Группа гарбич. Стиль Ширли Мэнсон: как изменилась вокалистка Garbage за последние двадцать лет? О России, Шотландии и путешествиях
Культура
Музыка
«Нельзя наказывать простых людей за то, что делают власти»
Ширли Мэнсон из группы Garbage рассказала «Газете.Ru» о своем концерте в Москве
17 и 18 ноября в московском клубе YotaSpace выступит группа Garbage. Вокалистка коллектива Ширли Мэнсон рассказала «Газете.Ru» о ностальгии по 90-м, плюсах взросления, сходстве России и Шотландии и отношении к Дональду Трампу.
— Вы недавно проехались с туром в честь юбилея дебютного альбома, наверняка вспоминали 90-е. Скучаете по тем временам?
— Ой, нет! Я никогда не хочу идти назад. Я очень ценю опыт, который остался у меня. Но он остался позади. Мне интересно получить новые впечатления, ввязаться в новые приключения, пережить новые эмоции. Я очень люблю 90-е. Было невероятно весело! Но все-таки я стараюсь сфокусироваться на сегодняшнем дне.
— А все эти премии MTV, награды за платиновые альбомы — вы что-нибудь из этого храните у себя дома?
— Часть из них лежит в Шотландии, что-то я привезла в Лос-Анджелес, а какая-то часть – в Висконсине. Но я вот даже точно не вспомню, где они все лежат!
— В какой момент вы поняли, что Garbage — это надолго? Или все еще нервничаете на сцене?
— Нет, я больше не нервничаю на сцене. Я сыграла достаточно концертов, чтобы понимать, что я все делаю правильно. Как только ступаю на сцену, то стараюсь сосредоточиться на том, чтобы петь лучше, играть лучше. И на том, как чувствует себя публика.
Люди, возможно, впервые заплатили деньги, чтобы прийти и увидеть нас.
Они выбрали нас среди миллиона других групп в мире. Это довольно лестно! И это такая привилегия, за которую хотелось бы отплатить всем самым лучшим, что у нас есть.
— То есть на возраст вы не жалуетесь?
— Возраст помогает во всем. Я серьезно! На самом деле это парадокс — женщины настолько сильно боятся возраста. И я тоже такой была!
Но фокус в том, что с годами ты становишься все более и более всемогущей, законченной.
Ты все более уверена в своих действиях. Вдобавок, чем старше, тем ты счастливее. Ты учишься быть счастливой! Когда я была молодой, я была настолько несчастной, неуверенной в себе. Мне казалось, что я уродина. Я не любила себя. А сейчас большую часть дней я просто наслаждаюсь жизнью. Я счастлива, что жива! (Смеется.)
— А как это отразилось на лирике? О чем хочется сказать миру сейчас?
— В 90-х, когда я стала петь в группе, я просто хотела быть услышанной. Я была девушкой с хорошим голосом. И мне нужно было, чтобы на меня обратили внимание. А сейчас, когда мне 50, я не могу попусту тратить время. Я хочу откровенно говорить о проблемах в мире. О той борьбе, которая происходит в разных частях света и внутри самого человека. У меня есть возможность донести свои мысли до тысяч людей, не у всех есть такая роскошь.
После того как умерла моя мама, а моя сестра родила детей, я стала настоящим борцом с человеческими страхами.
Я хочу пролить свет на некоторые темные стороны жизни. Хочу, чтобы наши фанаты не боялись идти своей дорогой, преследовали большие цели, а не прятались и пятились.
— У вас был довольно длительный перерыв в карьере. А сейчас группа снова пишет новые альбомы и гастролирует. Не жалко потерянного времени?
— Нет, я думаю, это было необходимо. По разным причинам. Музыкальная индустрия начала глобально меняться. Мы настолько зависели от своего лейбла, что вообще не понимали, что происходит. А когда не понимаешь правил игры, в которую ты играешь, как ты можешь выиграть?
Мы уже не осознавали, чего мы хотим от нашей музыки, от себя, от публики.
Сейчас мы сами себе хозяева и создаем музыку в самых комфортных для себя условиях. Последний альбом мы вообще писали в студии размером с квартиру, у Буча (Буч Виг, барабанщик и продюсер группы. — «Газета.Ru») в Лос-Анджелесе. И это была самая прекрасная запись в нашей жизни.
— Вы когда-нибудь ощущали, что группе настал конец?
— Никогда! Потому что музыка, искусство — вечны. Они всегда будут развиваться. Мы уже не так популярны, как прежде, зато у нас очень сплоченный и сильный фан-клуб. И я это ощущаю намного сильнее, чем раньше. А мы сами больше не идем на компромиссы с собой. Мы сейчас ведем очень здоровую музыкальную жизнь, если можно так выразиться. Мы не соревнуемся ни с кем, не участвуем ни в какой гонке.
— Не могу не спросить о другой гонке — президентской. Как вам результаты выборов?
— Я бы очень хотела быть сейчас счастливой и согласной с таким выбором. Но я не могу с любовью относиться к человеку, который так отзывается о женщинах и их правах, о людях других национальностей и рас.
Я не считаю, что такой человек должен быть президентом Америки.
И я сейчас, честно говоря, в замешательстве! Многие лидеры других стран обычно понимают ответственность за то, что они представляют всю свою страну, и стараются уважительно относиться к каждому жителю, которого они представляют. Но почему-то не этот человек! И это причиняет мне боль.
— Как вы видите свою карьеру в будущем? Вы готовы стать продюсером, например, или кардинально сменить профиль? Или, может, вы всю жизнь хотите писать и петь песни?
— Возможно, это мой минус, но у меня никогда не было грандиозных целей и планов на следующие пять лет. Делаю то, что делаю. И я, по правде говоря, не особенно хороша ни в чем, кроме музыки. У меня на подкорке записаны планы — сделать новые треки с группой в следующем году. И что будет дальше — подумаем, когда это будущее наступит.
— У вас уже был мини-тур по России. И в Москве вы не первый раз. Что вы помните о своих российских концертах?
— Конечно, в этом туре мы увидели, что в России многое изменилось по сравнению с нашим первым приездом 21 год назад.
Например, секьюрити на первом нашем концерте в России были военными, у них были пистолеты и даже автоматы!
Это, знаете, было очень сильное впечатление для нас тогда! Помню, что впервые вышла в Москве на шопинг, и все магазины были пустыми — я увидела один работающий магазин на весь этаж в торговом центре. А когда мы вернулись спустя пару лет, то нашли уже несколько магазинов одежды и обуви. А в наши последние приезды я была в шоке, что Москва полна дизайнерскими бутиками со всего света. Louis Vuitton, Dolce Gabbana.
— А публика сильно отличается?
— И да, и нет. Я имею в виду, что публика за загородкой танцпола выглядит одинаково почти везде. Но русская публика всегда более страстная. Вы выражаете свои эмоции более открыто. И оттого мне кажется, что здесь у нас более молодая энергичная аудитория. Люди здесь мне очень напоминают родных для меня шотландцев, поэтому я люблю выступать в России.
— Есть группы, которые до сих пор отказываются ехать в Россию из-за политических событий. А вы вне политики?
— Политическая ситуация касается правительств. А люди во всем мире живут одинаково — и не самой счастливой и простой жизнью. Почему мы должны наказывать нормальных людей за то, что наше или их правительство делает — или не делает? Музыканты вне политики. Делать людей счастливее — это наша работа.
Бутч Виг: «Ширли Мэнсон — это ДНК Garbage»
Герои 1990‑х рассказали о своем самом мрачном альбоме и секретах внезапной популярности
02.11.2016 в 19:35, просмотров: 5646
Едва появившись на музыкальном горизонте в середине 1990 х, Garbage сразу стала одной из самых успешных альтернативных команд, очаровавшей публику своей непохожестью на других героев сцены. Резкость и одновременно женственность, эксцентричная внешность и выразительный вокал солистки Ширли Мэнсон пришелся по вкусу миллионам поклонников по всему миру. Однако проект возник благодаря другому человеку — продюсеру и барабанщику Бутчу Вигу, который до сих пор управляет этим «кораблем». В истории группы были разные времена, но она все еще радует фанатов свежими работами и концертами. В этом году на повестке дня — новый альбом «Strange Little Birds». О нем и об особенностях строения «организма» группы Бутч Виг рассказал «ЗД».
-Бутч, чем вы сами объясняете феномен Garbage спустя много лет? Как группе удалось приобрести такую огромную популярность уже с выходом первого альбома в 1995 м?
-Я думаю, одной из причин стало то, что мы выпуском этой пластинки, она так и называлась — «Garbage», смогли обратить на себя внимание очень широкой аудитории и завоевать ее симпатию, вызвать неподдельное любопытство. До нового проекта я был продюсером таких групп, как Nirvana, The Smashing Pumpkins, Sonic Youth. А потом мы с друзьями, Стивом Маркером и Дюком Эриксоном, решили создать собственную команду. Слушатели прекрасно знали о моих предыдущих работах и говорили: «О, у Бутча новый проект, но, наверное, это будет что-то вроде Nirvana». В итоге они сильно ошиблись и сами были рады этому, удивились, услышав что-то по-настоящему свежее. Мы использовали оригинальные, необычные семплы, смешали элементы хип-хопа, трип-хопа, различных стилей электронной музыки с довольно жесткими гитарами и аутентичными мелодиями. Мне кажется, у нас сразу стали появляться действительно хорошие песни. Сочетание грамотного, качественного продакшна с голосом Ширли Мэнсон дало нужный эффект. Ширли — замечательная вокалистка, я бы назвал ее ДНК нашей группы. (Смеется.) Конечно, все, что я говорил про звук, про сами композиции, — важно, но, положа руку на сердце, именно она принесла проекту успех.
-А как ваше предыдущее сотрудничество с Nirvana, Nine Ich Nails, Depeche Mode и другими «мастодонтами» повлияло на работу с Garbage?
-Эти ребята заряжали меня своей энергетикой, мне было от чего отталкиваться, чтобы сделать нечто иное. У каждого из этих коллективов — своя харизма, свой стиль. Возможность поработать в различных направлениях, тем более с такими артистами, была бесценной.
-Пластинка «Strange Little Birds» вышла спустя четыре года после предыдущей. Почему такой большой перерыв?
-Мы не гонимся за быстрым результатом, нам хотелось накопить идеи, «набрать массу». Новый альбом получился гораздо более атмосферным, чем все другие наши работы. В нем много «кинематографичных» песен, если можно так выразиться: то есть по каждой из них можно было бы снять целый фильм, в них есть цельные истории с завязкой, развитием сюжета, кульминацией и развязкой. Интересно работать над драматургией композиций. Здесь мы буквально «вытащили» наружу весь рок-н-ролл, который есть у нас внутри. Кроме того, Ширли здесь, по моим ощущениям, получила большую свободу самовыражения. У нее тонкая, меланхоличная лирика, и в этой пластинке она максимально раскрыла свой потенциал. Если же говорить о настроении, это объективно самый мрачный альбом, который мы когда-либо записывали.
-Группа уникальна тем, что за 23 года в ней ни разу не менялся состав участников. Как вам удалось оставаться вместе на протяжении такого долгого времени, избегать конфликтов, ссор?
-Проблем всегда было очень много как внутри коллектива, так и вне его. Просто сейчас мы закалились и уже точно знаем, как проходить сквозь препятствия, четко осознаем, что все решаемо. Думаю, главная причина того, что мы до сих пор вместе, — умение обсуждать все вопросы, связанные с финансами, аранжировками и другими вещами, касающимися нашей музыки, в команде. Мы всегда стараемся учитывать мнение друг друга и в результате приходим к консенсусу. Я думаю, Garbage — очень «свободная» группа, потому что мы сочетаем в нашем творчестве огромное количество приемов, идей, не ставим никаких рамок и всегда с интересом экспериментируем. Конечно, большую роль играет человеческий фактор. Я знаю огромное количество распавшихся групп, участники которых буквально не могут находиться друг с другом в одной комнате. Нам повезло, потому что мы искренне полюбили друг друга изначально, я отношусь к Ширли как к своей сестре, а к ребятам — как к братьям. Это дорогого стоит.
-Смешивая различные стили в музыке, вы ищете свое звучание по наитию или заранее представляете, какой хотите слышать очередную песню?
-Когда мы только начинали заниматься проектом, у меня был единственный главный ориентир — мне хотелось сделать что-то отличающееся от того, что я делал раньше. Помимо тех талантливых групп, о которых мы уже говорили, у меня было много коммерческих проектов, заказных работ, и я очень устал от однообразных гитар и барабанов. Мне стало скучно. В тот момент я услышал альбом Public Enemy, где они использовали просто потрясающие семплы. Это меня совершенно впечатлило. Тогда я сам приобрел свежие семплы и стал экспериментировать с ними на студии, чтобы получить интересное звучание. Сегодня семплирование — уже расхожий прием, тогда это было нечто новое в музыке.
-В жизни группы был период, когда вы на несколько лет прекращали свою деятельность. Как это повлияло на дальнейший путь?
-Мы взяли затяжной тайм-аут после выхода четвертого альбома «Bleed Like Me» в 2005 году, чувствуя себя абсолютно выжженными изнутри. После выпуска той пластинки мы отправились в тур, но потом были вынуждены отменить его часть. Во-первых, возникли проблемы с перевозчиками, во-вторых, хотя работа вызвала очередной всплеск интереса к Garbage у поклонников, у нас практически не было поддержки со стороны радио, лейблов — тогда в индустрии происходили серьезные перемены, появлялось множество команд с поющими девушками, и, возможно, из-за этого тоже появлялись трудности. Тогда мы поняли, что нужно сделать перерыв. Он продлился фактически шесть лет, но он был нам необходим. Мы активно занимались сторонними проектами, а потом воссоединились со свежими силами. Когда мы снова вышли на площадку, почувствовали себя абсолютно обновленными, как будто мы так же молоды, как много лет назад, и впервые на сцене. При этом мы уже не строили никаких иллюзий, ничего не ждали от публики, не загадывали, просто чувствовали себя свободными делать то, что хотим, и были приятно удивлены, увидев, как фанаты соскучились по нам, как их до сих пор впечатляет наша музыка.
-Как вы можете описать творческий стиль группы сегодня и чем он отличается от образа Garbage в прошлом?
-Набравшись опыта, мы уже интуитивно чувствуем какие-то тенденции, актуальные сейчас. При этом у нас нет желания оригинальничать. И если в начале пути, как я говорил, задачей было стать непохожими на других, сейчас мы относимся ко всему более философски и одновременно расширяем поле экспериментов. Теперь у нас есть свой лейбл, на котором мы можем выпускать абсолютно любую музыку. Она может быть создана в совершенно разных стилях. Если не чувствуешь себя свободным, ты не сможешь двигаться дальше. А мы плывем по течению и при этом продолжаем гнуть свою линию.
Опубликован в газете “Московский комсомолец” №27246 от 3 ноября 2016 Тэги: Концерт
Ширли Мэнсон: бунтарский дух у меня в крови
Уже меньше чем через месяц в московском клубе Yotaspace выступит группа Garbage. Перед приездом в Москву бессменная солистка группы Ширли Мэнсон в интервью Sputnik рассказала о лирике в новом альбоме, о ее шотландских корнях, природе славы и о правах женщин.
Более чем за двадцать лет существования группа выпустила шесть альбомов, разошедшихся по всему миру тиражом более чем 17 миллионов копий. Вокалистка Ширли Мэнсон в интервью Sputnik рассказала о своем творчестве и мировоззрении.
— Лирика на вашем последнем альбоме, да и в целом зачастую депрессивная и очень личная. Как у вас получается быть такой откровенной перед таким большим числом людей?
— Мне кажется, что жизнь очень коротка, и мы — ее единственные свидетели. То, как я чувствую, как я реагирую на вещи, формирует мою индивидуальность, и я считаю, что если я, как артистка, расскажу правду о самой себе, это создаст своеобразную уникальную копию меня. Правда побуждает меня как музыканта быть настолько открытой и честной, насколько это возможно. Это позволяет мне быть уникальной в этом мире и оставить свидетельство этому.
— То есть получается ваши песни это своеобразная автобиография?
— Да, можно и так сказать. Конечно, песня не всегда выходит такой, как ты ожидал, она начинает жить своей жизнью. Да и когда пишешь песню, ты ограничен во времени и в количестве слов, поэтому не всегда просто делать какие-либо признания.
— Может, в таком несколько мрачном характере ваших песен виноваты ваши шотландские корни?
— Ну да (смеется). В культурном смысле Шотландия всегда более охотно исследовала мрачные темы, чем, например, американцы. Я живу сейчас в США, и здесь диалог между людьми о вещах, которые не самые оптимистичные и легкие, не всегда складывается. Определенно Шотландия больше говорит на такого рода темы.
— Да, я прекрасно понимаю, о чем вы. В России тоже есть такая тенденция, более того, нас постоянно обвиняют в том, что мы неулыбчивы. Иногда сложно объяснить, например, жизнерадостным испанцам, почему тебя не тянет постоянно улыбаться. А в США есть особая культура “услужливой улыбки”, то есть они привыкли улыбаться даже просто из вежливости, а у нас этого нет.
Конечно, это все очень сильное обобщение. У меня есть друзья американцы, которых совсем не тянет улыбаться весь день, но я знаю, что русская культура, так же как и шотландская, любит сосредотачиваться на глубоких и зачастую мрачных вопросах, использовать это в искусстве, это часть нашего культурного кода. А в Америке несколько другая предпосылка, здесь культура имеет большую тенденцию быть светлой, и мне это нравится. Мне импонирует, что они делают попытку улыбнуться, я восхищаюсь этой борьбой, но это не обязательно то, что я смогу сделать сама.
— Вы уже довольно долгое время в музыкальной индустрии, более двадцати лет. Как вам удается сохранить свой бунтарский дух и столько энергии и эмоций для туров?
— Это отличный вопрос (смеется). Я думаю, я по природе своей очень одухотворенный человек, вся моя семья очень верующие люди — мои мама, папа, бабушка, но с другой стороны, мы еще и бунтари в какой-то степени. Моя бабушка — очень необычная женщина.
Во времена когда считалось, что женщины должны сидеть дома, заниматься домашним хозяйством и детьми, она поступила в университет, это было в 20-ые годы прошлого века, это очень редкий случай, когда женщине удавалось поступить в высшее учебное заведение. Она получила два диплома — по астрологии и математике, и она сама вырастила своих детей, потому что потеряла мужа, и работала при этом.
Так что ее пример дает мне вдохновение. У моего папы тоже достаточно бунтарский дух, он никогда не пытался жить по правилам, так что я думаю этот бунтарский дух в моей крови. Папа всегда учил меня исследовать мир, и я стараюсь сохранить это отношение к жизни и сейчас. Мне грустно, что в наше время многие молодые люди очень консервативны и пугливы и не хотят познавать жизнь. Нам очень мало времени выделено в этом мире, поэтому его нужно постоянно подвергать сомнению и исследовать, бросать ему вызов, пока есть такая возможность.
— Это точно! Хотя мир кажется очень пугающим, особенно когда ты молод…
— О, да, он действительно страшный, но и прекрасный одновременно (смеется). Так что ты можешь спрятаться в коробке, или выйти навстречу своим страхам, и понять, что все эти монстры не так страшны, как ты представлял. Конечно, нужно быть осторожным и умным, но, может, удача будет на твоей стороне, и тебе удастся выжить.
Вы рассказали о вдохновляющем примере вашей бабушки, которая еще в начале двадцатого века смогла сломать систему и отстоять свои права. Но проблема обеспечения прав женщин стоит и сейчас. Недавно в Польше и Ирландии прошли массовые митинги против запрета абортов, этот же вопрос поднимается и в России.
— Как вы относитесь к этой тенденции и что по вашему могут сделать женщины в этой ситуации?
— Меня очень сильно расстраивает эта тенденция по всему миру, ущемление прав женщин. Женщины выходят на улицы и борются против решения своих правительств, это впечатляет.
Я считаю, что женщинам стоит проявлять активную позицию и не сидеть сложа руки, когда их права ущемляют. У женщин есть сила, но они не очень часто ее используют. Я думаю, что, к сожалению, женщинам стоит осознать, что в этой битве могут участвовать только они сами. Никто не будет бороться за женщин так, как они будут бороться сами за себя. Женщины — это значительная часть экономически активного населения страны, и, если они начнут проявлять недовольство, это может сказаться и на культуре, и на экономике, и тогда государству придется обратить на них внимание.
Но еще одна проблема состоит в том, что многие женщины очень консервативны и пассивны, они даже не замечают, что их права ущемляют.
Да, безусловно, пассивных женщин необходимо обучать и поощрять, не у каждой есть огонь в груди, многие действительно пассивны, это очень тревожно.
— Ок, перейдем к более жизнерадостным темам. Вы снимались в сериале “Терминатор: битва за будущее”. Вам понравился этот опыт? Хотели бы как-то развить актерскую карьеру, сняться в фильме, например?
— Мне, конечно, очень понравилось сниматься в этом сериале, и я совсем не против повторить этот опыт. Конечно, моим приоритетом всегда будет музыка, но я всегда в поиске новых возможностей, и никогда не упущу их, если представится такой шанс. Никогда не говори никогда.
— А что насчет сольного альбома? Вы хотели выпустить его еще давно, но не вышло. Есть мысли вернуться к этой теме?
Если честно, я даже не думала об этом. Он родился из неудовлетворенности и разочарования, у меня были проблемы с звукозаписывающей компанией в то время, я очень далека от этого сейчас, и работа в группе для меня сейчас приоритет. Мы очень переживаем друг за друга, конечно, и спорим тоже, но у нас сейчас сложилась очень хорошая атмосфера в группе. Конечно, если когда-нибудь все пойдет не так, как надо, или отношения начнут ухудшаться, я задумаюсь о своем будущем, но пока я рада быть участником нашей группы и горжусь тем, что нам удалось достичь. Garbage можно назвать любовью всей моей жизни.
— Несмотря на то, что вы живете в США сейчас, следите ли вы за событиями в родной Шотландии и Великобритании? Как вы относитесь к brexit?
— Конечно, я слежу за всем, что происходит в Великобритании и в Шотландии в частности, я очень вовлечена в этот процесс. Для меня brexit — это очень запутанная штука по многим причинам.
Я вижу положительные моменты с обеих сторон. Мои инстинкты мне подсказывают, что людям нужно держаться вместе и не сосредотачиваться на национализме. С тех пор, как появился интернет, мы все связаны, и у нас есть возможности для коммуникации, которых не было раньше.
Национализм превращается во все более и более рудиментарный тип мышления. Я считаю, что на национализм надо посмотреть с другой точки зрения. Конечно, это прекрасно, когда ты гордишься своей страной, любишь ее, предан ей, но Земля не принадлежит никому, она принадлежит нам всем, так я это вижу. Это очень сложный вопрос, он включает в себя много неприятия и страха, конфликтов между людьми, но мы, чтобы выжить, должны держаться вместе, иначе мы уничтожим себя.
— Мне всегда было интересно узнать, влияет ли успех, слава на восприятие себя, улучшает ли он самооценку, вселяет веру в свои возможности?
— Я думаю, мне придется сказать, что слава не особо укрепляет веру в себя. Борьба человека заключается в том, чтобы найти смысл в жизни, это то, о чем мы постоянно себя спрашиваем — зачем мы здесь. К сожалению, внешние обстоятельства никак не отменяют этот постоянный поиск. Когда у тебя выходит успешный альбом, это магический неповторимый момент, это весело и очень отвлекает. Но в конечном счете ты приходишь домой и остаешься один в своей комнате, и ты сталкиваешься все с теми же вопросами, они никуда не уходят.
На самом деле несчастнее всего в своей жизни я чувствовала себя именно на пике успеха. Это правда, я была несчастна, и мне пришлось очень постараться, чтобы научиться наслаждаться жизнью. Я стараюсь делать вещи, которые приносят мне удовлетворение, и держаться подальше от людей, которые делают меня несчастной. Надо всегда помнить, что даже если у тебя проблемы с деньгами, даже если что-то идет не так, до тех пор, пока у тебя есть крыша над головой, друзья рядом с тобой, собака у твоих ног, ты сможешь со всем справиться, потому что какие-то внешние факторы играют очень мало роли, пока ты сам не станешь цельным.
Источники:
http://www.gazeta.ru/culture/2016/11/16/a_10338419.shtml
http://www.mk.ru/culture/2016/11/02/butch-vig-shirli-menson-eto-dnk-garbage.html
http://ru.armeniasputnik.am/exclusive/20161021/5225084/ShirliMerson-byntarskyiduh-interview.html
