы написано было просто, как в жизни, а главное, чтоб не нужно было думать, потому что читать-то любят, это уже вошло в кровь, но узнавать что-нибудь новое, — нет уж, избавьте. А славой не следует брезговать!

Впервые напечатан в журнале «Голос», 1892, № 1. Включен Жеромским в сборник «Рассказы» (Варшава, 1895).

На русском языке опубликован в журнале «Северный вестник», 1896, № 10, перевод О. Чуминой.

Кнут Гамсун (настоящая фамилия — Педерсен) родился 4 августа 1859 года, на севере Норвегии, в местечке Лом в Гюдсбранндале, в семье сельского портного. В юности учился на сапожника, с 14 лет вел скитальческую жизнь. лауреат Нобелевской премии (1920).

Имел исключительную популярность в России в предреволюционные годы. Задолго до пособничества нацистам (за что был судим у себя в Норвегии).

Кнут Гамсун (настоящая фамилия — Педерсен) родился 4 августа 1859 года, на севере Норвегии, в местечке Лом в Гюдсбранндале, в семье сельского портного. В юности учился на сапожника, с 14 лет вел скитальческую жизнь. лауреат Нобелевской премии (1920).

Имел исключительную популярность в России в предреволюционные годы. Задолго до пособничества нацистам (за что был судим у себя в Норвегии).

Крупнейший представитель немецкого романтизма XVIII — начала XIX века, Э.Т.А.Гофман внес значительный вклад в искусство. Композитор, дирижер, писатель, он прославился как автор произведений, в которых нашли яркое воплощение созданные им романтические образы, оказавшие влияние на творчество композиторов-романтиков, в частности Р.Шумана.

В книгу включены произведения Гофмана, художественные образы которых так или иначе связаны с музыкальным искусством. Четыре новеллы («Фермата», «Поэт и композитор», «Состязание певцов», «Автомат») публикуются в новом переводе А. Михайлова.

При дворе ландграфа Тюрингии собрались лучшие мейстерзингеры немецких земель, равные мастерством, связанные дружеством. Но Генрих фон Офтердингер возревновал славе и успеху Вольфрама фон Эшенбаха и удалился от двора.

От таинственного незнакомца Генрих узнал имя мастера, который обучит его и укажет путь, по которому должно следовать певцу. Песни мейстера Клингзора помогут завоевать сердце графини! Но какую цену потребует Клингзор?

Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.

Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.

Два друга, Людвиг и Эварист, противоположно судят о случайности и судьбе, т. е. взаимозависимости событий в человеческой жизни. Насмешливая Фортуна опровергает их убеждения…

Прошло уже добрых полтора десятка лет, с тех пор как мы бегали на Хухле — смотреть первый самолет. Нас было там тьма, и ждали мы страшно долго. Вот огромная машина разбежалась и в самом деле оторвалась от земли, в самом деле пролетела целых пятьдесят, а то и сотню метров, и мы громко — победоносным, ликующим криком — с изумлением приветствовали это летучее чудо.

Теперь над моей кровлей каждый день ворчат и рокочут два-три, а иной раз и целая дюжина самолетов. Они тянутся под голубым или серым небом от Кбел либо к ним, уже издали оповещая о себе страстным ропотом, несутся так стремительно, что прямо диву даешься, откуда у них столько прыти: не успели вылететь, а уж вон где — за фабрикой «Орион» и готово! — исчезли из глаз. А теперь жужжит, купаясь в океане синевы, один светлый, озаренный и легкий, как мечта; но прохожий на улице, рабочий в огороде даже головы не поднимет посмотреть; он уж видел это вчера или в позапрошлом году, а потому не оглядывается, не приходит в восторг, не кидает шапку в воздух, приветствуя летучее чудо. Видимо, полет был чудом, пока люди летали из рук вон плохо, и перестает быть им, с тех пор как они начали летать с грехом пополам. Когда я сделал первые два шага, мама тоже сочла это необычайным событием, чудом, но позже она не увидела ничего особенного в том, что я протанцевал всю ночь. Когда господь создал Адама, он мог брать деньги с ангелов, сбежавшихся посмотреть на чудесное творение, которое ходит на двух ногах и говорит. А я теперь могу ходить и говорить целый день, ни в ком не вызывая удивления. Что касается меня, я, как только заслышу ворчанье и рокот самолета, так готов каждый раз шею себе свернуть, чтобы только еще раз увидеть то, что летит: вот создал человек металлическую птицу, — орла или Феникса, — и она возносится в небо, раскинув крылья, и.

В Боскомской долине убит пожилой арендатор Чарльз Маккарти. Перед гибелью он повздорил с сыном Джеймсом, на которого и падает подозрение.

Рассказ «Человек с рассеченной губой» из сборника «Приключения Шерлока Холмса».

Однажды, гуляя по городу, миссис Сент-Клер вдруг увидела в окне одного дома своего мужа, который как будто звал её на помощь. Войти в дом удалось только с помощью полиции, однако в комнате не было никого кроме калеки-нищего. Но там остались вещи и одежда мистера Сент-Клера, были обнаружены следы крови, а окно выходило на реку, куда можно выбросить труп, так что нищий по имени Хью Бун был арестован по обвинению в убийстве. Но виновен ли он в действительности?

Источники:

http://www.litmir.me/br/?b=14652&p=22
http://www.litmir.me/br/?b=14652&p=1
http://bookshake.net/b/zhenshchina-v-belom-uilki-kollinz-8b917