Адельберт шамиссо – удивительная история петера шлемиля. Шамиссо адельберт удивительная история петера шлемиля

Адельберт Шамиссо – Удивительная история Петера Шлемиля

99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.

Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Описание книги “Удивительная история Петера Шлемиля”

Описание и краткое содержание “Удивительная история Петера Шлемиля” читать бесплатно онлайн.

Адельберт фон Шамиссо (1781–1838) — немецкий писатель и ученый-натуралист, по происхождению французский дворянин, отец которого вместе со всей семьей эмигрировал в Германию во время революции, лишившей его всего имущества.

Наиболее известное художественное произведение Шамиссо, увидевшее свет в 1813 году, — повесть «Удивительная история Петера Шлемиля». В рассказе о человеке, потерявшем свою тень, Шамиссо вскрывает психологическую ситуацию своего современника, искушаемого богатством, опасность утраты личности. Герою Шамиссо придал некоторые автобиографические черты. Однако глубокий философский смысл этой символической повести выводит ее за пределы иронически переосмысленной автобиографии.

Удивительная история Петера Шлемиля

Юлиусу Эдуарду Гитцингу от Адельберта фон Шамиссо

Ты, Эдуард, не забываешь никого; ты, конечно, еще помнишь некоего Петера Шлемиля,[1] которого в прежние годы не раз встречал у меня, — такой долговязый малый, слывший растяпой, потому что был неповоротлив, и лентяем, потому что был нерасторопен. Мне он нравился. Ты, конечно, не забыл, как однажды в наш «зеленый» период[2] он, увильнул от бывших у нас в ходу стихотворных опытов: я взял его с собой на очередное поэтическое чаепитие, а он заснул, не дождавшись чтения, пока сонеты еще только сочинялись. Мне вспоминается также, как ты сострил на его счет. Ты уже раньше видел его, не знаю где и когда, в старой черной венгерке, в которой он был и на этот раз. И ты сказал:

«Этот малый мог бы почесть себя счастливцем, будь его душа хоть наполовину такой же бессмертной, как его куртка». Вот ведь какого неважного мнения все вы были о нем. Мне же он нравился.

От этого-то самого Шлемиля, которого я потерял из виду много лет назад, и досталась мне тетрадь, кою я доверяю теперь тебе. Лишь тебе, Эдуард, моему второму «я», от которого у меня нет секретов. Доверяю я ее лишь тебе и, само собой разумеется, нашему Фуке,[3] также занявшему прочное место в моем сердце, но ему только как другу, не как поэту. Вы поймете, сколь неприятно мне было бы, если бы исповедь честного человека, положившегося на мою дружбу и порядочность, была высмеяна в литературном произведении и даже если бы вообще отнеслись без должного благоговения, как к неостроумной шутке, к тому, с чем нельзя и не должно шутить. Правда, надо сознаться, мне жаль, что эта история, вышедшая из-под пера доброго малого Шлемиля, звучит нелепо, что она не передана со всею силою заключенного в ней комизма умелым мастером. Что бы сделал из нее Жан-Поль![4] Кроме всего прочего, любезный друг, в ней, возможно, упоминаются и ныне здравствующие люди;[5] это тоже надо принять во внимание.

Еще несколько слов о том, как попали ко мне эти листки. Я получил их вчера рано утром, только-только проснувшись, — странного вида человек с длинной седой бородой, одетый в изношенную черную венгерку, с ботанизиркой через плечо и, несмотря на сырую дождливую погоду, в туфлях поверх сапог, справился обо мне и оставил эту тетрадь. Он сказал, что прибыл из Берлина.

Аделъберт фон Шамиссо

27 сентября 1813 г.

Р. S. Прилагаю набросок, сделанный искусником Леопольдом,[6] который как раз стоял у окна и был поражен необычайным явлением. Узнав, что я дорожу рисунком, он охотно подарил его мне.

Моему старому другу Петеру Шлемилю

Твоя давно забытая тетрадь
Случайно в руки мне попала снова.
Я вспомнил дни минувшие опять,
Когда нас мир в ученье брал сурово.
Я стар и сед, мне нужды нет скрывать
От друга юности простое слово:
Я друг твой прежний перед целым светом,
Наперекор насмешкам и наветам.

Мой бедный друг, со мной тогда лукавый
Не так играл, как он играл с тобой.
И я в те дни искал напрасно славы,
Парил без пользы в выси голубой.
Но сатана похвастаться не вправе,
Что тень мою купил он той порой.
Со мною тень, мне данная с рожденья,
Я всюду и всегда с моею тенью.

И хоть я не был виноват ни в чем,
Да и лицом с тобою мы не схожи,
«Где тень твоя?» — кричали мне кругом,
Смеясь и корча шутовские рожи.
Я тень показывал. Что толку в том?
Они б смеялись и на смертном ложе.
Нам силы для терпения даны,
И благо, коль не чувствуем вины.

Но что такое тень? — спросить хочу я,
Хоть сам вопрос такой слыхал не раз,
И злобный свет, придав цену большую,
Не слишком ли вознес ее сейчас?
Но годы миновавшие такую
Открыли мудрость высшую для нас:
Бывало, тень мы называли сутью,
А нынче суть и та покрыта мутью.

Итак, друг другу руки мы пожмем,
Вперед, и пусть все будет, как бывало.
Печалиться не станем о былом,
Когда теснее наша дружба стала.
Мы к цели приближаемся вдвоем,
И злобный мир нас не страшит нимало.
А стихнут бури, в гавани с тобой,
Уснув, найдем мы сладостный покой.

Адельберт фон Шамиссо
Берлин, август 1834 г.

(Перевод И. Едина.)

После благополучного, хотя и очень для меня тягостного плавания корабль наш вошел наконец в гавань. Как только шлюпка доставила меня на берег, я забрал свои скудные пожитки и, протолкавшись сквозь суетливую толпу, направился к ближайшему, скромному с виду дому, на котором узрел вывеску гостиницы. Я спросил комнату. Слуга осмотрел меня с ног до головы и провел наверх, под крышу. Я приказал подать холодной воды и попросил толком объяснить, как найти господина Томаса Джона.

— Сейчас же за Северными воротами первая вилла по правую руку, большой новый дом с колоннами, отделанный белым и красным мрамором.

Так. Было еще раннее утро. Я развязал свои пожитки, достал перелицованный черный сюртук, тщательно оделся во все, что у меня было лучшего, сунул в карман рекомендательное письмо и отправился к человеку, с помощью которого надеялся осуществить свои скромные мечты.

Пройдя длинную Северную улицу до конца, я сейчас же за воротами увидел белевшие сквозь листву колонны. «Значит, здесь!» — подумал я. Смахнул носовым платком пыль с башмаков, поправил галстук и, благословясь, дернул за звонок. Дверь распахнулась. В прихожей мне был учинен настоящий допрос. Швейцар все же приказал доложить о моем приходе, и я удостоился чести быть проведенным в парк, где господин Джон гулял в обществе друзей. Я сейчас же признал хозяина по дородству и сияющей самодовольством физиономии. Он принял меня очень хорошо — как богач нищего, даже повернул ко мне голову, правда, не отвернувшись от остального общества, и взял у меня из рук протянутое письмо.

— Так, так, так! От брата! Давненько не было от него вестей. Значит, здоров? Вон там, — продолжал он, обращаясь к гостям и не дожидаясь ответа, и указал письмом на пригорок, — вон там я построю новое здание. — Он разорвал конверт, но не прервал разговора, который перешел на богатство. — У кого нет хотя бы миллионного состояния, — заметил он, — тот, простите меня за грубое слово, — голодранец!

— Ах, как это верно! — воскликнул я с самым искренним чувством.

Должно быть, мои слова пришлись ему по вкусу. Он улыбнулся и сказал:

— Не уходите, голубчик, может статься, я найду потом время и потолкую с вами насчет вот этого.

Он указал на письмо, которое тут же сунул в карман, а затем снова занялся гостями. Хозяин предложил руку приятной молодой особе, другие господа любезничали с другими красотками, каждый нашел себе даму по вкусу, и все общество направилось к поросшему розами пригорку.

Я поплелся сзади, никого собой не обременяя, так как никто уже мною не интересовался. Гости были очень веселы, дурачились и шутили, порой серьезно разговаривали о пустяках, часто пустословили о серьезном и охотно острили насчет отсутствующих друзей, я плохо понимал, о чем шла речь, потому что был слишком озабочен и занят своими мыслями и, будучи чужим в их компании, не вникал в эти загадки.

Мы дошли до зарослей роз. Очаровательной Фанни, которая казалась царицей праздника, заблагорассудилось самой сорвать цветущую ветку; она наколола шипом палец, и на ее нежную ручку упали алые капли, словно оброненные темными розами. Это происшествие взбудоражило все общество. Гости бросились искать английский пластырь. Молчаливый господин в летах, сухопарый, костлявый и длинный, которого я до тех пор не приметил, хотя он шел вместе со всеми, сейчас же сунул руку в плотно прилегающий задний карман своего старомодного серого шелкового редингота,[7] достал маленький бумажник, открыл его и с почтительным поклоном подал даме желаемое. Она взяла пластырь, не взглянув на подателя и не поблагодарив его; царапину заклеили, и все общество двинулось дальше, чтобы насладиться открывавшимся с вершины холма видом на зеленый лабиринт парка и бесконечный простор океана.[8]

Зрелище действительно было грандиозное и прекрасное. На горизонте, между темными волнами и небесной лазурью, появилась светлая точка.

— Подать сюда подзорную трубу! — крикнул господин Джон, и не успели прибежавшие на зов слуги выполнить приказание, как серый человек сунул руку в карман редингота, вытащил оттуда прекрасный доллонд[9] и со смиренным поклоном подал господину Джону. Тот приставил тут же трубу к глазу и сообщил, что это корабль, вчера снявшийся с якоря, но из-за противного ветра до сих пор не вышедший в открытое море. Подзорная труба переходила из рук в руки и не возвращалась обратно к своему владельцу. Я же с удивлением смотрел на него и недоумевал, как мог уместиться такой большой предмет в таком маленьком кармане. Но все остальные, казалось, приняли это за должное, и человек в сером возбуждал в них не больше любопытства, чем я.

Удивительная история Петера Шлемиля

В 1813 году Адельберту фон Шамиссо попала в руки тетрадь — дневник его друга, Петера Шлемеля. Его принёс рано утром странный человек с длинной седой бородой, одетый в изношенную чёрную венгерку. Вот его содержание.

После долгого плавания я прибыл в Гамбург с письмом для господина Томаса Джона от его брата. Гости господина Джона, среди которых была прекрасная Фани, не замечали меня. Точно также они не замечали длинного костлявого человека в летах, облачённого в серый шёлковый редингот, который тоже был в числе гостей. Чтобы услужить господам, этот человек один за другим вынимал из кармана предметы, которые никак не могли там поместиться, — подзорную трубу, турецкий ковёр, палатку и даже трёх верховых лошадей. Гости же словно не находили в этом ничего чудесного. В бледном лице этого человека было что-то такое жуткое, что я не выдержал и решил незаметно удалиться.

Как же я перетрусил, когда увидел, что человек в сером догнал меня. Он учтиво заговорил со мной и предложил любое из имеющихся у него сказочных сокровищ — корень мандрагоры, пфенниги-перевёртыши, скатерть-самобранку, волшебный кошелёк Фортунатто — обменять на мою собственную тень. Как ни велик был мой страх, при мысли о богатстве я забыл обо всем и выбрал волшебный кошелёк. Незнакомец осторожно скатал мою тень, спрятал её в свой бездонный карман и быстро удалился.

Вскоре я начал жалеть о содеянном. Оказалось, что без тени нельзя показаться на улице — все замечали её отсутствие Во мне начало пробуждаться сознание того, что, хотя золото ценится на земле гораздо дороже, чем заслуги и добродетель, тень уважают ещё больше, чем золото. Я снял в самой дорогой гостинице номер, выходящий окнами на север. Для ухода за своей особой я нанял человека по имени Бендель. После этого я решил ещё раз проверить общественное мнение и вышел на улицу в лунную ночь. Из-за отсутствия тени, мужчины смотрели на меня с презрением, а женщины — с жалостью. Многие прохожие просто отворачиваются от меня.

Утром я решил во что бы то ни стало найти человека в сером. Я точно описал его Бенделю и указал место, где я с ним встретился. Но в доме господина Джона его никто не помнил и не знал. В тот же день Бендель встретил его у порога гостиницы, но не узнал. Человек в сером попросил передать мне, что сейчас он отправляется за море. Ровно через год он разыщет меня, и тогда мы сможем заключить более выгодную сделку. Я попытался перехватить его в гавани, но серый человек исчез, как тень.

Я признался слуге, что лишился своей тени, и люди презирают меня. Бендель винил в моём несчастье себя, ведь это он упустил человека в сером. Он поклялся, что никогда не покинет меня. Я был убеждён, что им руководит не корыстолюбие. С тех пор я вновь решился бывать на людях и начал играть известную роль в свете. Бенделю с удивительной ловкостью удавалось скрыть отсутствие тени. Как человек очень богатый, я мог позволить себе всяческие чудачества и капризы. Я уже спокойно ждал посещения, обещанного загадочным незнакомцем через год.

Вскоре на меня обратила внимание красавица Фани. Это льстило моему тщеславию, и я следовал за ней, прячась от света. Я любил только умом и не мог полюбить сердцем. Этот тривиальный роман закончился неожиданно. Одной лунной ночью Фани увидела, что у меня нет тени и лишилась чувств. Я спешно покинул город, взяв с собой двоих слуг: верного Бенделя и проныру по имени Раскал, который ни о чём не подозревал. Мы безостановочно пересекли границу и горы. Перевалив на другую сторону хребта, я согласился остановиться отдохнуть на водах, в уединённом местечке.

Я послал вперёд Бенделя, поручив подыскать подходящий дом. Приблизительно за час пути от места назначения нам преградила дорогу празднично разодетая толпа — это местные жители устроили мне торжественную встречу. Тогда я в первый раз увидел девушку, прекрасную, как ангел. Позже я узнал, что меня приняли за прусского короля, путешествующего по стране под именем графа. С этих пор я стал графом Петером. Вечером я с помощью слуг устроил пышное празднество, где снова увидел её. Она оказалась дочерью главного лесничего по имени Минна.

Своей поистине королевской расточительностью и роскошью я подчинил себе все, однако у себя дома я жил очень скромно и уединённо. Никто, кроме Бенделя, не смел входить днём в мои покои. Гостей я принимал только по вечерам. Самым заветным в жизни была для меня моя любовь. Минна была доброй, кроткой девушкой, достойной любви. Я овладел всеми ее помыслами. Она тоже самозабвенно любила меня, но мы не могли быть вместе из-за моего проклятия. Я высчитал день встречи с человеком в сером и ждал его с нетерпением и страхом.

Я признался Минне, что я не граф, а просто богатый и несчастный человек, но всей правды так и не сказал. Я объявил лесничему, что намерен первого числа следующего месяца просить руки его дочери, потому что со дня на день я ожидал визита человека в сером. Наконец роковой день настал, но незнакомец в сером так и не появился.

На следующий день ко мне явился Раскал, заявил, что не может служить человеку без тени и потребовал расчёт. По городку поползли слухи о том, что у меня нет тени. Я решил вернуть слово Минне. Оказалось, что девушка уже давно разгадала мою тайну, а главному лесничему стало известно моё настоящее имя. Он дал мне три дня на то, чтобы обзавестись тенью, иначе Минна станет женой другого.

Я побрёл прочь. Через некоторое время я очутился на залитой солнцем поляне и почувствовал, как кто-то схватил меня за рукав. Обернувшись, я увидел человека в сером. Он сообщил, что меня выдал Раскал, и теперь сам сватается к Минне, в чём ему помогают наворованное у меня золото. Незнакомец пообещал вернуть мне тень, расправиться с Раскалом, и даже оставить у меня волшебный кошелёк. Взамен он потребовал мою душу после смерти.

Я наотрез отказался. Тогда он достал мою бедную тень и разложил её перед собой. В это время на поляне появился Бендель. Он решил силой отнять у незнакомца мою тень, и начал беспощадно лупить его дубиной. Незнакомец молча повернулся и пошёл прочь, ускоряя шаг, уводя за собой и мою тень, и моего верного слугу. Я снова остался один со своим горем. Я не хотел возвращаться к людям, и прожил три дня в лесу, как пугливый зверь.

Утром четвёртого дня я увидел тень без хозяина. Подумав, что она сбежала от своего хозяина, я решил поймать её и взять себе. Я догнал тень и обнаружил, что хозяин у неё всё-таки был. Этот человек нёс гнездо-невидимку, и поэтому была видна только его тень. Я отнял у него гнездо-невидимку. Оно дало мне возможность появиться среди людей.

Невидимый, я пошёл к дому Минны. В саду возле её дома я обнаружил, что человек в сером, одев шапку-невидимку, всё это время следовал за мной. Он снова начал искушать меня, вертя в руках пергамент с договором. В сад вышла Минна вся в слезах. Отец начал уговаривать её выйти замуж за Раскала — очень богатого человека с безупречной тенью. «Я поступлю так, как тебе, отец, будет угодно» — тихо сказала Минна. В это время явился Раскал, и девушка лишилась чувств. Человек в сером быстро оцарапал мне ладонь, и сунул в руку перо. От душевного напряжения и надрыва физических сил я впал в глубокое забытьё, так и не подписав договор.

Я очнулся поздним вечером. Сад был полон гостей. Из их разговоров я узнал, что сегодня утром состоялась свадьба Раскала и Минны. Я поспешил прочь из сада, а мой мучитель не отставал от меня ни на шаг. Он твердил, что моя тень будет всюду таскать его за мной. Мы будем неразлучны, пока я не подпишу договор.

Тайком я пробрался к своему дому и обнаружил его разорённым чернью, которую науськал Раскал. Там я встретил верного Бенделя. Он сообщил, что местная полиция запретила мне как лицу неблагонадёжному пребывание в городе и приказала в двадцать четыре часа покинуть его пределы. Бендель хотел ехать со мной, но я не хотел подвергать его такому испытанию и остался глух к его уговорам и мольбам. Я попрощался с ним, вскочил в седло и покинул место, где похоронил свою жизнь.

По дороге ко мне присоединился пешеход, в котором я вскоре с ужасом узнал человека в сером. Он предложил одолжить мне мою тень на то время, пока мы путешествуем вместе, и я нехотя согласился. Комфорт и роскошь снова били к моим услугам — ведь я был богатым человеком с тенью. Человек в сером выдавал себя за моего камердинера и ни на шаг не отходил от меня. Он был убеждён, что рано или поздно я подпишу договор. Я твёрдо решил не делать этого.

В один прекрасный день я решил расстаться с незнакомцем раз и навсегда. Он скатал мою тень и снова засунул её в карман, а потом сообщил, что я всегда могу позвать его, звякнув золотом в волшебном кошельке. Я спросил, давал ли ему расписку господин Джон. Человек в сером усмехнулся и достал господина Джона из своего кармана. Я ужаснулся и выбросил кошелёк в пропасть. Незнакомец мрачно поднялся с места и исчез.

Я остался без тени и без денег, но с души у меня свалилось тяжёлое бремя. Я был бы счастлив, если бы не потерял любовь по своей вине. С печалью в сердце продолжал я свой путь. Я потерял охоту встречаться с людьми и углубился в самую чащу леса, выходя из него только для того, чтобы переночевать в какой-нибудь деревне. Я держал путь на горные рудники, где рассчитывал наняться на работу под землёй.

Сапоги мои износились, и мне пришлось купить поношенные — на новые не было денег. Вскоре я сбился с пути. Минуту назад я шагал по лесу, и вдруг очутился среди диких холодных скал. Лютый мороз заставил меня ускорить шаг, и вскоре я оказался на ледяном берегу какого-то океана. Я пробежал несколько минут и остановился среди рисовых полей и тутовых деревьев. Теперь я зашагал размеренно, и перед моими глазами замелькали леса, степи, горы и пустыни. Сомнения быть не могло: на ногах у меня были семимильные сапоги.

Теперь целью моей жизни стала наука. С этой поры я с неугасимым усердием трудился, стремясь передать другим то, что видел своим внутренним оком. Земля была для меня садом. Для жилья я выбрал себе самую скрытую пещеру, и продолжал свои странствия по миру, старательно исследуя его.

Во время своих скитаний я сильно заболел. Лихорадка сжигала меня, я потерял сознание и очнулся в просторной и красивой палате. На стене, в ногах кровати, на чёрной мраморной доске большими золотыми буквами было написано моё имя: Петер Шлемиль. Я слушал, как кто-то громко что-то читает, как упоминается моё имя, но смысл уловить не мог. К моей кровати подошёл приветливый господин с очень красивой дамой в чёрном платье. Их облик был мне знаком, но припомнить, кто это, я не мог.

Прошло некоторое время. Место, где я лежал, называлось «Шлемиум». То, что читалось, было напоминанием молиться за Петера Шлемиля, как за основателя данного учреждения.. Приветливый господин оказался Бенделем, а красивая дама — Минной. Из-за длинной бороды меня приняли за еврея. Я поправлялся, никем не узнанный. Впоследствии я узнал, что нахожусь в родном городке Бенделя, который основал эту клинику на остаток моих проклятых денег. Минна овдовела. Её родителей уже не было в живых. Она вела жизнь богобоязненной вдовы и занималась благотворительностью.

Я ушёл оттуда, так и не открывшись моим друзьям, и вернулся к своим прежним занятиям. Мои силы идут на убыль, но я утешаюсь тем, что потратил их не зря и для определённой цели. Тебе, любезный Шамиссо, я завещаю удивительную историю своей жизни, чтобы она могла послужить людям полезным уроком.

Удивительная история Петера Шлемиля – Шамиссо Адельберт – Страница 1

Удивительная история Петера Шлемиля

Юлиусу Эдуарду Гитцингу от Адельберта фон Шамиссо

Ты, Эдуард, не забываешь никого; ты, конечно, еще помнишь некоего Петера Шлемиля,[1] которого в прежние годы не раз встречал у меня, — такой долговязый малый, слывший растяпой, потому что был неповоротлив, и лентяем, потому что был нерасторопен. Мне он нравился. Ты, конечно, не забыл, как однажды в наш «зеленый» период[2] он, увильнул от бывших у нас в ходу стихотворных опытов: я взял его с собой на очередное поэтическое чаепитие, а он заснул, не дождавшись чтения, пока сонеты еще только сочинялись. Мне вспоминается также, как ты сострил на его счет. Ты уже раньше видел его, не знаю где и когда, в старой черной венгерке, в которой он был и на этот раз. И ты сказал:

«Этот малый мог бы почесть себя счастливцем, будь его душа хоть наполовину такой же бессмертной, как его куртка». Вот ведь какого неважного мнения все вы были о нем. Мне же он нравился.

От этого-то самого Шлемиля, которого я потерял из виду много лет назад, и досталась мне тетрадь, кою я доверяю теперь тебе. Лишь тебе, Эдуард, моему второму «я», от которого у меня нет секретов. Доверяю я ее лишь тебе и, само собой разумеется, нашему Фуке,[3] также занявшему прочное место в моем сердце, но ему только как другу, не как поэту. Вы поймете, сколь неприятно мне было бы, если бы исповедь честного человека, положившегося на мою дружбу и порядочность, была высмеяна в литературном произведении и даже если бы вообще отнеслись без должного благоговения, как к неостроумной шутке, к тому, с чем нельзя и не должно шутить. Правда, надо сознаться, мне жаль, что эта история, вышедшая из-под пера доброго малого Шлемиля, звучит нелепо, что она не передана со всею силою заключенного в ней комизма умелым мастером. Что бы сделал из нее Жан-Поль![4] Кроме всего прочего, любезный друг, в ней, возможно, упоминаются и ныне здравствующие люди;[5] это тоже надо принять во внимание.

Еще несколько слов о том, как попали ко мне эти листки. Я получил их вчера рано утром, только-только проснувшись, — странного вида человек с длинной седой бородой, одетый в изношенную черную венгерку, с ботанизиркой через плечо и, несмотря на сырую дождливую погоду, в туфлях поверх сапог, справился обо мне и оставил эту тетрадь. Он сказал, что прибыл из Берлина.

Аделъберт фон Шамиссо

27 сентября 1813 г.

Р. S. Прилагаю набросок, сделанный искусником Леопольдом,[6] который как раз стоял у окна и был поражен необычайным явлением. Узнав, что я дорожу рисунком, он охотно подарил его мне.

Источники:

http://www.libfox.ru/180713-adelbert-shamisso-udivitelnaya-istoriya-petera-shlemilya.html
http://briefly.ru/shamisso/udivitelnaja_istorija_petera_shlemilja/
http://read-books-online.ru/bookread-72166