Какие качества у астрид линдгрен. Бывало, что она сердилась на вас? Жизнь после Жизни

Наследственная депрессия, травмы войны, потеря сына: Что стоит за самыми добрыми детскими книгами

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Александр Милн: придавленный войной и Винни-Пухом

У писателя Милна были сложные отношения с женой. Добровольцем на Первую Мировую войну он ушёл по её настоянию. И вернулся совсем другим человеком. Увиденное на войне нанесло ему серьёзные психологические травмы. В то время никто не знал о посттравматическом расстройстве, которым часто страдают ветераны войн, и с навалившейся депрессией Милн оказался один на один.

Детскую книгу о мальчике, который дружил с плюшевым медвежонком, Милн написал после череды вполне успешных произведений для взрослых, чтобы отвлечься от тяжёлых воспоминаний — что может быть меньше связано с войной, чем мир ребёнка и его игрушек?

Но, став успешным детским писателем, Милн поставил на себе крест как на писателе взрослым, даже не желая этого. Отныне никто не хотел видеть от него ничего, кроме новых историй о Винни-Пухе. Это ещё больше подавляло писателя.

Третьей бедой его жизни была размолвка с женой. Она ушла к другому мужчине, оставив сына Милну. Потом, к радости Александра, вернулась, но сам этот эпизод жестоко его ранил.

Трудно представить, как на фоне всех этих проблем и тревог Милн продолжал писать удивительно добрые, забавные истории, от которых веет покоем и безоблачным детством.

Астрид Линдгрен: одиночество, бедность и разлука с сыном

В книгах Астрид возле ребёнка всегда найдётся взрослый, который примет его, несмотря ни на какие ошибки, родители всегда любят детей, и из любой ситуации найдётся выход. Иногда масштабы её оптимизма кажутся наивными, словно она никогда не знала настоящей, полной проблем и тревог, жизни.

В восемнадцать лет Линдгрен, юная жительница небольшого городка, забеременела от своего женатого начальника. На дворе стояли двадцатые годы двадцатого века. Девушки примеряли брюки, галстуки и шляпы (как и Астрид), становились лётчицами, гонщицами или хотя бы журналистками (как и Астрид), заводили себе любовников (как и Астрид), но внебрачный ребёнок по-прежнему был огромным скандалом и ставил крест на репутации и карьере.

Начальник предложил Астрид жениться — он был готов развестись с нынешней супругой. Был и другой вариант: аборт. Но Астрид, подумав, решила, что ребёнка себе хочет, а его отца — нет. Выбор с не самыми лёгкими последствиями.

Астрид родила ребёнка в Дании и там же оставила его у одной доброй женщины с условием, что сможет вернуться за сыном. После этого она уехала в Стокгольм, где её не знал никто, и пыталась как-то вертеться и устроить так, чтобы можно было нормально жить с сыном — то есть, наконец, забрать его себе. Она писала брату, что страдает от одиночества и нищеты. По своему малышу она тоже постоянно скучала.

Через два года после рождения сына Астрид, наконец, смогла найти себе хорошее место — секретарём директора Королевского автомобильного клуба. В отличие от первого начальника, новый оказался очень порядочным человеком, голову девушке рассказами о чувственности и раскрепощении не морочил и не домогался, хотя относился с явной симпатией.

После двух лет совместной работы директор решился признаться, что Астрид понравилась ему с самого начала и он очень хотел бы видеть её своей женой. В ответ Астрид призналась в том, что у неё есть незаконнорождённый ребёнок. Господин Линдгрен даже не задумался: «Я люблю тебя, а значит, я люблю и всё, что является частью твоей жизни. Ларс будет нашим сыном, вези его в Стокгольм». Астрид стала госпожой Линдгрен, и её муж усыновил малыша. Тем не менее, Астрид всегда с горечью вспоминала разлуку с сыном.

Туве Янссон: наследственная депрессия

Книги Янссон наполнены добротой и мечтательностью. Мирок муми-троллей — маленький и уютный, даже несмотря на стихийные бедствия и падающие кометы. Читая о домике, в котором живут муми-тролли, понимаешь, каким счастливым было детство Туве. И это правда. Туве выросла — как, кстати, и Астрид — в очень любящей и дружной семье.

Увы, но это никак не спасло писательницу и художницу (Туве занималась и живописью тоже) от тяжёлой депрессии, которая накрывала её время от времени. Всё дело, похоже, было в наследственности — повторяющимися депрессивными состояниями страдал её отец. Говорят, люди, пережившие клиническую депрессию, с трудом могут читать или перечитывать книги Янссон — настолько знакомое состояние сочится сквозь сказочные узоры сюжета. А сконцентрировано оно в образе персонажа по имени Морра — существо, которое становится больше зимой, подавляет все теплое и гасит огонь, садясь на него.

Депрессия отца Янссон, к слову, имела не только органический характер. Её, как и у Милна, спровоцировал опыт войны в 1918 году. Как ни странно, он испытывал настоящее облегчение в… штормовую погоду. Его сразу тянуло на приключения, и он предлагал семье сесть в лодку и отправиться в рискованное путешествие. И Янссоны плыли от острова к острову.

Агния Барто: потеря сына и навязчивые сны о смерти

Многие замечали, что после войны стихотворения Барто утратили беззаботность. Агния Львовна тоже сильно изменилась. Одной из причин стала потеря сына в расцвете его юности. Он отпросился покататься на велосипеде перед ужином. На улице его сбил грузовик. Юноша от столкновения как такового особо не пострадал, но приземлился виском на бордюр и умер. Ему было восемнадцать лет. На дворе шёл последний год войны, фронт отошёл далеко на запад, и люди, наконец, почувствовали, что мир снова будет.

Кроме того, Агния Львовна страдала от повторяющихся снов, в которых её переезжал на скорости поезд. В реальности она чуть не умерла, прыгая с поезда на фронте. Её едва не затянуло под колёса. Потрясение было таким великим, что воспоминание о близости смерти преследовало её всю жизнь.

Николай Носов: три войны и голод

Николай Носов родился в Киеве в самом начале двадцатого века. В результате на его детство и юность пришлись Первая мировая и Гражданская войны. Семья страдала от недоедания. Дрова тоже были проблемой, и зимой дома было очень холодно. Кроме того, как-то раз все дети заболели тифом. Коля болел дольше всех, и родители уже готовились к похоронам. Когда стало ясно, что мальчик выжил, мать не смогла сдержать слёз облегчения. Она уже не надеялась.

Возможно, именно из-за опыта голода у автора коротышки из Цветочного города так любят радоваться простой еде, вроде манной каши.

Один из циклов рассказов Носова, о приключениях двух мальчиков-фантазёров, кажется образцом беззаботного детства в советской версии. Даже странно представить, что написаны эти рассказы во время Великой Отечественной войны, для детей и про детей, этой войной во многом обездоленных. Перечитайте рассказы свежим взглядом, и вы почти не найдёте там мужчин. Несовершеннолетние вожатые, пожилые сторожа или директора… Всё верно. Дети, для которых писал Носов, взрослых мужчин вокруг себя и не видели. И так со многими деталями его рассказов.

Сам Носов не смог пойти на фронт и снимал учебно-технические фильма для нашей армии, чтобы хоть как-то вложиться в победу.

Текст: Лилит Мазикина

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Первый мужчина и первый ребенок Астрид Линдгрен

Биография Астрид Линдгрен: женские тайны классика детской литературы

Возможно, детские книги знаменитой сказочницы Линдгрен не были бы столь пронзительными, не испытай юная Астрид Эриксон разлуки с новорожденным сыном, который появился на свет вне брака. Эти подробности писательница долго скрывала ради своего первенца Ларса, и только сейчас опубликована полная биография Астрид Линдгрен, проливающая свет на события 90-летней давности.

Астрид Эриксон, начало 1920-х годов. (Фотография: Частный архив / Saltkrå kan)

В Швеции 1920-х журналистам не обязательно было получать высшее образование. Обучение проходило в самих редакциях: принято было считать, что человек или родился для этой работы, или нет.

Тем, что Астрид Эриксон в 15 лет устроилась на работу в “Виммербю тиднинг”, она была обязана главному редактору и владельцу газеты Райнхольду Блумбергу. За несколько лет до этого он имел случай убедиться в выдающихся литературных способностях девочки. Астрид училась в школе с детьми Блумберга, и однажды, в августе или сентябре 1921 года, учитель Тенгстрём продемонстрировал Блумбергу необыкновенное сочинение, написанное тринадцатилетней Астрид Эриксон.

Редактор Блумберг не забыл ни сочинения, ни автора. Более года спустя, летом 1923-го, сдав экзамен в реальной школе, Астрид Эриксон поступила практиканткой в “Виммербю тиднинг”. Месячная зарплата в шестьдесят крон была тогда обычной в Швеции платой стажерам — за эти деньги они не только писали некрологи, небольшие заметки и рецензии, но и сидели на телефоне, вели журналы, вычитывали корректуру и бегали в город по поручениям.

Первый мужчина Астрид

Многообещающая, казалось бы, карьера журналиста резко закончилась в августе 1926 года, когда стало невозможно скрывать, что практикантка “Виммербю тиднинг” находится в положении. Отцом ребенка не были ни бывший одноклассник, ни молодой крестьянин, ни командировочный, о нет. Отцом был владелец и главный редактор “Виммербю тиднинг”, без малого пятидесятилетний Райнхольд Блумберг, женатый во второй раз после смерти в 1919 году первой жены, оставившей ему семерых детей.

Райнхольд Блумберг (1877–1947), владелец и редактор “Виммербю тиднинг” с 1913 по 1939 г. и отец первого ребенка Астрид Линдгрен. (Фотография: Частный архив)

И вот этот предприимчивый и влиятельный мужчина в 1925 году влюбился в семнадцатилетнюю практикантку и начал красиво за ней ухаживать. Астрид о таком до сих пор только в книжках читала. Девушка не отвергла поклонника и вступила с ним в любовную связь, которая по понятным причинам сохранялась в тайне и длилась более полугода, до беременности Астрид в марте 1926-го.

Сама она скорее была поражена таким необыкновенным интересом к ее “душе и телу”, как писал ей Райнхольд, нежели влюблена. Но было в этих отношениях нечто неизведанное, опасное и тем привлекательное, рассказывала Астрид Линдгрен в 1993 году: “Девушки такие дуры. Никто до тех пор в меня всерьез не влюблялся, он был первым. И мне это, конечно, казалось увлекательным”.

А еще это нарушало все табу. Не только из-за совершенной неопытности и наивности Астрид Эриксон в сексуальной области, но и потому, что Райнхольд Блумберг был женатым мужчиной в процессе развода. К тому же главный редактор “Виммербю тиднинг” и уважаемые арендаторы Эриксоны, родители Астрид, были не просто знакомы, но и неоднократно работали вместе.

“Ребенка я хотела, его отца — нет”

Точные обстоятельства романа Астрид с ее начальником, который на тот момент уже не проживал с женой Оливией Блумберг, неизвестны. Широкая общественность при жизни Астрид Линдгрен так и не узнала имени отца ребенка. Астрид хотела сохранить тайну как можно дольше. Прежде всего ради Лассе. “Я знала, чего хочу и чего не хочу. Ребенка я хотела, его отца — нет”.

Собственная, полная и точная интерпретация Астрид Линдгрен событий 1926 года никогда не публиковалась, но была основательно пересказана ее биографом Маргаретой Стрёмстедт в книге “Великая сказочница. Жизнь Астрид Линдгрен”, опубликованной в 1977 году к семидесятилетию писательницы. До этого на протяжении тридцати лет создавалось впечатление, будто девушка приехала в Стокгольм учиться, там через несколько лет встретила Стуре Линдгрена, за которого вышла замуж, после чего и родила двоих детей, Лассе и Карин.

Однако все было не так просто. Астрид была в гораздо большем замешательстве из-за отношений с Райнхольдом, чем признавала позже. Блумберг, со своей стороны, был все так же влюблен и в 1927 году оплатил их совместную поездку к малышу. Лишь в марте 1928-го Астрид окончательно определилась и отказалась от отношений с отцом Лассе, сообщив, что их пути отныне расходятся навсегда.

Сторгатан, 30, Виммербю. Здесь живет главный редактор Блумберг с семьей и находится редакция его газеты в 1920-е гг. За углом — типография, где каждую среду и субботу печатается газета. (Фотография: Региональный музей Восточного Готланда)

С самого начала отношений Райнхольд хотел безраздельно владеть Астрид, что ей категорически не нравилось. После ее переезда в Стокгольм в сентябре 1926 года он упрекал ее в том, что она пошла учиться на секретаря, не посоветовавшись с ним. Намеренно поверхностные письма Астрид разочаровывали требовательного романтика из Виммербю, составившего план их совместного будущего (ему мешал лишь затянувшийся развод) и не терпевшего помех: “Ты так мало о себе пишешь. Неужели не понятно, что я хочу знать о тебе много, много больше?”.

Как ты могла?

Что Астрид нашла в Райнхольде, кроме того, что он был ее первым мужчиной и отцом будущего ребенка, спрашивали себя не только ее мать Ханна, но и сама Линдгрен в старости. “Ни себе, ни Ханне я не могла ответить на вопрос „как ты могла?“. Но когда это юные, неопытные, наивные дурочки могли на него ответить? Как там в этом рассказе Сигурда о легкомысленной Лене? Я читала о ней в ранней юности. Совсем не красавица, уверял писатель, она „все же пользовалась спросом на рынке желания“. Я читала и думала с какой-то завистью: „Ах, быть бы хоть как она!“ Ну и мне это удалось. Правда, такого результата я не предвидела”.

За этой цитатой скрывалось не только осознание своих поступков и чувство вины, но и накопившаяся обида на более опытного мужчину, прекрасно понимавшего, какому риску он сам и особенно его юная возлюбленная подвергаются, не пользуясь контрацепцией. Позже она сердито выговаривала пожилому Райнхольду Блумбергу в письме от 22 февраля 1943 года: “Я не имела ни малейшего понятия о средствах контрацепции, а потому не могла понять меру чудовищной безответственности твоего отношения ко мне”.

Объяснение подобному невежеству следует искать в пуританизме, который в 1920-е годы все еще господствовал в государственной политике в отношении секса. Согласно законодательству, в Швеции запрещалась любая реклама или публичное упоминание средств контрацепции, которые любой мог купить при условии, что располагал информацией об их существовании. Вот почему лишь немногие шведки — особенно в провинции — понимали, как избежать нежелательной беременности.

Восемнадцатилетняя Астрид Эриксон осенью 1926 г. (Фотография: Частный архив / Saltkrå kan)

Астрид Линдгрен заплатила высокую цену за роман с Блумбергом. Она лишилась работы и перспективы в дальнейшем найти место в газете покрупнее, чем “Виммербю тиднинг”. А осенью 1926 года, когда беременность стало трудно скрывать, Астрид пришлось покинуть родной дом и город и отправиться в Стокгольм. Линдгрен описывала расставание с Виммербю как радостное бегство: “Быть объектом сплетен — все равно что сидеть в яме со змеями, и я решила покинуть эту яму как можно скорее. И что бы там кто ни думал, из дома меня, как в старые добрые времена, не прогнали. Отнюдь нет! Я сама себя выгнала”.

Где тайно родить незамужней женщине

Астрид поступила на курсы стенографии и машинописи и однажды случайно прочитала о некой столичной женщине-адвокате, помогающей незамужним беременным женщинам в сложных обстоятельствах. Астрид нашла Еву Анден и рассказала не только о собственном печальном положении, но и о тайной помолвке с Райнхольдом и о бракоразводном процессе, который все больше влиял на ситуацию с родами (жена Блумберга всеми силами старалась собрать доказательства неверности мужа и уже весьма преуспела в этом).

Адвокат посоветовала девушке уехать в Копенгаген и родить в Королевском госпитале — единственном в Скандинавии, где имена родителей ребенка можно было сохранить в тайне и откуда информация не поступала в Отдел регистрации населения или другие государственные органы. Ева Анден также порекомендовала Астрид оставить ребенка в датской столице у приемной матери, пока они с Райнхольдом не смогут забрать его в Швецию. Адвокат связалась с Марие Стевенс, толковой и заботливой женщиной, которая вместе с сыном-подростком Карлом помогала шведским матерям до и после родов.

Ева Анден (1886–1970) — первая в Швеции женщина-адвокат. В 1915 г. основала собственную адвокатскую фирму. (Фотография: Эрик Хольмен / ТТ)

Именно Карл отвез Астрид в Королевский госпиталь на такси, когда начались схватки. Три года спустя, 10 января 1930 года, тот же спокойный, надежный Карл отвез трехлетнего Лассе на поезде в Стокгольм, к “маме Лассе”, как они с фру Стевенс последовательно и ненавязчиво называли Астрид у себя дома.

После рождения Ларса

Мальчик увидел свет 4 декабря в десять часов утра, и через несколько дней после родов Астрид с маленьким Ларсом Блумбергом на руках вернулась к фру Стевенс и не расставалась с ним до 23 декабря. В канун Рождества 1926 года Астрид попрощалась со своим ребенком, тетей Стевенс и Карлом. Ее путь лежал домой, в Нэс, а затем на север, в Стокгольм.

Эта сцена хорошо запомнилась приемной матери. Никогда еще Марие Стевенс не встречала женщину, которая, родив в подобных обстоятельствах, так радовалась бы своему ребенку. Спустя многие годы, в 1950-м, когда мальчик вырос и у него самого уже родился сын, старая приемная мать из Копенгагена отправила Астрид письмо, где, между прочим, написала: “Вы полюбили своего малыша с первого мгновения”.

Вилла Стевнс в 5–6 км от центра Копенгагена. Там, на втором этаже, Лассе провел первые три года жизни. (Фотография: Частный архив)

В январе 1927 года Астрид продолжила заниматься в училище “Бар-лок”, где обучали машинописи, бухгалтерскому учету, счетоводству, стенографии и ведению деловой корреспонденции. На фотографиях тех лет Астрид Эриксон чаще всего грустна и несчастна. Пронизывающее счастье и эйфория, пришедшие после благополучных родов, сменились унынием, болью и сожалением.

У нее была комната в пансионе, стальная кровать, одежда и, как правило, хватало еды, чем она не в последнюю очередь была обязана посылкам из дома: примерно раз в полтора месяца приходила корзина, полная запасов из кладовой Ханны. За это старшая дочь тут же благодарила в письмах: “Какая роскошь — отрезать себе порядочный кусок хлеба, намазать первоклассным виммербюским маслом и положить сверху кусок маминого сыра, а затем все это съесть. Это наслаждение я испытываю каждое утро, пока в корзине еще что-то остается”.

Тоска, пессимизм и временами возникающие мысли о самоубийстве сильнее всего давали о себе знать, когда длинными воскресными днями Астрид оставалась в большом городе одна. Непрестанные размышления о Лассе с утра пораньше гнали ее на улицу, и все, что в другие дни вытеснялось и тонуло в многочисленных заботах, всплывало из подсознания.

А по будням разочарованная двадцатилетняя мать без ребенка становилась энергичной, общительной фрёкен Эриксон, которая умела ладить со всеми вокруг. Она печатала слепым методом, не глядя скользила пальцами по клавиатуре, хорошо стенографировала и не боялась переписки на английском и немецком. Все эти умения позже пригодились Астрид Линдгрен — писателю, редактору, а для родных и друзей —прилежному корреспонденту.

Работа в Стокгольме и поездки в Копенгаген к сыну

На первой работе, куда Астрид поступила в 1927 году, ей полагалось снимать трубку, произносить: “Отдел радио Шведского центра книжной торговли!” — слушать и извиняться. Ей приходилось принимать жалобы недовольных клиентов, не сумевших настроить свое новое радио — последний писк техники.

Во время собеседования начальник конторы ясно дал понять, что после бегства предыдущей сотрудницы ему больше не нужны девятнадцатилетние, но Астрид Эриксон сделала то, что всегда умела делать превосходно: продала себя. Включила обаяние, юмор, энергию и убедила работодателя в том, что на нее можно положиться, хотя ей всего девятнадцать.

“Мне платили 150 крон в месяц. С этого не разжиреешь. И в Копенгаген особенно не разъездишься, а больше всего я стремилась туда. Но иногда с помощью экономии, заемов и закладов удавалось наскрести денег на билет”.

Старый паспорт Астрид Эриксон с многочисленными синими и красными печатями свидетельствует о том, что мать Ларса Блумберга за три года проделала путь из Стокгольма в Копенгаген и обратно от двенадцати до пятнадцати раз. Часто она выезжала самым дешевым ночным поездом, уходившим в пятницу; билет в оба конца стоил 50 крон, и всю ночь приходилось сидеть. Утром она приезжала на Центральный вокзал Копенгагена, запрыгивала в трамвай и входила в калитку Виллы Стевнс еще до полудня. На почти непрерывное общение с Лассе оставались сутки: чтобы в понедельник утром выйти на работу в Стокгольме, Астрид приходилось уезжать из Копенгагена рано вечером в воскресенье.

Двадцать четыре или двадцать пять часов общения сначала каждый второй, а затем каждый третий-пятый месяц в течение трех лет — вроде бы немного, но в океане тоски эти единичные поездки были драгоценными каплями. В те годы Астрид не могла быть для Лассе настоящей матерью, но благодаря поездкам в Копенгаген, у мальчика складывался образ “мамы” — процесс, который тетя Стевенс и Карл старались стимулировать. По доброте своей они подробно описывали состояние здоровья Лассе, его речевое и моторное развитие, ежедневные активные игры.

Внук и правнук Астрид Линдгрен рассказали шокирующие подробности о жизни писательницы

Астрид Линдгрен — одна из самых популярных детских писательниц в мире

27.12.2016 в 15:24, просмотров: 18439

Тысячи ее поклонников выросли на изречениях Карлсона «Пустяки, дело житейское» и «Спокойствие, только спокойствие», на книгах о приключениях «самой сильной девочки в мире» Пеппи Длинныйчулок. Но в жизни Астрид Линдгрен, умершей в 2002 году в глубоко преклонном возрасте, было много тайн. Внук и правнук шведской писательницы рассказали «МК» в Питере», почему Астрид Линдгрен отдала своего первенца в приемную семью и скрывала это почти всю жизнь.

«Бабушка наряжалась ведьмой»

На минувших выходных в Петербурге прошли гастроли парка «Мир Астрид Линдгрен». Торгово-развлекательный центр «Охта-молл» на два дня превратился в страну сказок, где в домике на крыше живет Карлсон, а по «улицам» ходят Пеппи и Эмиль из Лёнеберги. Пока дети развлекались с любимыми героями, взрослые имели возможность познакомиться с Олафом Нюманом и Йоханом Палмбергом. 45-летний Олаф — внук Астрид Линдгрен, сын ее младшей дочери Карин (кстати, Пеппи Длинныйчулок придумала именно она), 26-летний Йохан — правнук. Они рассказали о своей знаменитой бабушке, с которой провели все свое детство.

— Когда вы родились, Астрид Линдгрен была на пике своей славы, писала книги, ездила в командировки, наверное, ей было не до вас?

Олаф: — Когда я был маленьким, то не воспринимал Астрид как знаменитость, она просто была моей любимой бабушкой. У нее был летний домик на одном из островов недалеко от Стокгольма, куда она каждое лето забирала нас — своих семерых внуков. По утрам мы не имели права ее беспокоить, потому что в это время она всегда писала книги. Но после полудня бабушка сама звала нас к себе, угощала сухариками с маслом и джемом (их дают своим внукам многие шведские бабушки), мы вместе играли в карты.

Йохан: — В отличие от многих взрослых, Астрид всегда было интересно, чем мы живем. Она спрашивала, почему мы грустим и с полной серьезностью слушала мои жалобы о том, что кто-то отобрал у меня игрушку. А ведь ей было уже за 90, она плохо видела.

— Бывало, что она сердилась на вас?

Олаф: — Я ни разу не видел, чтобы Астрид вышла из себя, она почти никогда не кричала на детей. Если мы вели себя плохо — например, дрались, дергали друг друга за волосы, — то она, глядя на наше поведение, становилась грустной. Могла сделать строгое замечание, но даже несмотря на это, мы видели, что она все равно нас любит. А пошалить она и сама обожала — помню, как-то на мой день рождения (мне было лет 6) я пригласил друзей домой, в комнате мы поставили палатку, а бабушка пришла в костюме ведьмы. Она пугала нас и гоняла по всей квартире метлой. Это было очень здорово!

— Вы сами-то любили в детстве читать про Пеппи и Карлсона?

Олаф: — Конечно! У каждого из внуков были все ее книги, а на праздники она дарила нам новые — с собственными пожеланиями на форзаце. Я больше всего любил Карлсона, его фразочки про «Спокойствие, только спокойствие» и «Пустяки, дело житейское», я до сих пор проговариваю их про себя, когда сталкиваюсь с проблемами в своей взрослой жизни. Кстати, что меня поразило здесь, в России: у вас с советских времен Карлсон — герой номер один. А в остальном мире самый любимый персонаж все-таки Пеппи.

Йохан: — А я каждый вечер перед сном слушал сказки прабабушки, записанные на кассетах, начитанные ею самой. А сейчас я читаю книги Астрид Линдгрен по долгу службы: мне присылают сценарии пьес и фильмов по мотивам бабушкиных произведений, я сравниваю их с оригинальным текстом, чтобы не допустить каких-то неточностей. Астрид при жизни относилась к тому, как «используют» ее персонажей, очень серьезно. Например, не утверждала сценарий, если люди добавляли туда шутки для взрослых, которые дети не поймут. Что-нибудь пошлое или какие-то политические ремарки. Такие вещи бабушка жестко пресекала.

— Каково это — быть внуком самой известной детской писательницы?

Олаф: — Я старался никому не говорить, кто моя бабушка. Но всегда находился какой-нибудь одноклассник, который «подставлял» меня перед новым учителем и кричал: «А вот он — внук Астрид Линдгрен». Когда ты внук национальной шведской героини, которую считают чуть ли не святой, к тебе предъявляют завышенные ожидания и иногда проявляют слишком много внимания. Я, конечно, гордился своей бабушкой, но, например, за границей всегда молчал о том, чей я внук.

«Ребенка хотела, а его отца — нет»

— Но на самом деле ее жизнь была далека от «святости»: дочь фермера из маленького Виммербю «опозорила» свою семью и родила в 17 лет. Астрид не любила вспоминать об этом факте своей биографии?

Йохан: — Да, для той маленькой деревни, откуда родом семья Астрид, это был грандиозный скандал — она была практиканткой в местной газете и стала любовницей ее босса — 50-летнего женатого мужчины. Когда 17-летняя девушка забеременела, ей пришлось хранить имя отца ребенка втайне, потому что он как раз пытался развестись с женой. Когда беременность уже нельзя было скрыть, Астрид уехала в Стокгольм, а оттуда в Копенгаген, где она нашла единственную клинику, позволявшую родить ребенка «анонимно», не сообщая имен матери и отца. Когда родился ее сын Ларс, Астрид пришлось оставить его приемной семье Стевенс, жившей в Дании, а самой вернуться в Стокгольм и искать работу. Этот факт своей биографии Астрид Линдгрен скрывала большую часть жизни, признавшись в этом журналистам только в преклонном возрасте.

— Она не хотела этого ребенка?

Йохан: — Позже она писала: «Ребенка я хотела, а его отца — нет». Отец Ларса желал жениться на Астрид, но ей самой это было не по душе. Она не бросила своего сына, оставив его на попечение других людей. В течение трех первых лет жизни Лассе она урезала себя во всем, лишь бы наскрести на билет из Стокгольма до Копенгагена и навестить сына, приезжала к нему на выходные, на праздники, вела переписку с его приемной семьей. В Стокгольме она работала стенографисткой, снимала маленькую комнатку на пару со знакомой девушкой, жила впроголодь, спасаясь корзинками с едой, которые ей присылали родители раз в месяц из деревни. Когда Лассе исполнилось три года, она забрала его к себе, тем более что тогда уже познакомилась с Стуре Линдгреном, заведующим канцелярией в Королевском автоклубе. Они решили пожениться, со временем Стуре усыновил Лассе. Но сын Астрид (он умер в 1974 году. — Ред.) всю жизнь поддерживал связь со своей «первой» датской мамой.

Силач Адольф и Геринг в роли Карлсона?

— Говорят, второй ребенок Астрид — дочь Карин — и была прототипом Пеппи Длинныйчулок?

Йохан: — Пеппи появилась в 1941 году. Однажды Карин серьезно болела и требовала от матери, чтобы та рассказывала ей истории. И сама попросила сказку про Пеппи Длинныйчулок. Придуманные для дочки истории про смелую рыжую девчонку Астрид записала и потом отдала в издательство. Кстати, книга была написана во время Второй мировой войны, поэтому неудивительно, что там есть такой персонаж, как силач Адольф, выступающий в цирке, которого Пеппи побеждает в схватке.

— В прошлом году в Интернете появилась шокирующая информация о том, что прототипом знаменитого Карлсона был. Герман Геринг! Якобы ближайший соратник Гитлера в 20-е годы не раз приезжал в Стокгольм и водил дружбу с Астрид. А кроме того, он любил самолеты (отсюда — пропеллер) и часто употреблял любимые нами выражения «мужчина в самом расцвете сил».

Олаф: — Кто?! Геринг?? Нет, я могу гарантировать, что это не так. Астрид ненавидела и презирала нацистов, а с Герингом она никогда не была знакома. Повесть «Малыш и Карлсон» написала лишь в 1955-м. В годы войны она вела своего рода «военный дневник», в котором описывала, что происходит в мире. Война не коснулась ее лично, ведь Швеция сохраняла нейтралитет, но она очень боялась, что нацисты могут прийти к власти и у нас.

— В этом же дневнике есть такая фраза, датированная 18 июня 1940 года: «По мне, так лучше до конца жизни говорить «хайль Гитлер», чем быть под русскими. Ничего страшнее себе и представить нельзя».

Йохан: — Астрид очень переживала за соседей-финнов, которые воевали с СССР в 1939 году. Швеция была в тяжелом положении — нацисты оккупировали Норвегию и Данию, СССР занял часть Финляндии. Видимо, тогда прабабушка опасалась коммунистов больше, чем нацистов. Нельзя и забывать многовековую историю русско-шведских войн.

Олаф: — Уже после войны отношение к русским у бабушки поменялось — она даже приезжала в СССР с визитом в 80-е годы, тем более что у вас ее книги пользовались огромной популярностью. Из-за железного занавеса мы многого не знали — например, ни бабушка, ни мы никогда не видели советский мультфильм про Карлсона, так любимый русскими. Бабушке писали письма дети со всего мира — в день ей приходили десятки посланий. И в старости, уже плохо видя, она старалась отвечать на все — для этого даже пришлось нанимать помощницу. Бабушка всегда была на стороне ребенка — не важно, какой он национальности.

Источники:

http://kulturologia.ru/blogs/290618/39514/
http://www.7ya.ru/article/Pervyj-muzhchina-i-pervyj-rebenok-Astrid-Lindgren/
http://spb.mk.ru/articles/2016/12/27/vnuk-i-pravnuk-astrid-lindgren-rasskazali-shokiruyushhie-podrobnosti-o-zhizni-pisatelnicy.html