Как взор его был быстр и нежен. «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…

Как взор его был быстр и нежен. «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…

Онлайн чтение книги Евгений Онегин
Глава первая

И жить торопится, и чувствовать спешит.

«Мой дядя самых честных правил,

Когда не в шутку занемог,

Он уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог.

Его пример другим наука;

Но, боже мой, какая скука

С больным сидеть и день и ночь,

Не отходя ни шагу прочь!

Какое низкое коварство

Ему подушки поправлять,

Печально подносить лекарство,

Вздыхать и думать про себя:

Когда же черт возьмет тебя!»

Так думал молодой повеса,

Летя в пыли на почтовых,

Всевышней волею Зевеса

Наследник всех своих родных. —

Друзья Людмилы и Руслана!

С героем моего романа

Без предисловий, сей же час

Позвольте познакомить вас:

Онегин, добрый мой приятель,

Родился на брегах Невы,

Где, может быть, родились вы

Или блистали, мой читатель;

Там некогда гулял и я:

Но вреден север для меня [3] Писано в Бесарабии. .

Долгами жил его отец,

Давал три бала ежегодно

И промотался наконец.

Судьба Евгения хранила:

Сперва Madame за ним ходила,

Потом Monsieur ее сменил;

Ребенок был резов, но мил.

Monsieur l’Abbe€, француз убогой,

Чтоб не измучилось дитя,

Учил его всему шутя,

Не докучал моралью строгой,

Слегка за шалости бранил

И в Летний сад гулять водил.

Когда же юности мятежной

Пришла Евгению пора,

Пора надежд и грусти нежной,

Monsieur прогнали со двора.

Вот мой Онегин на свободе;

Острижен по последней моде;

Как dandy [4] Dandy, франт. лондонский одет —

И наконец увидел свет.

Он по-французски совершенно

Мог изъясняться и писал;

Легко мазурку танцевал

И кланялся непринужденно;

Чего ж вам больше? Свет решил,

Что он умен и очень мил.

Мы все учились понемногу

Чему-нибудь и как-нибудь,

Так воспитаньем, слава богу,

У нас немудрено блеснуть.

Онегин был, по мненью многих

(Судей решительных и строгих),

Ученый малый, но педант [5] Педант – здесь: «человек, выставляющий напоказ свои знания, свою ученость, с апломбом, судящий обо всем». (Словарь языка А. С. Пушкина.) .

Имел он счастливый талант

Без принужденья в разговоре

Коснуться до всего слегка,

С ученым видом знатока

Хранить молчанье в важном споре

И возбуждать улыбку дам

Огнем нежданных эпиграмм.

Латынь из моды вышла ныне:

Так, если правду вам сказать,

Он знал довольно по-латыни,

Чтоб эпиграфы разбирать,

Потолковать об Ювенале,

В конце письма поставить vale [6] Vale – будь здоров ( лат. ). ,

Да помнил, хоть не без греха,

Из Энеиды два стиха.

Он рыться не имел охоты

В хронологической пыли

Но дней минувших анекдоты,

От Ромула до наших дней,

Хранил он в памяти своей.

Высокой страсти не имея

Для звуков жизни не щадить,

Не мог он ямба от хорея,

Как мы ни бились, отличить.

Бранил Гомера, Феокрита;

Зато читал Адама Смита

И был глубокий эконом,

То есть умел судить о том,

Как государство богатеет,

И чем живет, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.

Отец понять его не мог

И земли отдавал в залог.

Всего, что знал еще Евгений,

Пересказать мне недосуг;

Но в чем он истинный был гений,

Что знал он тверже всех наук,

Что было для него измлада

И труд, и мука, и отрада,

Что занимало целый день

Его тоскующую лень, —

Была наука страсти нежной,

Которую воспел Назон,

За что страдальцем кончил он

Свой век блестящий и мятежный

В Молдавии, в глуши степей,

Вдали Италии своей.

Как рано мог он лицемерить,

Таить надежду, ревновать,

Разуверять, заставить верить,

Казаться мрачным, изнывать,

Являться гордым и послушным,

Внимательным иль равнодушным!

Как томно был он молчалив,

Как пламенно красноречив,

В сердечных письмах как небрежен!

Одним дыша, одно любя,

Как он умел забыть себя!

Как взор его был быстр и нежен,

Стыдлив и дерзок, а порой

Блистал послушною слезой!

Как он умел казаться новым,

Шутя невинность изумлять,

Пугать отчаяньем готовым,

Приятной лестью забавлять,

Ловить минуту умиленья,

Невинных лет предубежденья

Умом и страстью побеждать,

Невольной ласки ожидать,

Молить и требовать признанья,

Подслушать сердца первый звук,

Преследовать любовь и вдруг

Добиться тайного свиданья…

И после ей наедине

Давать уроки в тишине!

Как рано мог уж он тревожить

Сердца кокеток записных!

Когда ж хотелось уничтожить

Ему соперников своих,

Как он язвительно злословил!

Какие сети им готовил!

Но вы, блаженные мужья,

С ним оставались вы друзья:

Его ласкал супруг лукавый,

Фобласа давний ученик,

И недоверчивый старик,

И рогоносец величавый,

Всегда довольный сам собой,

Своим обедом и женой.

Бывало, он еще в постеле:

К нему записочки несут.

Что? Приглашенья? В самом деле,

Три дома на вечер зовут:

Там будет бал, там детский праздник.

Куда ж поскачет мой проказник?

С кого начнет он? Всё равно:

Везде поспеть немудрено.

Покамест в утреннем уборе,

Надев широкий боливар [7] Шляпа а la Bolivar. ,

Онегин едет на бульвар,

И там гуляет на просторе,

Пока недремлющий брегет

Не прозвонит ему обед.

Уж темно: в санки он садится.

«Пади, пади!» – раздался крик;

Морозной пылью серебрится

Его бобровый воротник.

К Talon [8] Известный ресторатор. помчался: он уверен,

Что там уж ждет его Каверин.

Вошел: и пробка в потолок,

Вина кометы брызнул ток;

Пред ним roast-beef [9] Roast-beef (ростбиф) – мясное блюдо английской кухни. окровавленный

И трюфли, роскошь юных лет,

Французской кухни лучший цвет,

И Страсбурга пирог нетленный

Меж сыром лимбургским живым

И ананасом золотым.

Еще бокалов жажда просит

Читать еще:  Модульные картины на холсте своими руками. Модульные картины своими руками из фотообоев

Залить горячий жир котлет,

Но звон брегета им доносит,

Что новый начался балет.

Театра злой законодатель,

Почетный гражданин кулис,

Онегин полетел к театру,

Где каждый, вольностью дыша,

Готов охлопать entrechat [10] entrechat (антраша) – фигура в балете ( фр.). ,

Обшикать Федру, Клеопатру,

Моину вызвать (для того,

Чтоб только слышали его).

Волшебный край! там в стары годы,

Сатиры смелый властелин,

Блистал Фонвизин, друг свободы,

И переимчивый Княжнин;

Там Озеров невольны дани

Народных слез, рукоплесканий

С младой Семеновой делил;

Там наш Катенин воскресил

Корнеля гений величавый;

Там вывел колкий Шаховской

Своих комедий шумный рой,

Там и Дидло [11] Черта охлажденного чувства, достойная Чальд-Гарольда. Балеты г. Дидло исполнены живости воображения и прелести необыкновенной. Один из наших романтических писателей находил в них гораздо более поэзии, нежели во всей французской литературе. венчался славой,

Там, там под сению кулис

Младые дни мои неслись.

Мои богини! что вы? где вы?

Внемлите мой печальный глас:

Всё те же ль вы? другие ль девы,

Сменив, не заменили вас?

Услышу ль вновь я ваши хоры?

Узрю ли русской Терпсихоры

Душой исполненный полет?

Иль взор унылый не найдет

Знакомых лиц на сцене скучной,

И, устремив на чуждый свет

Веселья зритель равнодушный,

Безмолвно буду я зевать

И о былом воспоминать?

Театр уж полон; ложи блещут;

Партер и кресла, всё кипит;

В райке нетерпеливо плещут,

И, взвившись, занавес шумит.

Смычку волшебному послушна,

Толпою нимф окружена,

Стоит Истомина; она,

Одной ногой касаясь пола,

Другою медленно кружит,

И вдруг прыжок, и вдруг летит,

Летит, как пух от уст Эола;

То стан совьет, то разовьет,

И быстрой ножкой ножку бьет.

Всё хлопает. Онегин входит,

Идет меж кресел по ногам,

Двойной лорнет скосясь наводит

На ложи незнакомых дам;

Все ярусы окинул взором,

Всё видел: лицами, убором

Ужасно недоволен он;

С мужчинами со всех сторон

Раскланялся, потом на сцену

В большом рассеянье взглянул,

Отворотился – и зевнул,

И молвил: «Всех пора на смену;

Балеты долго я терпел,

Но и Дидло5) мне надоел».

Еще амуры, черти, змеи

На сцене скачут и шумят;

Еще усталые лакеи

На шубах у подъезда спят;

Еще не перестали топать,

Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;

Еще снаружи и внутри

Везде блистают фонари;

Еще, прозябнув, бьются кони,

Наскуча упряжью своей,

И кучера, вокруг огней,

Бранят господ и бьют в ладони:

А уж Онегин вышел вон;

Домой одеться едет он.

Изображу ль в картине верной

Где мод воспитанник примерный

Одет, раздет и вновь одет?

Всё, чем для прихоти обильной

Торгует Лондон щепетильный

И по Балтическим волнам

За лес и сало возит нам,

Всё, что в Париже вкус голодный,

Полезный промысел избрав,

Изобретает для забав,

Для роскоши, для неги модной, —

Всё украшало кабинет

Философа в осьмнадцать лет.

Янтарь на трубках Цареграда,

Фарфор и бронза на столе,

И, чувств изнеженных отрада,

Духи в граненом хрустале;

Гребенки, пилочки стальные,

Прямые ножницы, кривые,

И щетки тридцати родов

И для ногтей, и для зубов.

Руссо (замечу мимоходом)

Не мог понять, как важный Грим

Смел чистить ногти перед ним,

Красноречивым сумасбродом [12]

Tout le monde sut qu’il mettait du blanc; et moi, qui n’en croyais rien, je commenзai de le croire, non seulement par l’embellissement de son teint et pour avoir trouve€ des tasses de blanc sur sa toilette, mais sur ce qu’entrant un matin dans sa chambre, je le trouvai brossant ses ongles avec une petite vergette faite exprиs, ouvrage qu’il continua fiиrement devant moi. Je jugeai qu’un homme qui passe deux heures tous les matins а brosser ses ongles, peut bien passer quelques instants а remplir de blanc les creux de sa peau.

Все знали, что он употребляет белила; и я, совершенно этому не веривший, начал догадываться о том не только по улучшению цвета его лица или потому, что находил баночки из-под белил на его туалете, но потому, что, зайдя однажды утром к нему в комнату, я застал его за чисткой ногтей при помощи специальной щеточки; это занятие он гордо продолжал в моем присутствии. Я решил, что человек, который каждое утро проводит два часа за чисткой ногтей, может потратить несколько минут, чтобы замазать белилами недостатки кожи.

Кто автор “Матерного Онегина”? Барков? Пушкин? Или.

“Мой дядя, самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Кобыле так с утра заправил,
Что дворник вытащить не смог”.

Этими хулиганскими строками начинается “Матерный Онегин” – вариация “Евгения Онегина” о любви, сексе, подлости, справедливости. Стихотворения этого в Интернете навалом, а нам Яндекс.Дзен запрещает его дальше цитировать.

Принято называть этот опус “Онегиным Баркова”. Дескать известный русский поэт Иван Барков, автор многих “срамных стихов”, не гнушался пересказывать матерными словами классиков. И “наше все” тоже поимел – в стихотворном. разумеется, смысле.

Кто таков непристойный Барков?

Иван Семенович Барков, дворянский сын, русский поэт и переводчик, закончил семинарию, затем состоял при Российской Академии наук последовательно: студентом, наборщиком, переписчиком, переводчиком. Барков переводил преимущественно античных авторов. Растратил свой талант неумеренным пьянством.

Громкую всероссийскую славу он приобрел своими, по выражению митрополита Евгения Болохвитинова, “срамными” непечатными произведениями. Эти стихотворения расходятся по всей России в списках около двух столетий. Слава их так велика, что родился особый термин для произведений такого рода- “барковщина”.

Пушкин замечал, что Барков первый из русских поэтов отбросил архаический стиль и стал писать живым народным языком. Подавляющее большинство из того, что им написано в нецензурном роде, состоит из самого грубого кабацкого сквернословия, где вся соль заключается в том, что всякая вещь называется своим именем.

Читать еще:  Георг фридрих гендель краткая биография. Георг Фридрих Гендель:биография, интересные факты, творчество

Барков с первых слов выпаливает весь немногочисленный арсенал неприличных выражений и, конечно, дальше ему остается только повторяться.

Однако мог ли он написать “Евгения Онегина” в матерном изложении?

Увы, не мог. Даже в Википедию не надо лезть, чтобы это понять. Вот, к примеру, это четверостишие

А в этот столь печальный час
Летит в карете, весь трясясь,
Ртом жадным к горлышку приник,
Наследник всех его сберкниг

Сберкнижки изобретение, конечно, ХIХ века, но такое обиходное название получили уже при Советской власти.

Однако если все-таки запустить руку под подол Википедии, то сходу натыкаемся на прочный аргумент: даты рождения и смерти 1732—1768. Когда Барков, истощенный сквернословием, покинул сей мир, до рождения Александра Сергеевича Пушкина оставался еще 31 год.

” А шутку не могу придумать я другую, Как только отослать Толстого к . “

Да стоит ли задумываться, кто мог написать матерную пародию на “Евгения Онегина” так же искусно, как Пушкин? Сам Александр Сергеевич был тем еще матерщинником, одна его “Сказка о царе Никите и сорока его дочерях” – шедевр.

Может быть, сам на себя он такую пародию и написал?

Он мог. О, как он мог! И не только в альбом написать, как в вышеприведенной цитате. Но и публично припечатать журнал за неудачные иллюстрации А. К. Нотбека к «Евгению Онегину», помещенные в «Невском альманахе на 1829 год»:

Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись жо*ой о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосьё Онегиным стоит.
Не удостоивая взглядом
Твердыню власти роковой,
Он к крепости стал гордо задом:
Не плюй в колодец, милый мой.

Увы, но предположение, что сам Пушкин себя же матерно и спародировал, опровергается следующим отрывком из того же “Матерного Онегина”:

Онегин к ним походкой чинной, Целует ручку ей легко. – Здорово Вова, друг старинный, Жомен плэй, бокал Клико. Бутылочку Клико сначала, Потом “Зубровку”, Хванчкару, И через час уже качало Друзей как липки на ветру.

Были ли в эпоху Евгения Онегина эти напитки?

Зубровка – была. Она производилась на территории Речи Посполитой с начала XVI века, и к XVIII столетию стала одним из любимейших напитков знати (шляхты) и крестьян.

А вот вино Кипиани, созданное Леваном и Дмитрием Кипиани, выпускается под маркой «Хванчкара» с 1932 года. Кстати, его принято считать любимым напитком Иосифа Сталина.

Если не Пушкин, то кто?

Вот те раз: Александр Григорьевич Архангельский (4 (16) ноября 1889, Ейск — 12 октября 1938) — советский пародист.

Обладал исключительным литературным талантом имитировать стили поэтов и писателей, который использовал в своих пародиях. Часто сопровождал эпиграммами или пародиями карикатуры Кукрыниксов, став «четвёртым в тройке».

Вот те два: Михаил (Герш) Яковлевич Пустынин (наст. фам. Розенблат; 2 декабря 1884, Одесса — 25 января 1966, Москва).

Начал печататься в газетах и журналах еще в 1905 году, затем был в числе организаторов журнала “Крокодил” и много лет в нем сотрудничал.

Пародийный роман в стихах “Евгений Онегин в Москве” создавался соавторами летом – осенью 1932 года и тогда же отдельными главами печатался в газете “Вечерняя Москва”. С 18 июня по 12 сентября было опубликовано тринадцать глав: о столичном транспорте (“В непроходимые ряды сомкнулись нервные зады. “), о старом и новом быте, о летнем отдыхе, о кино, эстраде, радиорепертуаре.

Было и ненапечатанное, дошедшее до нас в виде того самого “матерного Онегина”. Справедливости ради надо сказать, что народные поэты по-своему дополнили произведение: в Интернете есть разные версии, с отличиями пусть и незначительными, но характерными для той среды, откуда вышли “сказители-исказители”.

Таковы неожиданные итоги раскрытия подлинной тайны происхождения “Матерного Онегина”.

Или не подлинного?

А не все ли равно?

Как метко написал Пушкин по этому поводу в “Сказке о царе Никите. “:

Многие меня поносят И теперь, пожалуй, спросят: Глупо так зачем шучу? Что за дело им? Хочу.

Александр Пушкин – Евгений Онегин

Александр Пушкин – Евгений Онегин краткое содержание

Евгений Онегин читать онлайн бесплатно

Роман в стихах «Евгений Онегин» стал центральным событием в литературной жизни пушкинской поры. И с тех пор шедевр А.С. Пушкина не утратил своей популярности, по-прежнему любим и почитаем миллионами читателей.

Иллюстрации Лидии Тимошенко и Дмитрия Белюкина.

1823-1830 ru Ego http://ego2666.narod.ru ego1978mail.ru FictionBook Editor 2.4 MMVIII 2CD7164B-97B7-4C9A-AB3D-5F6142E80CDA 1.2

v.1.0 — создание fb2-документа — © Ego, сентябрь 2008 г.

v.1.1 — …иллюстрации — © jurgennt, июль 2010 г.

v.1.2 — реставрация и добавление иллюстраций — © flanker2004, ноябрь 2013 г.

Евгений Онегин Астрель, АСТ Москва 2004 5-17-023219-5, 5-271-08565-1 Лидия Яковлевна Тимошенко (Государственное Издательство Детской Литературы Министерства Просвещения РСФСР. Москва, 1958 г. Scan – Margie.) Иллюстрации к роману А.С.Пушкина «Евгений Онегин» (Картон, масло) 1950–1955 • «И даль свободного романа Я сквозь магический кристалл Еще неясно различал». 45 × 35. Псковский историко-худ. музей • Пушкин и Онегин на набережной Невы. 29 × 44 • «Так думал молодой повеса, Летя в пыли на почтовых». 29 × 44. ГТГ • «Он три часа по крайней мере Пред зеркалами проводил». 45 × 35. ПсИХМ • «А Петербург неугомонный. ». 29 × 45. ПсИХМ • «Он охладительное слово В устах старался удержать». 45 × 36. ГТГ • «И поскакали други». 28 × 44. ГТГ • «Татьяна в тишине лесов Одна с опасной книгой бродит». 42 × 32. ГТГ • «Облокотясь Татьяна пишет». 42 × 33. ПсИХМ • «В саду служанки, на грядах, Сбирали ягоды в кустах». 29 × 44. ГТГ «Едва жива, без возражений. ». 45 × 35. ПсИХМ • «Они в саду, рука с рукой Гуляют утренней порой». 45 × 35. ПсИХМ • «Но я плоды своих мечтаний И гармонических затей Читаю только старой няне». 29 × 45. ПсИХМ • «Зима! Крестьянин торжествуя На дровнях обновляет путь». 29 × 45. ПсИХМ • «Уж небо осенью дышало. ». 29 × 45 • «Татьяна любопытным взором На воск потопленный гладит». 29 × 44. ГТГ • «В негодовании ревнивом Поэт конца мазурки ждет». 45 × 35. ПсИХМ • «Рукою стиснув пистолет, Глядит на Ленского Евгений». 45 × 35. ГТГ • Гонимы вешними лучами. ». 29 × 45. ПсИХМ • «Уж не пародия ли он?» 45 × 35. ГТГ • «Вставая с первыми лучами Теперь она в поля спешит». 29 × 44. ГТГ • «В те дни, когда в садах Лицея Я безмятежно расцветал. ». 29 × 45. ПсИХМ • «Ужель та самая Татьяна?». 45 × 35. ПсИХМ • «В тоске безумных сожалений К ее ногам припал Евгений». 45 × 35. ГТГ

Читать еще:  Метопы и ионический фриз парфенона. Архитектурное и художественное оформление парфенона древней греции

Александр Сергеевич Пушкин

Pétri de vanité il avait encore plus de cette espèce d’orgueil qui fait avouer avec la même indifférence les bonnes comme les mauvaises actions, suite d’un sentiment de supériorité, peut-être imaginaire.

Tiré d’une lettre particulière[1]

He мысля гордый свет забавить,
Вниманье дружбы возлюбя,
Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя,
Достойнее души прекрасной,
Святой исполненной мечты,
Поэзии живой и ясной,
Высоких дум и простоты;
Но так и быть — рукой пристрастной
Прими собранье пестрых глав,
Полусмешных, полупечальных,
Простонародных, идеальных,
Небрежный плод моих забав,
Бессонниц, легких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.

И жить торопится, и чувствовать спешит.

«Мой дядя самых честных правил,[4]
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука;
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя!»

Так думал молодой повеса,
Летя в пыли на почтовых,
Всевышней волею Зевеса
Наследник всех своих родных. —
Друзья Людмилы и Руслана!
С героем моего романа
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас:
Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня[5].

Служив отлично-благородно,
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И промотался наконец.
Судьба Евгения хранила:
Сперва Madame[6] за ним ходила,
Потом Monsieur ее сменил;
Ребенок был резов, но мил.
Monsieur l’Abbé[7], француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.

Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur прогнали со двора.
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде;
Как dandy[8] лондонский одет —
И наконец увидел свет.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно;
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что он умен и очень мил.

Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был, по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Ученый малый, но педант[9].
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.

Латынь из моды вышла ныне:
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно по-латыни,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце письма поставить vale[10],
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха.
Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли
Бытописания земли;
Но дней минувших анекдоты,
От Ромула до наших дней,
Хранил он в памяти своей.

Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.

Всего, что знал еще Евгений,
Пересказать мне недосуг;
Но в чем он истинный был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него измлада
И труд, и мука, и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, —
Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.

Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
Казаться мрачным, изнывать,
Являться гордым и послушным,
Внимательным иль равнодушным!
Как томно был он молчалив,
Как пламенно красноречив,
В сердечных письмах как небрежен!
Одним дыша, одно любя,
Как он умел забыть себя!
Как взор его был быстр и нежен,
Стыдлив и дерзок, а порой
Блистал послушною слезой!

Источники:

http://librebook.me/evgenii_onegin/vol1/2
http://zen.yandex.ru/media/id/5cab82da84805b00aef6cbb6/5cd9985adc10c300b339bf8c
http://nice-books.ru/books/poehziya-dramaturgiya/poehziya/255970-aleksandr-pushkin-evgenii-onegin.html

0 0 голоса
Рейтинг статьи
Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии