Антропология и этнография в изучении славянского этногенеза. Региональные антропологические типы русских

Антропология и этнография в изучении славянского этногенеза. Региональные антропологические типы русских

Валентин Васильевич Седов

Источниковый фонд по изучению ранней истории и этногенеза славян постоянно увеличивается. Особенно это касается материалов археологии, роль которой в освещении истории, культуры и экономики древнего славянства активно возрастает. Результаты изысканий археологов в современной науке приобретают все большее и большее значение, поскольку они позволяют исследовать древние исторические процессы конкретно в пространственном и временном отношениях, что не доступно другим наукам. Славяне вышли на историческую арену относительно поздно, и письменные памятники позволяют восстановить их историю только начиная со средневековой поры. Для освещения более ранних периодов славянской истории, уходящих вглубь на полтора — два тысячелетия, в том числе проблемы выделения славян из среды индоевропейских племен и становления отдельного славянского этноса, главными источниками, несомненно, являются данные археологии. При этом, безусловно, нельзя не учитывать и результаты лингвистических изысканий. Язык той или иной этнической общности является ее наиболее надежным признаком. Однако средствами языкознания изучается прежде всего глоттогенез, являющийся лишь частью этногенеза. Лингвистическим данным явно недостает пространственной, хронологической и конкретно-исторической определённости. Взаимосвязь данных археологии и лингвистики — единственный плодотворный путь современных этногенетических изысканий.

Β настоящей книге излагаются результаты исследований проблемы происхождения славян, их истории и развития культуры с древнейших времен до распада праславянского (общеславянского) языка и образования отдельных средневековых славянских этносов. Β древности и средневековье славяне были одним из крупнейших этносов Европы индоевропейской семьи народов. Их историческое развитие протекало не изолированно от других индоевропейских и неиндоевропейских этносов, а в условиях тесных взаимоотношений с ними. Поэтому реконструкции древних этнических процессов в славянском мире в предлагаемой работе проводятся на широком фоне европейской истории, при учете культурных и этнических связей с соседями, миграционных процессов и субстратных явлений и др.

Β основу исследования положены археологические материалы, которые на нынешнем этапе наших знаний, как уже отмечено, являются основной источниковой базой в изучении древнего периода истории и культуры славян. Вместе с тем в исследовании в полной мере проанализированы и учтены достижения других наук — языкознания, ономастики, антропологии, этнографии, климатологии и др. Среди них, безусловно, наибольшее внимание уделено лингвистике, успехи которой обнадёживают. Язык как общественное явление и элемент человеческой культуры самым теснейшим образом связан с другими проявлениями материальной и духовной культуры. Поэтому изучение истории языков и глоттогенеза целесообразно вести в тесной связи со всеми аспектами развития человеческой культуры, то есть с той областью знаний, которой занимается археология. В предлагаемой работе археологическое исследование ключевых тем становления и эволюции славянской истории и культуры ведется в тесной взаимосвязи с лингвистическими изысканиями.

Книгу открывает вводный раздел, в котором рассказано ο возможностях разных наук в изучении проблемы становления и ранней истории славян на современном уровне знаний.

Следующий раздел посвящён древнеевропейской общности, существовавшей в Средней Европе в бронзовом веке, в результате дифференциации которой в начале железного века образовались кельты, иллирийцы, венеты, германцы и славяне. Становление славянского этноса происходило в Висло-Одерском регионе. Во второй половине 1 тыс. до н. э. славяне контактировали с кельтами, расселившимися κ северу от Карпатских гор, которые оставили заметный след в истории славянства — многое было воспринято им из кельтского быта и культуры.

Далее в монографии излагается история славян в римский период, когда они составляли значительную часть населения провинциально-римских культур и развивались во взаимодействии с восточногерманскими племенами. Β Северном Причерноморье в это время в условиях славяно-иранского симбиоза сформировалось диалектно-племенное образование славян — анты.

Нашествие воинственных орд азиатских кочевников — гуннов и серьёзное изменение климатической ситуации прервали поступательное развитие культуры славян. Они стали импульсами начавшейся великой славянской миграции, в результате которой славянами в начале средневековья были освоены широкие пространства Средней и Восточной Европы от Эльбы на западе до Волги на востоке и от Балтики на севере до Пелопоннеса на юге.

Β результате единое развитие этноязыковой общности славян прекратилось. В разных регионах славянского мира началось формирование отдельных раннесредневековых народностей.

Β работе нет историографического раздела. Глава «История знаний ο древних славянах» имеется в моей книге «Славяне в древности» (М., 1994), и пока у меня нет κ ней каких-либо существенных дополнений. Вместе с тем представляется целесообразным написание отдельной моно графии с более обстоятельным освещением развития знаний ο славянах, их истории и культуры от римского времени до наших дней.

Некоторые положения настоящего исследования содержатся в названной работе «Славяне в древности», а также в книге «Славяне в раннем средневековье» (М., 1995). Однако предлагаемая монография никак не является повторением мыслей, построений и выводов этих изданий. Она возникла как развитие проблем этногенеза и истории славянства, изложенных в предшествующих работах, на нынешнем этапе. В новом исследовании внесено немало дополнений, уточнений и наблюдений, учтены новейшие достижения науки. Вместе с тем имеются в нем и положения, содержащиеся в более ранних трудах, что было крайне необходимо, иначе терялась бы целостность монографического освещения исторических процессов в славянском мире и его окружении.

Автор осознаёт, что далеко не все сложные проблемы этногенеза и ранней истории славян удалось решить в этой книге. В ряде мест из-за недостатка фактологической базы читатель встретится с гипотетическими, дискуссионными положениями. Они неизбежны при современном состоянии этногенезологии.

Известия ο ранних славянах в древних памятниках письменности

Славяне впервые упоминаются в исторических произведениях начала нашей эры. Европа в то время членилась на два различных мира. Её южная часть, примыкающая κ Средиземноморью на юге и достигающая Дуная и Эльбы на севере, была территорией Римской империи, знала городскую жизнь и характеризовалась высокой культурой и экономикой, развитыми ремеслами, строительством и военным делом. Северные и восточные земли Европы составляли варварский мир, не знавший городской жизни, государственности и письменности; культура, быт и нравы населения находились на более низкой ступени развития. Основными частями этого мира были Германия и Сарматия. Β восприятии римлян Германия ограничивалась с запада Рейном, с юга Дунаем, с севера Океаном. Границей между Германией и Сарматией была Висла. Сарматия простиралась через Севернопричерноморские земли до нижней Волги. Северные же, лесные области Восточно-Европейской равнины были для римлян совсем неизвестными землями.

Β сочинениях римских авторов славяне именуются венедами/венетами. Ο том, что под этим этнонимом действительно скрываются славяне, свидетельствует Иордан — автор «Гетики», написанной в середине VI в. Он пишет, что венеты — «многочисленное племя», обитавшее в его время «от истоков Вистулы на огромных пространствах». «Хотя теперь их названия меняются в зависимости от различных родов и мест обитания, — отмечает далее Иордан, — преимущественно они все же называются славянами и антами».[1] Упоминания венедов в других местах «Гетики» свидетельствуют, что для Иордана отождествление венедов и славян представляется несомненным. Венедами называли славян — своих восточных соседей — германцы. Для раннего средневековья это документируется целым рядом письменных свидетельств. Германское Wenden — «славяне» сохранилось за ними до сих пор. Этим этнонимом немцы именуют лужичан. Венедами называют славян и прибалтийские финны (эстонское wene, финское venalainen, карельское venea ‘русские’, Vena ‘Русь’, veneks ‘по-русски’). До недавнего времени исследователи полагали, что название славян венедами было воспринято западными финскими племенами от германцев. Однако материалы археологии говорят об ином происхождении этого этнонима в западнофинском мире. В период великого переселения народов славяне крупными массами расселились в лесной зоне Восточно-Европейской равнины и непосредственно встретились с прибалтийскими финнами. Интересно, что эта группа славян вышла из Висло-Одерского ареала, из того его региона, который, согласно информации Иордана, был заселён славянами-венедами.[2] В этой связи допустимо предположение, что для части ранних славян этноним венеды был самоназванием. Попытки этимологизировать этноним венеды на славянской языковой почве оказались неубедительными.[3] Неоднократно высказывалась догадка ο том, что название венедов было перенесено на славян в то время, когда они будто бы появились в бассейне Вислы, — германцы и римляне стали именовать славян этнонимом ранее проживавшего здесь населения. Однако каких-либо оснований, подтверждающих эту мысль, в распоряжении науки нет.

Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica. Μ., 1960. С. 90.

Исследование: Антропология русских. Как выглядит и где живет русский народ?

Облик восточных славян начали изучать, разумеется, еще в имперский период. Ключевую роль в исследованиях этой поры играло Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии, появившееся в 1863 году практически одновременно с естественнонаучным обществом в Лондоне.

Руководителем антропологического отдела российского общества стал профессор А.П. Богданов. Его перу принадлежит одна из первых научных работ, посвященных антропологии великорусского населения — «Материалы для антропологии курганного периода Московской губернии», — увидевшая свет в 1867 году. Профессор сам проводил раскопки средневековых курганов, собирая материал для своего исследования. Неутомимый ученый, Богданов посетил с лекциями десятки европейских университетов, принял активнейшее участие в организации Этнографической и Антропологической выставок.

Важный для отечественной науки момент: в своих работах Анатолий Петрович четко обозначал разницу между физическими особенностями населения, этнической и культурной принадлежностью: «родство племен по языку, быту и обычаям не есть еще родство по происхождению».

Эстафету в деле изучения антропологии русских у Богданова принял его ученик — Дмитрий Николаевич Анучин, имевший поистине энциклопедические знания в области географии, этнографии и археологии. В вышедшей в 1889 году работе «О географическом распределении мужского населения России» Анучин предположил у великорусов примесь древних племен, обитавших на просторах Восточноевропейской равнины. С ними он связал второй распространенный среди русских тип — более низкорослый и темнопигментированный. Исследовав крестьянское население Костромской, Владимирской и Ярославской губерний, к схожим выводам пришел и Николай Юрьевич Зограф. Сохранился уникальный фотографический материал, отснятый экспедицией Зографа.

Фотографии русских крестьян из коллекции Н.Ю. Зографа. Фототека Музея Антропологии МГУ

К 1917 году в России сложилась мощная антропологическая школа, которая много дала мировой науке. А.А. Ивановский и Е.М. Чепурковский усовершенствовали методику антропологического исследования, а уроженец Астрахани Иосиф (Жозеф) Деникер составил один из самых актуальных для своего времени вариантов расовой классификации. Дмитрий Николаевич Анучин продолжил работу и после революции. Вместе со своим воспитанником и учеником Виктором Валериановичем Бунаком он организовал на базе МГУ НИИ антропологии.

Еще до событий 1917 года Бунак изучил антропологические особенностей такой своеобразной группы, как донские казаки. В пяти районах Войска Донского экспедиция обследовала 250 мужчин из 40 казачьих станиц. В опубликованной уже после Революции статье Бунак описывал донских казаков как «светло-русую и серо-голубоглазую народность», близкую к русскому населению средней и северной России. Доминирующий на дону тип учёный определил как «своеобразную разновидность общевеликорусского типа».

Именно труды Бунака, занявшего после смерти Анучина в 1923 году пост директора института, произвели подлинный переворот в отечественной антропологии.

Раса и популяционная теория

В частности, Бунаку принадлежало авторство «исторической концепции расы» — раса в ней считается «исторической категорией», способной изменяться со временем. Другой заслугой Бунака и его коллег стало окончательное утверждение в отечественной науке популяционной концепции расы. До 30-х годов в СССР (а в Европе и США еще дольше) преобладала типологическая концепция, которая каждого человека относила к какой-либо «расе».

Традиционно европейцы выделяли несколько рас — «нордическую», «средиземноморскую», «восточнобалтийскую» и другие. В национал-социалистической Германии, в частности, в трудах немецкого расолога Ганса Гюнтера, это деление считалось иерархическим. Самой талантливой была объявлена нордическая раса, и национал-социалисты всеми силами стремились увеличить число людей нордической крови. В ход шли евгеника и политика германизации «пригодных» в расовом отношении европейцев.

Бунак и его коллеги поставили следующую проблему: внешность человека не отражает в полной мере его генотип. Черты внешности наследуются случайным образом — так появляются непохожие друг на друга родные братья или сестры, которые по типологической концепции могут относиться к разным «расам». К тому же множество людей невозможно отнести к конкретным антропологическим типам. Например, В работе немецкого антрополога Ильзы Швидецки «Rassenkarten von Deutschland» только 8,7% швейцарских мужчин были отнесены к конкретной «расе», все остальные представляли собой «нетипичные» комбинации.

Новая популяционная теория изучала не отдельного человека, а население определенных областей целиком: «Расовый тип популяции представлен в виде сложной мозаики признаков, свойственной данной популяции в целом, а не отдельным индивидуумам, принадлежащим к этой популяции». Большие человеческие расы (европеоидная, негроидная и т. д.) таким образом можно считать совокупностью популяций, соединенных цепочкой плавных переходных вариантов.

Русская антропологическая экспедиция

Вооружившись этой новой методологией, антропологи продолжили изучение физического облика восточных славян и других народов Советского Союза. В 1955-1959 годах под руководством В.В. Бунака проходит беспрецедентная по масштабам и срокам Русская антропологическая экспедиция. Несколько лет сотрудники Института этнографии и НИИ Антропологии МГУ исследовали население 107 отдельных районов — всего более 17 тысяч русских мужчин и женщин. Маршрут экспедиции разрабатывали, во-первых, с учетом направлений средневековой славянской колонизации, а во-вторых так, чтобы исследовать территории, не тронутые массовыми миграциями XIX-XX веков.

Ученые измеряли все основные антропометрические показатели — длину тела, головной указатель, угол выступания носа, высоты лица. Было сделано три тысячи фотографий. На их основе спустя почти полвека антропологи создали обобщенные портреты русского населения отдельных регионов.

1/3 Вологдо-вятская зона. Сокольский, Солигалический и Ветлужский районы

Исследование: Антропология русских. Как выглядит и где живет русский народ?(часть III)

Украинцы и белорусы

Украинское население, хотя и однородное, делится на четыре группы: карпатскую, полесскую, нижнеднепровскую и центральную украинскую (приднепровскую). У белорусов таких регионов два: северный, уже упоминавшийся валдайско-верхнеднепровский, и южная полесская зона.

Доктор биологических наук, профессор В. Е. Дерябин: «Русские зоны верховий Волги, Днепра и Западной Двины и белорусы севера и центральной зоны Белоруссии принадлежат к одному и тому же антропологическому варианту — валдайскому типу».

Русские из валдайско-верхнеднепровской зоны

Южные белорусы полесского типа оказываются близки к северным украинцам и юго-западным русским. Генерализированным и распространенным на большей части территории Украины антропологическим типом ученые называют центральноукраинский или приднепровский. Несмотря безусловно европеоидный характер приднепровского типа, в некоторых районах Среднего Поднепровья заметно наличие незначительной монголоидной примеси (уплощение лица и поперечной спинки носа, более заметное развитие складки верхнего века).

Эту примесь обычно связывают с союзными русским князьям кочевыми группами древнерусских времен — торками и черными клобуками. Другие исследования тоже отмечают заметную «кочевую примесь» у населения Малороссии XVI-XVII веков, в особенности в казачьей выборке из Чигирина.

Таким образом, три восточнославянских народа оказываются связаны цепочкой контактных зон, в которых распространены похожие антропологические типы. Белорусы практически неотличимы от западных русских. Украинцы же выделяются, в основном более яркой южноевропейской примесью, но даже они относятся к центральноевропейскому «поясу шатенов». Белорусы и украинцы похожи друг на друга и на восточнославянские племена, когда-то обитавшие на этой территории.

Заметим, что речь не идет о полном тождестве: некоторые антропометрические показатели меняются со временем. Известны феномены брахикефализации и акселерации, за последние несколько столетий у населения Европы стало более узким лицо. Однако другие важные для расовой диагностики показатели позволяют определять преемственность древнего и современного населения более точно.

В Восточной Европе антропологи проводят прямую линию преемственности между средневековыми дреговичами, радимичами, западными (полоцкими) кривичами и современными белорусами. Украинцы похожи на древлян, волынян и, по мнению некоторых ученых, на полян.

Что касается великорусов, то они довольно сильно отличаются от средневековых славян, обитавших когда-то на той же территории (вятичей и кривичей). В.П. Алексеев отмечал: «Современное русское население отличается от племенных средневековых групп целым рядом характерных признаков, из которых важнейшими являются профилированность нижней части лица в горизонтальной плоскости и выступание носа… Очевидно, роль финского субстрата нельзя отрицать полностью… но в то же время нельзя считать его основным компонентом в сложении русской народности — на протяжении II тысячелетия он почти полностью растворился».

Парадоксально, но современные русские ближе к типу, характерному для славян до начала их контактов с финскими племенами. Этот вывод был подтвержден на локальном материале А. А. Евтеевым, на основе анализа серии XVIII из некрополя подмосковного села Козино.

Отсутствие преемственности вызывает закономерный вопрос: почему облик великорусов так изменился? Т.И. Алексеева европеизацию населения в позднем Средневековье объясняла притоком славянского населения с более западных территорий. В.П. Алексеев отмечал возможность более высокого естественного прироста у славян за счет превосходства в социально-политической и хозяйственной сфере.

Многочисленные славянские миграции (как в XII-первой половине XIII вв., так и после монгольского разорения) действительно подтверждаются археологией. Интенсивная славянская колонизация северо-восточной Руси началась во второй половине IX-X вв. и долгое время шла бок о бок со скандинавской — северогерманский этнический элемент весьма заметен в «ярославских могильниках», в частности в Тимирево.

К середине XI столетия здесь уже прочно утвердилась древнерусская культура, хоть и с характерным для нее местным колоритом, а местное финское население было славянизировано. В это же время исчезают и поселения местных племен, например Сарское городище, неподалеку от которого появляется уже древнерусский Ростов.

Приток славянского населения усилился в XII веке — в правление Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского был основан целый ряд городов, названия которых указывают на связь их обитателей с юго-западными русскими землями. Это известные нам по летописным источникам Трубеж, Лыбедь, Переяславль-Залесский, Звенигород, Вышгород, Перемышль.

Один из крупнейших специалистов по истории северо-восточной Руси Н.А. Макаров констатирует рост плотности сельского и городского населения перед монгольским нашествием. После Батыева разорения эти тенденции сохранились. Население массово бежало из разоренной киевской и черниговской земли на север. Свидетельством этих процессов могут служить и биографии некоторых бояр, перешедших на службу к московским князьям. Фёдор Бяконт (отец митрополита Алексея) приехал в Москву из Чернигова, Нестор Рябец (основатель рода Квашниных) — из Киева.

Этим отчасти объясняется и усиление Москвы. Всё Средневековье шла постепенная внутренняя колонизация Московского государства восточнославянским населением, прибывавшим с юга и запада, и финно-угорский субстрат постепенно растворился. Следы давнего смешения сохранились лишь в окраинном вологдо-вятском регионе.

Одонтология и дерматографика

Основные выводы об облике современных русских подтверждают одонтология и дерматоглифика. Одонтология — раздел физической антропологии, изучающий строение зубочелюстной системы. Многие особенности строения зубов, например, частота встречаемости лопатовидных резцов, имеют хороший расоводиагностический потенциал и позволяют улавливать наличие даже небольшой монголоидной примеси у европейцев.

Профессор А.А. Зубов, один из основоположников этой дисциплины, в своей монографии «Этническая одонтология» дает такую характеристику русскому населению: «В изученных восточных группах восточный компонент практически не проявляется… Основной одонтологический тип русских представляет собой хорошо выраженный западный комплекс и может быть предварительно назван „среднеевропейским“… В целом выборки оказываются очень близкими друг к другу в таксономическом отношении… Говорить о наличии „финского компонента“ в составе русских на основании имеющихся данных пока невозможно».

К схожим выводам относительно расового состава великорусов пришла и В.Ф. Ващаева (Кашибадзе): «Значения одонтологических особенностей и характер их географического распределения у русских Европейской части РСФСР не выявляют существенного вклада южного грацильного типа и восточного монголоидного элемента в формирование одонтологического типа большинства русских, но указывают на наличие локальной слабой восточной примеси на юго-востоке и северо-востоке изученной территории… При наличии некоторого сходства русских окраинных областей Европейской части РСФСР с соседними народами явственно выступает единство русских, характеризующееся тем, что межгрупповые различия у русских значительно меньше, чем таковые между русскими и другими народами».

Не менее важны данные дерматоглифики — дисциплины, изучающей кожный рельеф человека, прежде всего узоры на ладонях и пальцах. Эти узоры, как и многие другие особенности человека, имеют расовую и этническую специфику. Говоря о восточных славянах, крупнейшие специалисты в этой области — Г.Л. Хить и Н.А. Долинова — отмечают сходство всех территориальных групп русских, украинцев и белорусов.

Основные различия касаются выраженности североевропеоидного комплекса (СЕК), минимальные значения которого вполне ожидаемо фиксируются в Рыльске (Курская область), а максимальные в Тотьме (Вологодская область) и у поморов. Несмотря на это, «оба метода анализа свидетельствуют об однородности русских».

У украинцев можно отметить своеобразие карпатской и полесской групп. Говоря о сходстве в более широком масштабе, Н.А. Долинова отмечает как близость русских, украинцев и белорусов между собой, так и сходство всех славянских народов Европы. В частности, по результатам исследования женского населения, в одном кластере с восточными славянами оказываются поляки и чехи.

Сибирь и Дальний Восток

Последнее, о чем стоит сказать — это антропологический облик русских за пределами «исторического ареала», очерченного антропологами. Почти все исследования касаются населения в границах Русского государства конца XVI века, без Сибири и Дальнего Востока.

В тех случаях, когда антропологи обращают внимание на восток нашей страны, их внимание обычно приковано к малочисленным группам старожильческого населения — русскоустьяинцам, затундренным крестьянам, камчадалам. Это потомки первых русских поселенцев, часто контактировавших с аборигенами — у них как раз есть значительная монголоидная примесь.

Но такие группы составляют очень небольшую часть сибиряков. Большинство русских жителей Сибири и Дальнего Востока — обитатели крупных городов (Новосибирска, Томска, Красноярска), чьи предки переселились в эти места в XX веке, никак не контактируя при этом с автохтонным населением. Это вполне подтверждается данными генетики, о которых мы поговорим во второй части нашего материала.

Антропологам же население крупных городов неинтересно; прежде всего потому, что оно — продукт механического смешения разнородного, хоть в основном и русского населения, не образовавшего еще устойчивого антропологического комплекса. Кроме того, население современных городов практически ничего не может сказать ни об этногенезе народа, ни о его антропологическом облике в целом.

1) Русское население в своем историческом ареале однородно.

2) Несмотря на однородность, антропологи выделяют отдельные региональные типы. Своеобразие этих типов показывает как единство русских, так и контакты с соседними народами.

3) Великорусы — безусловно европеоидный народ, и они занимают центральное положение среди других европейских популяций. Русские отличаются в первую очередь светлой пигментацией глаз и волос и менее интенсивным ростом бороды. Монголоидная приместь есть только у небольших групп в вятско-камском регионе.

4) Финно-угорский субстрат слабо повлиял на физический облик русских. Его долю всё II тысчелетие постепенно снижал приток славянского населения с юга и запада.

5) Все восточнославянские народы оказываются тесно связаны между собой цепочкой переходных антропологических типов, оставаясь при этом частью центральноевропейского «пояса шатенов». Белорусы практически неотличимы от западных русских, а своеобразие украинцев проявляется в более заметной южноевропейской примеси.

Краткий список литературы:

1) Алексеев. В.П. Происхождение народов Восточной Европы. М., 1969.

2) Алексеев В.П. Историческая антропология и этногенез. М., 1989.

3) Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян. М., 1973.

4) Бунак. В.В. Происхождение и этническая история русского народа. М., 1965.

5) Восточные славяне. Антропология и этническая история. М., 2002.

6) Дяченко В.Д. Антропологічний склад українського народу. Киев., 1965.

7) Зограф Н.Ю. Антропологические исследования мужского великорусского населения

Владимирской, Ярославской и Костромской губерний. М., 1892.

8) Зубов А.А. Этническая одонтология СССР. М., 1979.

9) Русские. Серия «Народы и культуры». Отв. ред. В.А. Александров, И.В. Власова, Н.С. Полищук. М., 1999.

10) Русь в IX-X веках. Археологическая панорама. М., 2012.

11) Хить Г.Л. Дерматоглифика народов СССР. М., 1983.

Благодарим за предоставленный текст Степанова П.П.

Источники:

http://www.litmir.me/br/?b=137165&p=7
http://pikabu.ru/story/issledovanie_antropologiya_russkikh_kak_vyiglyadit_i_gde_zhivet_russkiy_narod_4253639
http://zen.yandex.ru/media/id/5b01d140f031732c9aaca10b/5bf2feda14e43500a9f2e97e