1 история на тему повесть временных лет. «Повесть временных лет»: жанр, композиционное и стилевое своеобразие

Стилевое своеобразие «Повести временных лет»

Стилевое своеобразие «Повести» заслуживает особого внимания, поскольку в современной литературной традиции летописный жанр отсутствует. Природа летописного жанра весьма сложна; летопись относится к числу «объединяющих жанров», подчиняющих себе жанры своих компонентов – исторической повести, жития, поучения, похвального слова и т. д. См.: Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1971, с. 48-50. И тем не менее летопись остается цельным произведением, которое может быть исследовано и как памятник одного жанра, как памятник литературы см.: Еремин И. П. Повесть временных лет как памятник литературы. – В кн.: Еремин И. П. Литература Древней Руси (этюды и характеристики). М.-Л., 1966; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение, гл. 7; Он же. Человек в литературе Древней Руси. М.-Л., 1970, гл. 2 и 3; Творогов О. В. Сюжетное повествование в летописях XI-XIII вв. – В кн.: Истоки русской беллетристики, с. 31-66. . В «Повести временных лет», как и в любой другой летописи, можно выделить два типа повествования – собственно погодные записи и летописные рассказы. Погодные записи содержат сообщения о событиях, тогда как летописные рассказы предлагают описания их. В летописном рассказе автор стремится изобразить событие, привести те или иные конкретные детали, воспроизвести диалоги действующих лиц, словом, помочь читателю представить происходящее, вызвать его на сопереживание.

Так, в рассказе об отроке, бежавшем из осажденного печенегами Киева, чтобы передать просьбу княгини Ольги воеводе Претичу, не только упоминается сам факт передачи сообщения, но именно рассказывается о том, Как отрок бежал через печенежский стан с уздечкой в руке, расспрашивая о будто бы пропавшем коне (при этом не упущена важная деталь, что отрок умел говорить по-печенежски), о том, как он, достигнув берега Днепра, «сверг порты» и бросился в воду, как выплыли ему навстречу на лодке дружинники Претича; передан и диалог Претича с печенежским князем. Это именно рассказ, а не краткая погодная запись, как, например: «Вятичи победи Святослав и дань на них възложи», или «Преставися цариця Володимеряя Анна», или «Поиде Мьстислав на Ярослава с козары и с касогы» и т. п.

В то же время и сами летописные рассказы относятся к двум типам, в значительной мере определяемым их происхождением. Одни рассказы повествуют о событиях, современных летописцу, другие – о событиях, происходивших задолго до составления летописи, это устные эпические предания, лишь впоследствии внесенные в летопись.

В рассказах торжествует то сила, то хитрость. Так, воевавший с Русью печенежский князь предложил Владимиру выставить из своего войска воина, который бы померился силой с печенежским богатырем. Никто не решается принять вызов. Владимир опечален, но тут к нему является некий «старый муж» и предлагает послать за своим младшим сыном. Юноша, по словам старика, очень силен: «От детьства бо его несть кто им ударил» (т. е. бросил на землю). Как-то, вспоминает отец, сын, разгневавшись на него, «преторже череви руками» (разорвал руками кожу, которую в этот момент мял: отец и сын были кожевниками). Юношу призывают к Владимиру, и он показывает князю свою силу – хватает за бок пробегающего мимо быка и вырывает «кожю с мясы, елико ему рука зая». Но тем не менее юноша – «середний телом», и поэтому вышедший с ним на поединок печенежский богатырь – «превелик зело и страшен» – смеется над своим противником. Здесь (как и в рассказе о мести Ольги) неожиданность поджидает отрицательного героя; читатель же знает о силе юноши и торжествует, когда кожемяка «удави» руками печенежского богатыря.

Некоторые рассказы летописи объединены особым, эпическим стилем изображения действительности. Это понятие отражает прежде всего подход повествователя к предмету изображения, его авторскую позицию, а не только чисто языковые особенности изложения. В каждом таком рассказе в центре – одно событие, один эпизод, и именно этот эпизод составляет характеристику героя выделяет его основную, запоминающуюся черту; Олег (в рассказе о походе на Царьград) – это прежде всего мудрый и храбрый воин, герой рассказа о белгородском киселе – безымянный старец, но его мудрость, в последний момент спасшая осажденный печенегами город, и является той характерной чертой, которая завоевала ему бессмертие в народной памяти.

Другая группа рассказов составлена самим летописцем или его современниками. Ее отличает иная манера повествования, в ней нет изящной завершенности сюжета, нет эпической лаконичности и обобщенности образов героев. Эти рассказы в то же время могут быть более психологичными, более реалистичными, литературно обработанными, так как летописец стремится не просто поведать о событии, а изложить его так, чтобы произвести на читателя определенное впечатление, заставить его так или иначе отнестись к персонажам повествования. Среди подобных рассказов в пределах «Повести временных лет» особенно выделяется рассказ об ослеплении Василька Теребовльского (в статье 1097 г.).

Эмоционально ярким предстает эпизод о страшной участи оклеветанного князя, он вызывает сочувствие к нему, выраженное им желание предстать перед богом «в той сорочке кроваве» как бы напоминает о неизбежном возмездии, служит публицистическим оправданием вполне «земным» действиям князей, выступивших войной против Давыда Игоревича с тем, чтобы восстановить права Василька на отнятый у него удел.

Так, вместе с летописным повествованием начинает формироваться особый, подчиненный летописному жанр – жанр повести о княжеских преступлениях Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение, с. 215-247..

Все летописное повествование пронизывает этикетность, особенно в той его части, которая выдержана в стиле монументального историзма. Летописец отбирает в этих случаях для своего повествования только наиболее важные, государственного значения события и деяния. В стиле монументального историзма ведется, например, изложение событий времени Ярослава Мудрого и его сына – Всеволода. Например, описание битвы на Альте, принесшей Ярославу победу над «окаянным» Святополком – убийцей Бориса и Глеба (в «Повести временных лет» под 1019 г.).

Сочетание стилей монументального историзма и эпического в «Повести временных лет» создали ее неповторимый литературный облик, и ее стилистическое влияние будет отчетливо ощущаться на протяжении нескольких веков: летописцы станут применять или варьировать те литературные формулы, которые впервые были употреблены создателями «Повести временных лет», подражать имеющимся в ней характеристикам, а иногда и цитировать «Повесть», вводя в свой текст фрагменты из этого памятника Прохоров Г. М. «Повесть о нашествии Батыя» в Лаврентьевской летописи. – «ТОДРЛ». Л., 1974, т. XXVIII, с. 77-80..

Жанровое своеобразие “Повести временных лет”

В отличие от фольклора, для которого не характерно смешение различных жанров в рамках одного произведения, “Повесть временных лет” представляла собой свод первичных жанровых образований. В ансамбль летописи входили легенды и предания, сказания и воинские повести, поучения и притчи, знамения и чудеса.

Простейшей и древнейшей формой летописного повествования была погодная запись, которая регистрировала единичные факты истории. Ее основные приметы – документальная точность, предельный лаконизм, отсутствие эмоциональной окрашенности и авторского комментария. Сообщение вводилось в летописное повествование с помощью традиционных формул: “В лѣто 6596. Священа бысть церки Святаго Михаила манастыря Всеволожа. Том же лѣтѣ иде Святополкъ из Новагорода Турову на княженье. У се же лѣто умре Никонъ, печерьски игуменъ. В се же лѣто взяша болгаре Муромъ”.

Нс претендовал на “литературность”, преследуя информативную цель, и летописный рассказ, имевший в отличие от погодной записи характер развернутого документального сообщения: “В лѣто 6534. Ярославъ сьвокупи воя многы и приде Кыеву, и створи миръ с братомъ своимъ Мьстиславомъ у Городьца. И раздѣлиста и по Днѣпръ Рускую землю: Ярославъ прил сию страну, а Мьстиславъ ону. И начаста жити мирно и вь братолюбьи, и преста усобица и мятежь, и бысть тишина велика в земли”. Написанное по свежим следам события, летописное сообщение сохраняло живые интонации устного рассказа и отражало авторскую оценку происшедшего.

Летописные сказания в составе “Повести временных лет” являются литературной обработкой устного источника, к которому летописец обращался, если под руками не было более достоверного материала. Они восстанавливают дописьменный период русской истории на основе народных преданий, топонимических легенд или дружинного героического эпоса. Для этих рассказов летописи характерны сюжетность и попытка автора создать иллюзию достоверности, заключив легендарную основу в “историческую раму”.

Например, в летописном сказании о смерти Олега от своего коня средством документализации повествования служат даты – реальные и символические. Летописец, включая рассказ о смерти Олега в статью иод 912 г., сообщает, что тот “пребысть в лѣта” на войне с греками, а “бысть всѣхъ лѣтъ его княжения 33”. История заключения мирного договора между Греческой землей и Русью, извлечения из “Хроники” Георгия Амартола о случаях, когда сбывались предсказания чародеев, – весь исторический контекст был призван свидетельствовать о достоверности описания смерти великого полководца от укуса змеи (согласно другим летописным версиям он умер, “идущю за море”, и похоронен в Ладоге). В сказании проявляется авторская оценка изображаемого, каким бы бесстрастным ни казалось повествование. Отношение летописца к полководцу-триумфатору, чей щит красовался на воротах покоренного Царьграда, двойственно. С одной стороны, он запечатлел народное отношение к Олегу через прозвание “Вещий”, отразил “плач великий” по поводу его кончины и память о месте погребения князя на горе Щековица, которая пережила века. С другой стороны, уважение к военным победам Олега меркнет в сознании летописца перед безверием человека, возомнившего себя непобедимым врагами и самой судьбой, посмеявшегося над предсказанием волхвов и укорившего их: “То ть неправо молвить волъсви, но все то лъжа есть: конь умерлъ, а я живъ”. Конь, согласно древним верованиям славян, – священное животное, помощник и друг человека, оберег. Наступив на череп любимого коня ногой, Олег обрек себя на “злую” смерть, смерть-наказание. О неизбежности трагической развязки читатель предупрежден начальными строками сказания. Летописец связывает действие с приходом осени, что задает тему смерти, и с периодом, когда Олег живет, “миръ имѣя къ всѣмъ странамъ”, т.е. когда сто талант полководца оказывается невостребованным.

Близость к житийной литературе обнаруживают рассказы “Повести временных лет” о двух варягах-мучениках, об основании Кисво-Печерского монастыря и его подвижниках, о перенесении мощей святых Бориса и Глеба, о преставлении Феодосия Печерского. Прославляя духовный подвиг первых печерских святых, которые “аки свѣтила в Руськой земли сияху”, летописец не может скрыть теневых сторон монашеской жизни. Из летописного “слова” о Матфее Прозорливом известно, что некоторые из братии во время церковной службы “вину створивъ каку любо, исходяше изь церкви, и шедъ в кѣлью и спаше, и не възвратяшеся вь церковь до отпѣтья”. Другие же, как Михаил Тольбекович, бежали из монастыря, не выдержав суровой иноческой жизни. Древнерусский писатель объяснял эти случаи отступления от норм христианского благочестия вечными происками дьявола, который то принимает облик “ляха” (поляка, католика) и невидимо для всех, кроме святого, ходит по церкви, разбрасывая “лепки” – цветы, заставляющие монахов спать во время богослужения, то является в монастырь в виде беса, сидящего на свинье, чтобы “восхитить” тех, кто жаждет вернуться в “мир”.

С жанром надгробных похвальных слов связаны в летописи некрологические статьи, которые содержат словесные портреты умерших исторических деятелей. Такова летописная характеристика тмутараканского князя Ростислава, отравленного во время пира византийским воином: “Бѣ же Ростиславъ мужь добръ на рать, вьзрастом же лѣиъ и красенъ лицемь, милостивъ убогимъ”. Летописная статья иод 1089 г. содержит панегирик митрополиту Иоанну, который был “хитръ книгамъ и учѣныо, милостивъ убогимъ и вдовицамъ, ласкав же всякому, к богату и къ убогу, смиренъ же умомъ и кротокъ, и молчаливъ, рѣчистъ же книгами святыми, утѣшая печальныя, и сякова не бысть преже па Руси, ни по нѣмь не будеть такий”. Создавая портрет героя, летописец соблюдал принцип приоритета духовной красоты над внешней, уделяя основное внимание нравственным качествам человека.

Символичны пейзажные зарисовки, встречающиеся в “Повести временных лет”. Необычные природные явления толкуются летописцем как знамения – предупреждения свыше о грядущих бедствиях или славе. Пожар в Новгороде древний писатель объяснял нс междоусобной борьбой князей, а тем, что до этого “идс Волхово вьспять дний 5. Се же знамение недобро бысть: на 4-е лѣто погорѣ весь городъ”. Знамение 1113 г., когда “осталось от солнца мало, словно месяц вниз рогами”, тоже предвещало беду – смерть князя Святополка Изяславича и восстание в Киеве.

В недрах “Повести временных лет” начинает формироваться воинская повесть. Элементы этого жанрового образования присутствуют уже в рассказе о мести Ярослава Святополку Окаянному. Летописец описывает сбор войск и выступление в поход, подготовку к сражению разделенных Днепром противников, кульминационный момент – “сечу злую” – и бегство Святополка. Типичные для воинской повести стилистические формулы пронизывают летописный рассказ о битве Ярослава с Мстиславом в 1024 г.: “Мьстислав же с вечера исполчи дружину, и постави сѣверъ [северян] вь чело противу варягомъ, а самъ ста с дружиною своею по крилома. И рече Мьстиславъ дружинѣ своей: “Поидемь на нѣ”. И поиде Мьстиславъ и Ярославъ противу. И бысть сѣча силна, яко посвѣтяшс мъльнъя и блисташася оружья, и бѣ гроза велика и сѣча силна и страшна”.

Мозаичность структуры летописи приводила к тому, что под одним годом в ней помещались сообщения самого разного содержания. Например, в летописной статье 1103 г. рассказывалось о княжеском съезде в Долоб- ске, о нашествии саранчи, об основании князем Святополком Изяславичей города Юрьева, о битве русского войска с мордвою. Что превращает такую “мозаику” исторических сведений в целостное и стройное литературное целое?

Прежде всего это единство тематического ряда: перед нами отдельные вехи истории Руси. Кроме того, изложение материала регулирует погодный принцип: строгая прикрепленность каждого факта к определенному году соединяет звенья в единую цепь. Следует учесть, что составитель “Повести” пользовался средневековой системой летоисчисления, в которой точкой отсчета являлось “сотворение мира” (для перевода в современную систему, где исчисление ведется от Рождества Христова, необходимо вычесть из летописной даты 5508). Стремление летописца “положить числа по ряду”, т.е. отобранный им материал изложить в строгой временной последовательности, по мнению ученых, связано с такими характерными чертами общественной жизни Средневековья, как “чинность” и “урядность”. В соблюдении порядка древние видели красоту и гармонию, в то время как нарушение привычного ритма в жизни природы, общества, литературы воспринималось ими как проявление безобразного и безнравственного. Хронологическая связь событий в летописи подкреплялась генеалогической – идеей преемственности власти Рюриковичей. Летописец всегда внимателен к тому, какую “отню и дедову” славу наследует правитель Руси, является ли он потомком Олега Гориславича или принадлежит к роду Владимира Мономаха.

Погодный принцип изложения событий имел и определенные издержки. Стягивая к одному году разнородные известия, летописец был вынужден нарушать единство повествовательного ряда в рассказе о событии, которое длилось несколько лет: под одним годом шел рассказ о сборах русского войска в поход, под другим давалось описание решающего сражения, под третьим помещался текст мирного договора. Фрагментарность в изложении исторических событий мешала развитию русской беллетристики, занимательного и остросюжетного рассказа. Для структуры “Повести временных лет” характерно противоборство двух тенденций: стремления к обособленности, самостоятельности каждого летописного рассказа, с одной стороны, и возможности “разомкнуть” повествование, нанизывая на единый хронологический стержень новые произведения на историческую тему – с другой.

“Повесть временных лет” – свод в самом широком смысле этого слова; памятник, объединяющий в себе произведения разного времени, разных авторов, имеющие разные источники и политическую направленность, отличающиеся по жанру и стилю. Цементирует монументальное, но стройное здание летописи, несмотря на разнородность описываемых в ней событий, общность исторической тематики произведений-слагаемых и хронологический принцип организации материала в своде. Основные идеи летописи – мысль о независимости Руси, утверждение превосходства христианской веры над язычеством, неотторжимости русской истории от всеобщего исторического процесса, призыв к единству действий, к соборности духа русского народа.

Значение “Повести временных лет” в истории русского летописания

С “Повести временных лет” начинали изложение отечественной истории следующие поколения русских летописцев. Уже в XII в. расширяется география летописного дела, складываются различия между удельными летописными сводами. Например, отличительными чертами новгородского летописания ученые считают антикняжескую направленность, поскольку Новгород после политического переворота 1136 г. превратился в боярскую республику, а также редкость и скупость сообщений общерусского характера. В отличие от владимиро-суздальских летописцев, новгородцы избегали церковной риторики; стиль их погодных статей лаконичен и деловит. Если они изображали стихийное бедствие, то приводили данные о силе урагана или наводнения и причиненном ими ущербе. Владимирское же летописание стремилось обосновать претензии своего княжества на церковно-политическую гегемонию и потому внимательно относилось к событиям и местного, и общегосударственного масштаба, в то время как южно- русские летописцы были поглощены описанием бурной истории своих уделов. Основной формой южнорусских летописей XII в. являлась погодная запись; остросюжетность рассказа сохраняют лишь некоторые повести о боярских и княжеских преступлениях (об убиении Андрея Боголюбского, 1175 г.) и воинские повести (о походе князя Игоря Святославича на половцев, 1185 г.).

“Повесть временных лет” оказала определяющее воздействие на становление областных и общерусских летописных сводов, которые включали ее в свой состав. Древнейшие списки “Повести” находятся в Лаврентьевской (XIV в.), Ипатьевской и Радзивиловской (XV в.) летописях. “Повесть временных лет” послужила источником поэтических сюжетов и образов для многих писателей Нового времени: достаточно вспомнить исторические трагедии А. П. Сумарокова и Я. Б. Княжнина, “Думы” К. Ф. Рылеева. Летописные сказания, которые А. С. Пушкин ценил за поэзию трогательного простодушия, вдохновили его на создание исторической баллады “Песнь о вещем Олеге”, образа Пимена в трагедии “Борис Годунов”.

«Повесть временных лет»: жанр, композиционное и стилевое своеобразие

Жанр «Повести временных лет» определяется как летопись, причем древнейшая. Существует ее три редакции, относящиеся к 1113, 1116 и 1118 годам. Автором первой был Нестор, вторым – игумен Сильвестр, проделавший работу по заказу Владимира Мономаха. Создателя третьей редакции установить не удалось, однако известно, что предназначалась она для Мстислава Владимировича.

Система жанров древнерусской литературы

Древнерусская литература состоит из двух подсистем – жанров светской и церковной литературы. Вторая является более закрытой и включает в себя Священное Писание, жития и хождения, торжественное и учительское красноречие. Жанры светской литературы представлены военной повестью и летописями, повествующими об исторических событиях по годам. Имеют определенное сходство с византийской хронографией. Однако когда создавалась «Повесть временных лет», жанр хронографа русскими книжниками не использовался. Он был освоен на более поздних этапах.

«Повесть временных лет»: жанр

Дмитрий Лихачев писал об анфиладном, или ансамблевом, характере построения древнерусских памятников письменности. Это отличительное свойство практически всех произведений, написанных в эпоху Киевской Руси, – отдельно взятый текст мыслится как потенциально открытый для включений из других источников. Так, когда задание требует «укажите жанр “Повести временных лет”», нужно учитывать, что летопись включает в себя:

• договоры (например, русско-византийские 1907 года);
• жития святых – Бориса и Глеба, Феодосия Печерского;
• «речь философа» и другие тексты.

Истории, имеющие ярко выраженное фольклорное происхождение (например, повествование о смерти Олега, рассказ, как юноша-кожемяка одержал победу над печенежским богатырем), также присущи летописи «Повесть временных лет». Какой жанр этих произведений? Они схожи с волшебной сказкой или преданием. Кроме того, летопись отличают так называемые повести о княжеских преступлениях – наподобие ослепления Василька. Первым на их жанровое своеобразие указал Дмитрий Лихачев.

Отметим, что такая «ансамблевость», пестрота не делает жанр «Повести временных лет» чем-то неопределенным, а сам памятник – простым собранием случайных текстов.

Специфика построения

Основными композиционными единицами «Повести временных лет» являются погодные статьи, начинающиеся словами «В лете. ». Этим древнерусские летописи отличаются от византийских хронографов, которые для описания событий минувших дней в качестве отрезка истории брали не год, а период царствования властителя. Погодные статьи подразделяются на две категории. К первой относятся так называемые погодные сообщения, которые фиксируют тот или иной исторический факт. Так, содержание статьи за 1020 год ограничивается одной новостью: у Ярослава родился сын, названный Владимиром. Особенно много таких сообщений наблюдается в Киевской летописи за XII век.

В противовес им летописные рассказы не только сообщают о событии, но и предполагают его описание, иногда очень подробно. Автор может посчитать нужным указать, кто принимал участие в сражении, где оно проходило, чем закончилось. При этом такое перечисление придавало сюжетности погодной статье.

Эпический стиль

Дмитрию Лихачеву, исследовавшему «Повесть временных лет», жанр и композиционное своеобразие памятника, принадлежит разграничение монументального и эпического стилей. Последний особенно характерен для тех частей летописи «Повесть временных лет», жанр которых определяется как воинская повесть. Эпический стиль отличается тесной связью с фольклором, использованием образов, почерпнутых оттуда. Яркий тому пример – княгиня Ольга, представленная в летописи мстительницей. Кроме того, они становятся более реалистичными (настолько, насколько такая характеристика может применяться для персонажей древнерусской литературы).

Монументальный стиль

Стиль монументального историзма является основным не только для древнейшего летописного памятника, но и всей литературы Киевской Руси. Он проявляется, прежде всего, в изображении персонажей. Летописец не интересуется их частной жизнью, а также теми, кто находится вне феодальных отношений. Человек представляет интерес для средневекового автора как представитель определенной социальной среды. Это повлияло и на характеристику персонажей, в которой заметна доля идеализации. Канон становится важнейшим понятием для «Повести. ». Так, любой князь изображен в самых значительных обстоятельствах, не знающим душевной борьбы. Он смел, умен и имеет преданную дружину. Напротив, какой-либо церковный деятель из жития должен быть благочестивым, покорно следовать Закону Божьему.

Летописцу неведома психология своих персонажей. Средневековый автор не испытывал колебаний, относя героя к «добру» или «злу», и сложных, противоречивых образов, знакомых нам по классической литературе, возникнуть не могло.

Источники:

http://studbooks.net/729080/literatura/stilevoe_svoeobrazie_povesti_vremennyh
http://studme.org/55337/literatura/zhanrovoe_svoeobrazie_povesti_vremennyh_let
http://fb.ru/article/179272/povest-vremennyih-let-janr-kompozitsionnoe-i-stilevoe-svoeobrazie