Картина сурикова портрет дочери описание. Портрет Ольги Васильевны Cуриковой (в замужестве Кончаловской)

Василий Суриков. Портрет дочери Ольги

Портрет создавался зимой 1887—1888 годов в Москве, в доме Кузьмина на Смоленском бульваре, где в это время жила семья Суриковых. В письмах Сурикова сохранилось упоминание о работе над этим произведением: «Пишу я дома Олин портрет в красном платье, в котором она была в Красноярске» (Письмо П.Ф. и А.И. Суриковым от 9 сентября 1887 года // Письма. Воспоминания о художнике. – Л., 1977. С. 75.).

Крепкая, живая десятилетняя девочка, по-детски неуклюжая, стоит у белой печки. Ее прямой и открытый взгляд смотрит прямо на зрителя. Вся фигура дочери схвачена художником весьма характерно. Как всегда, в суриковских портретах нет попыток придать модели нарочитую красивость.

По семейным воспоминаниям, портрет писался при следующих обстоятельствах. «Василий Иванович вдруг ясно представил себе Олю возле печки. Он тихо встал, приоткрыл дверь и заглянул в щелку. Оля стояла в красном платье горошками на фоне ярко-белого кафеля, прижав к нему, теплому, две своих пухлых ладони. Круглое лицо ее было освещено приветливой и веселой уверенностью. Прошел месяц. В столовой появился мольберт с холстом, на котором в рост стояла Оля возле печки. Оля была терпелива — умела позировать.

И часто вся семья вместе проводила утро в столовой, чтобы Оле не скучно было стоять. Дивный портрет

Ей вскоре горе предстоит –
Она останется без мамы.
Отец ее боготворит,
Но жизнь вмешается упрямо.

Ей много в жизни предстоит –
Болезни, голод, холод, войны.
Пока же девочка глядит
На мир доверчиво, спокойно.

Она пока что под крылом
Отца, родительского дома,
Но вскоре все пойдет на слом
И ей не избежать разлома.

Но все она перенесет
И род продолжится ее,
С годами девочка войдет
В культуры русской бытие.

И в двадцать первый век шагнут
Ее далекие потомки,
И свет культуры понесут
Сквозь лет не мерянных потемки.
(Саприцкий Э.Б.)

В картине чувствуется атмосфера семейного уюта и покоя. Портрет дочери завершает самый счастливый в личном и творческом отношении период в жизни Сурикова. В феврале 1887 года на 15-й Передвижной выставке он экспонировал «Боярыню Морозову». Картина принесла ему всеобщее признание и славу первого русского живописца в историческом жанре. Но в конце 1888 года тяжело заболевает и умирает жена художника. Начинается длинная полоса депрессии и кризиса. Он надолго уедет в Красноярск, где возродится к творчеству в работе над «Взятием снежного городка».

А дочери художника Ольге Васильевне (1878—1958) предстоит большая и интересная жизнь. Она станет женой знаменитого живописца Петра Кончаловского.Впервые они увидели друг друга, когда Пете было 16 лет, а Оле – 14. Он приходил в мастерскую отца Оли – художника Василия Сурикова – брать уроки. Но серьёзную барышню тогда больше интересовали собственные занятия в гимназии. Так что в ту мимолётную встречу подростков даже не представили друг другу. Настоящее знакомство случилось спустя десять лет. И вот это уже была любовь, пусть со второго взгляда. Через три недели Пётр и Оля поняли, что жить друг без друга не могут. Василий Суриков писал по этому поводу брату: “Нужно тебе сообщить весть очень радостную и неожиданную: Оля выходит замуж за молодого художника из хорошей дворянской семьи, Петра Петровича Кончаловского. Он православный и верующий человек”. Вскоре у супругов родилась дочь Наташа.

Их дочь и внучка Сурикова — Наталья — выйдет замуж за Сергея Михалкова, известного баснописца, драматурга, автора двух гимнов: Советского Союза и Российской Федерации. В этом браке родятся два сына — известные кинорежиссеры Никита Михалков и Андрей Михалков-Кончаловский, правнуки великого художника.

Картина сурикова портрет дочери описание. Портрет Ольги Васильевны Cуриковой (в замужестве Кончаловской)

Суриков В.И. Портрет О.В. Суриковой, дочери художника, в детстве. 1888. Государственная Третьяковская галерея, г. Москва

Трогательный «Портрет О.В. Суриковой, дочери художника, в детстве» Суриков написал в 1888 году, тогда же с успехом показав его на 16-й передвижной выставке.

«Миловидное круглое личико, в обрамлении темных пышных волос, серьезно. Но это не характер, это отношение к труду отца — она позирует деловито и спокойно. Мягкость и добродушие таятся в углах твердо очерченного рта: вот-вот улыбнется весело и лукаво! Глаза, умные, пытливые, глядят из-под густой челки, а под ней угадывается чистый высокий лоб. В этом портрете так четко увиден и схвачен весь ее счастливый, мгновенно откликающийся на все, пылкий и веселый нрав.
Ножки ее в красных чулочках на фоне белого кафеля по-хозяйски устойчивы, и в том, как они расставлены, чувствуется ее уверенность и некоторая своенравность. Их контуры, мягкие, не очерченные твердой линией, в то же время дают ощущение крепких и плотных мышц под чулками. Детская, без талии, фигурка — в низко повязанном кушаке, и стоит девочка, слегка подавшись вперед. Круглый белый воротник оттеняет розовую матовость лица. И нет в этой девочке ни малейшего девчоночьего кокетства, хоть вся она пластична и грациозна — залог будущей женственности. Ладошка левой руки прижата к белому кафелю, и пальцы написаны так, что кажутся теплыми. Правой рукой Оля прижала к себе неизменную куклу Верочку, уставившуюся голубыми глазами куда-то в пространство. Белокурая шапка куклиных волос играет золотом на красном фоне, и пышное розовое платье и бархотка на шее выдают в ней парижанку.
Дивный портрет! В нем вся прелесть и живость девочки, вся чистота и гармония ее ума и души и вся любовь и восхищение отца и художника останутся жить навсегда». (Источник: Кончаловская Н. Дар бесценный: Романтическая быль./ Наталья Кончаловская. – Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1978. – 300с.)

Из книги Натальи Кончаловской «Дар бесценный» об истории создания портрета http://www.gennadij.pavlenko.name/ex-book?text=185

В соседней столовой молодая учительница-курсистка занималась с Олей грамматикой, готовя ее в первый класс гимназии.

— Ну вот, какой на тебе воротник — красный? — спрашивала она Олю.

— Нет… Не красный, а белый.

Василий Иванович вдруг представил себе дочь в белом воротнике поверх красного, белым горошком платья. Как оно мелькало, это платьице, в зарослях ивняка на Енисее, гасло в густой тени, а потом выпархивало на солнце и летело по песчаной отмели…

— А как ты напишешь — «не» или «ни»?

— Верно. А у меня какой воротник? Красный или белый?

— А у вас… А у вас никакого — ни красного, ни белого!

— А как ты напишешь это.

Оля думает и потом твердо решает:

Василий Иванович слушает, улыбаясь: «Ишь ты, соображает головенок-то!»

— А теперь встань и пойди туда, — говорит учительница. Слышно, как Оля отодвигает стул и торопливо шагает.

— Так! Куда ты пошла?

— Какую букву поставишь в конце?

Пауза. Оля думает.

— Букву «е» поставлю. Дательный здесь — кому, чему.

— Хорошо! — радуется учительница. — А где ты стоишь?

— Возле печки. «И» здесь будет, — торопится объяснить Оля, — потому что здесь родительный — кого, чего.

Василий Иванович вдруг ясно представил себе Олю возле печки. Он тихо встал, приоткрыл дверь и заглянул в щелку. Оля стояла в красном платье горошками на фоне ярко-белого кафеля, прижав к нему, теплому, две своих пухлых ладони. Круглое лицо ее было освещено приветливой и веселой уверенностью.

«Вот как написать бы ее нужно», — подумал Василий Иванович и закрыл дверь…

Прошел месяц. В столовой появился мольберт с холстом, на котором в рост стояла Оля возле печки. И как каждая новая картина, она заняла первое место в жизни семьи. Сначала портрет был в угле, потом начал закрашиваться. Оля была терпелива — умела позировать. И часто вся семья вместе проводила утро в столовой, чтоб Оле не скучно было стоять.

В большом мягком кресле сидела сильно исхудавшая Елизавета Августовна и занимала Олю чтением или разговором. После поездки в Сибирь здоровье ее настолько сразу ухудшилось, что ей нужно было постоянное наблюдение врача. Лечил ее профессор Черинов. Он заходил к Суриковым почти каждый день. А Василий Иванович так доверял ему и так постоянно нуждался в его советах, что даже решил написать с него портрет, чтоб он подольше бывал у них в доме. Портрет этот висел у Суриковых в гостиной, как бы охраняя хозяйку, когда Черинова не было.

Вести хозяйство Елизавета Августовна уже не могла, гулять с дочерьми тоже ей было не под силу, и Василий Иванович все делал сам, чувствуя себя виноватым в том, что потащил жену в Сибирь. Только теперь понял он, что поездка эта «съела» Лилю. Нельзя было ей неделями плыть по воде в осенних туманах, нельзя было с больным сердцем трястись по ухабам, нельзя было испытывать его в борьбе с крутой неприязнью мамы. Ах, мама, мама. Торгошинская повадка — или душу отдаст тебе, или твою душу вымотает. Всего этого нельзя было Лиле. Вот теперь и не узнать прежней, красивой, веселой, распорядительной хозяйки дома. Недаром Лиля с таким недоверием относилась к Сибири, словно чуяла, что принесет она ей погибель, как той самой княжне Марии Меншиковой, для которой она позировала.

И в это холодное декабрьское утро, укутав ноги пледом, сидела Елизавета Августовна в кресле. Под розовой фланелевой кофточкой обрисовались ее похудевшие узкие плечи, а из-под белого чепца глядело изнуренное болезнью лицо. Она всячески старалась поддержать в себе бодрость, ей, как никогда раньше, хотелось принимать участие в их общей жизни, хотелось помочь дочке позировать, развлекать ее беседой. Разложив ящик с красками на табурете, сидя на венском стуле, Василий Иванович писал Олин портрет. Для работы он надевал старый черный пиджак, весь заляпанный красками, старые серые брюки, тоже все в пятнах. В этой одежде он чувствовал себя свободным — он не терпел специальных «блуз» и халатов, в которых обычно работают художники. Тут же бегала со своей куклой семилетняя Лена. В передней позвонили. Оля насторожилась:

— Это учительница… Анна Михайловна. Где будем заниматься?

— Веди ее в детскую, я еще здесь попишу, — сказал отец.

Оля, топая ножками, помчалась открывать дверь, усадив куклу прямо на пол возле печки…

И вот они остаются втроем. Нет, все-таки не втроем. Оля смотрит на них с холста, словно и не выбегала из комнаты.

Петр Кончаловский и Ольга Сурикова: «Клянемся создать необыкновенную семью!»

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Первые встречи, зрелые чувства

Петру Кончаловскому было 14 лет, когда он впервые увидел Ольгу в доме ее отца, художника Василия Сурикова. Увидел даже не ее саму, а ее глаза – черные, глубокие. Позже они встречались на молодежных вечерах, но никогда толком не общались. Через 12 лет после первой встречи Оля получила письмо с признанием в любви. Он обратил на нее внимание, когда девушка с подругой разучивала Моцарта. Петр назначил ей свидание через три дня.

Однако Ольга решила, что ждать три дня вовсе ни к чему. Она тут же написала ему ответ, который сама и отправилась вручать адресату. А уже через три дня они клялись друг другу в вечной верности. И в том, что они создадут необыкновенную семью. Они обещали никогда ни в чем не упрекать друг друга, чтобы ничто не мешало творчеству.

Отец Петра, Петр Петрович, обрадовался выбору сына, а вот Василий Иванович устроил дома форменный скандал. Он разбрасывал мебель, бил посуду и даже плакал. И дело было не в том, что он считал семью избранника дочери неблагонадежной. Он знал, что Петя хочет быть художником, а из художника никогда не может получиться хороший муж.

Ольга была непреклонна в своем решении, 10 февраля 1902 года Петр и Ольга стали мужем и женой.

Душа семьи

Ольга привыкла контролировать все, что происходит в доме. Ей было всего 11 лет, когда умерла мама. И девочка очень быстро заняла место хозяйки дома. Она имела большое влияние на отца и на свою младшую сестру Лену. Замужество ничего не изменило в ее отношении с отцом. Вскоре Петр Петрович и Василий Иванович подружились.

В 1903 году у Петра и Ольги родилась дочь Наташа, а еще через три года – сын Миша. Петр и Ольга очень любили детей, но никогда не баловали их, приучая с детства к строгой дисциплине и наличию обязанностей. В обязанности детей, помимо обучения в школе, входили ежедневные занятия музыкой и французским языком.

Петр Петрович установил правило: во все его творческие поездки с ним направляется вся семья. Это позволяло ему не прерывать продуктивного творчества и одновременно не обделять вниманием любимую супругу и своих обожаемых чад.

Ольга Васильевна, будучи человеком властным, где-то даже жестким, всегда помнила о той клятве, которую дала супругу до свадьбы. Она никогда не упрекала его ни в чем, старалась помогать и создавать в доме все условия для творчества.

Когда он принимал решение о поездке за границу, чтобы поучиться у тамошних мастеров, его Лёленька тут же начинала собирать чемоданы. А на месте обустраивала их съемную квартиру, чтоб Дадочке было удобно писать. Она определяла дочь в подходящую школу, занималась маленьким Мишей и позировала супругу. Она была и самым строгим критиком произведений Петра Петровича. Если Ольга Васильевна считала, что в картине что-то не так, то полотно тут же безжалостно грунтовалось под новую картину или просто резалось.

Однажды они путешествовали в той местности, где творил Ван Гог. В одной лавчонке они разговорились со стариком-продавцом, а тот посетовал, что Ван Гог оставил ему в обмен на краски свою картину, но она порвана, продать ее нельзя. Кончаловские попросили дать им картину на ночь. Старик согласился, решив, что русские хотят сделать репродукцию. А Петр Петрович и Ольга Васильевна всю ночь реставрировали портрет маленькой девочки. Утром вернули картину старику со словами, что теперь он владеет состоянием. И ушли, веселые и беззаботные.

Война и творчество

В 1917 его по просьбе группы художников освободили от воинской обязанности. К десятилетию Красной армии художнику заказали картину с тачанками, а он отказался, предложив взамен написать картину с кавалеристами. Его красноармейцы на 12-метровом полотне были похожи, скорее, на античных богов.

Во время Великой Отечественной войны Ольга Васильевна и Петр Петрович оставались в Москве, отправив в эвакуацию дочь с внуками. Он продолжал писать, а супруга всегда была рядом с ним, создавая условия для его творчества. Ее жесткость удивительным образом гармонировала с его мягкостью. А его терпение к несдержанности и не всегда объяснимой эмоциональности супруги можно было объяснить лишь его большой любовью.

Прощание

Петр Кончаловский ушел 2 февраля 1956 года, не дожив совсем немного до своего 80-летия.
Ольга Васильевна стояла у тела супруга, словно камень, не проронив ни слезинки. А после все время говорила, что ее ждет Петечка. И ушла вслед за ним через два года, тоже в 80 лет.

Семья Петра и Ольги Кончаловских была примером семейных устоев. На этом фоне очень странным выглядит роман Эдуарда Мане и Берты Моризо.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Источники:

http://www.proza.ru/2017/01/13/1099
http://www.sites.google.com/site/aktinoia/gallery/russian_arts/surikov-v-i/portret-doceri-o-v-surikovoj
http://kulturologia.ru/blogs/121017/36291/